Тринадцатый ковчег

Сосчитав до тысячи тридцати, она решила, что можно и рискнуть — включить фонарик. Щелкнув выключателем, достала шар на подставке из рюкзака и принялась вертеть его в руке. Люди внутри шарика были тепло одеты и на головах носили шляпы; тропинки и крыши домов покрывало нечто вроде льда.

— Как по–твоему, что это? — спросила Майра. — Лед?

Возиус принялся стучать по клавиатуре.

— Нет, думаю, это… снег, — сказал он. — Вот определение слова «снег»: «Кристаллики льда, падающие с неба в виде белых хлопьев».

Он еще немного постучал по клавишам и улыбнулся.

— Воз, в чем дело? Говори.

— Майра, я нашел, — отозвался братишка и снова принялся что–то печатать. — Эта штука называется «снежный шар». — Он заскользил взглядом по строчкам на экране. — Изготавливается из стекла; прозрачная сфера наполняется водой, а внутрь помещается модель — преимущественно городской пейзаж. Шар переворачивают и встряхивают, затем ставят на место, и тогда снежинки медленно опускаются на дно. Создается эффект снегопада.

Майра сделала все по инструкции: встряхнула шар и поставила его на крышку сундука. Вместе с братишкой стала смотреть, как кружатся снежинки в воде, как они покрывают миниатюрные здания и людей, облаченных в странные многослойные одеяния.

— Так красиво, — шепотом восхитилась Майра.

Она указала на табличку на подставке:

— Что значит это слово?

Возиус порылся в словаре.

— «Париж, — прочел он вслух, — столица и самый крупный город Франции». — Он взглянул на сестру. — Святое Море, это город из эпохи до Конца.

— Постой, а не о нем ли говорится в загадке?

Майра припомнила головоломку Сари:

Шарада, над которой она все это время билась, обрела наконец смысл. Кто бы мог подумать! Майра восхищенно посмотрела на братишку.

— Судя по определению, Париж — древний город, — сказала она, — и раз это модель, а не сам город, Конец его не постиг. — Майра указала на шар. — Плюс эта сфера наполнена водой и льдом… то есть снегом. Значит, внутри нее сыро и холодно.

— И картинка всегда одна и та же, — добавил Возиус. — Это модель.

— Точно, тут всегда холодно и сыро.

Оба заулыбались. Наконец они напали на след! Майра взглянула на нижнюю сторону подставки, перечитала послание:

— Что это может значить? — вслух подумала она. Возиус только мотнул головой и принялся печатать на клавиатуре.

— «Меньший» — то есть «слабейший»? — рассуждала Майра. — Или это буквально «самый маленький»?

— Необязательно, слишком уж очевидно, — возразил братишка, продолжая рыться в словаре. — Вот определение слова «меньший»: «Последний по значению; наименьшей степени».

— А кто у нас последние по значению? Изгои?

Возиус покачал головой:

— Во времена Сари их еще не было. Это Синод, захватив власть, разделил граждан на касты.

— Ты прав. Что же тогда имелось в виду?

— Меньший из вас… — нахмурившись, пробормотал Возиус. Посмотрев на сестру, он сказал: — Погоди–ка… кажется, я знаю, о чем речь!

— Выкладывай!

— Меньший — самый младший. Это о детях вроде нас. Майра не сразу догадалась, о чем это он.

— Верно, потому–то президент и не носил Маяк сам, а отдал его дочери. Мне всегда это казалось странным… Ясно, почему мистер Уэйд не забрал себе Маяк после смерти Элианны и почему его не надела Сари…

— Она к тому времени уже была взрослой, — догадался Возиус.

— Почему только дети? — вслух подумала Майра. — Почему на Маяк не могут претендовать взрослые?

Возиус наморщил лоб, как делал всегда, пытаясь решить сложную задачу.

— При жизни носитель не может расстаться с Маяком?

— Да, так говорится в дневнике президента.

Возиус указал на компьютер:

— Может, это связано с какой–нибудь высокой технологией типа компьютера, который обращается напрямую к мозгу Носителя? А связь он может установить только с тем, кто еще не закончил расти? Теперь понятно, почему его носили не снимая.

— Возиус, — восхищенно проговорила Майра, — ты гений!

Братишка даже покраснел.

— Мне просто нравится решать задачки.

— Ну, это не просто задачка, сам знаешь, — сказала Майра и взъерошила ему волосы. Потом взглянула на снежный шар. — В загадке сказано, что сокровище спрятано в старом городе. Передай–ка мне отвертку из ящика. Попробую вскрыть подставку.

Порывшись в инструментах, Возиус достал наконец отвертку и передал Майре. Та сразу же принялась откручивать шурупы. Ржавые, они не спешили сдаваться, у одного так и вовсе сорвало грани. Впрочем, у Майры был опыт работы с древними механизмами. Проявив немного упорства, она наконец вскрыла подставку.

— Смотри, здесь что–то есть.

Из–за плеча Майры Возиус видел, как сестра достает изнутри мешочек из черного бархата. Дрожащими руками она развязала тесемку и запустила в него руку. Нащупав твердый предмет, Майра вытащила его — в глаза ударила вспышка золотого света. На ладони у Майры лежал он, Маяк. Выглядел прибор в точности как на фотографиях. Правда, в отличие от снежного шара, нисколько не потускнел и не покрылся ржавчиной. Выглядел браслет совершенно новым, словно его изготовили только вчера. Это было поразительно, учитывая, сколько прошло лет… Майра погладила золотой корпус: металл ярко блестел в тусклом свете фонарика. На нем был вытравлен тот же знак, что и на корпусе машины «Анимус»: змей, кусающий себя за хвост и кольцом обвивающий два слова.

— Aeternus eternus, — шепотом прочитала Майра.

Пальцы Возиуса замелькали над клавиатурой.

— Это на… ла–ты–ни, — прочел он. — Что бы это ни значило, — нахмурившись, добавил он. — Переводится как «вечный, нескончаемый, бесконечный»…

Не успел он закончить, как стало твориться нечто невообразимое: ладонь у Майры зачесалась, кожа начала зудеть, а потом и вовсе гореть. Майра хотела закричать и выбросить Маяк, но не смогла пошевелиться. Через ее тело как будто пропустили ток. Мышцы не слушались. Парализованная, Майра не на шутку испугалась. Золотая поверхность Маяка озарилась туманным и непрозрачным зеленоватым светом. Браслет плавно открылся — так, будто был сделан из жидкого металла.

— Что происходит? — дрожащим голосом произнес Возиус.

Ответить Майра не смогла. Она больше не управляла своим телом. Даже взгляд оставался прикованным к Маяку, и она при всем желании не могла видеть застывшее на лице братишки испуганное выражение. Майра превратилась в живую марионетку, ведомую неизвестной силой: руки зажили собственной жизнью, левая схватила Маяк и надела его на правую.

— Майра, стой! — воскликнул Возиус. — Мы же не знаем, вдруг это опасно!

Он не успел остановить сестру. В ослепительной вспышке зеленого света браслет защелкнулся, металл как живой плотно облепил тонкое запястье, и отныне только смерть Майры могла отделить его от ее плоти. Маяк выпустил датчики, проникая под кожу. Майра ощутила обжигающую боль, страшнее которой не испытывала в жизни. В руку ей словно вонзилась тысяча раскаленных иголок. Она хотела закричать, но не могла разжать челюстей. Хотела сорвать браслет с руки, но пальцы ее не слушались. Затем боль сменилась совершенно иным ощущением: от Маяка по нервам в мозг устремились потоки данных, перед мысленным взором замелькала тысяча образов. В висках застучало, и голова чуть не лопалась — ее переполняли воспоминаниями о незнакомых людях, событиях и местах.

Это были не ее, Майры, мысли — они принадлежали какому–то другому человеку, но теперь стали частью ее жизни. Майру затрясло, начались судороги, на губах выступила пена. Возиус попытался привести сестру в чувство, но у него ничего не получилось. Майра полностью оказалась во власти новых воспоминаний и образов, а после, тихонько застонав и содрогнувшись, потеряла сознание. Привычный мир померк. О нем предстояло забыть навсегда.