Тарнсмен Гора

Когда я вернулся с Таленой в Ко-Ро-Ба, в нашу честь был устроен огромный пир. Был объявлен праздник, и город наполнился огнями и песнями. С воздушных мостов свисали гирлянды разноцветных фонарей, по ветру разносился звон колокольчиков. Этой ночью исчезло даже различие между рабами и хозяевами, многие из несчастных увидели рассвет свободными людьми.

К моей радости, даже Торн, писец, появился за столом. Маленький писец оторвался от своих любимых рукописей, чтобы разделить мое счастье. Он был одет в новую мантию и сандалии – впервые за много лет. Схватив меня за руки, он плакал, а потом, повернувшись к Талене, выпил символическую чашу ка-ла-на за ее красоту.

Мы поклялись почитать этот день всю жизнь. Я стараюсь сдерживать это обещание, и знаю, что она делает тоже. Той ночью, полной цветов, огней и вина, мы заснули в объятиях друг друга.

Через несколько недель я проснулся в холодных горах Нью-Хэмпшира, около той самой плоской скалы, на которую садился серебристый звездолет. На мне была старая туристическая одежда. Человек не может умереть от разбитого сердца, но я хотел бы этого. Я был все равно, что мертв. Я думал, что сошел с ума и все это мне приснилось. Так, сидя в горах, я уже начал верить, что все это было сном, но самым жестоким сном, который я когда либо видел. В этом убедил меня рассудок.

Я поднялся и вдруг у своих ног увидел маленький круглый предмет. Я упал на колени и схватил его, плача и зная, что все было правдой. Это было кольцо из красного металла – кольцо моего отца со знаком Кэботов. Я порезал руку об него, но боль от раны и текущая кровь радовали меня. Все было наяву – и Двойник, и Талена.

Сойдя с гор, я узнал, что отсутствовал семь месяцев. Пришлось разыграть амнезию – ведь не мог же я просто рассказать об этих месяцах? Несколько дней я провел под наблюдением врачей в госпитале, потом меня выпустили. Я решил поселиться в Нью-Йорке. Я послал своему другу в колледж чек за туристическое снаряжение, сгоревшее в голубом пламени вместе с коробкой. Он был так добр, что прислал по новому адресу мои книги и вещи. Когда я зашел в банк, то был удивлен, хотя и не слишком, что мой счет значительно – весьма значительно увеличился. Я мог бы не работать всю оставшуюся жизнь после возвращения с Гора. Конечно, я работал, но только над тем, над чем хотел и сколько хотел. Я много путешествовал, читал, вступил в фехтовальный клуб, чтобы держаться в форме, хотя то оружие, которым мы упражнялись, по весу не шло ни в какое сравнение с мечами Гора. Странно, но хотя прошло уже шесть лет, я нисколько не изменился, не постарел. Я был удивлен этим, пытаясь связать это явление с письмом, датированным семнадцатым веком, которое послал мой отец. Возможно, к этому причастны врачи Гора, но об этом я ничего не могу сказать.

Два-три раза в год я возвращаюсь в горы Нью-Хэмпшира, гляжу на плоскую скалу и остаюсь здесь на ночевку, как бы надеясь, что я снова смогу увидеть серебряный диск и Царствующие Жрецы снова призовут меня на Гор. Но если это случиться, они должны знать, что я не буду пешкой в их игре. Какое право они имеют распоряжаться жизнями других людей, править планетой, терроризировать города, уничтожать людей Огненной Смертью, разлучать влюбленных? Не важно, что они всемогущи, у них следует потребовать ответ. И если мне снова придется бродить по зеленым полям Гора, я попытаюсь решить загадку Царствующих Жрецов, я войду в горы Сардар и поспорю с ними, кем бы они не были.