Вольница обречённых (СИ)

-- Хочу. Но не на цепь и не на тот островок.

-- Я помогу тебе, Вендель, - князь хитро подмигнул. - Если мы договоримся.

-- Всё, что угодно. Хочу мстить. Как это... Детям своего отца.

-- Братьям?

-- Да, братьям. Что мне сделать для тебя, князь? Я ведь не просто так ем с твоего стола. Как у вас говорят: просто так только поросёнка кормят. Да и то, чтобы скушать потом.

-- Хах, верно, - посмеялся Всеслав. - Я помогу тебе стать вождём Киврийской державы. А ты будешь моим союзником. Сестру мою в жёны возьмёшь, Дарину.

-- Сестру? А сестра не быть с мужем? Как по-вашему?

-- Девственница? Нет, она вдова. Мой отец обещал её одному предельному князю. Но тот погиб и её отдали замуж за другого.

-- И он погиб?

-- И он погиб. У неё сын от мужа. Сын здесь останется. А сестру мою ты себе возьмёшь.

-- Возьму, - кивнул Вендель. Всеслав отослал одного из офицеров куда-то.

-- Если берёшь Дарину, то получишь хорошее приданное. Пойдём, покажу.

Всеслав и Вендель, сопровождаемые другими офицерами, оказались в казармах рустовесских войск. По команде на плацу построилось воинство, явно не из местных бойцов. И не Гвардия Единого.

-- Мой тебе свадебный подарок, - сказал Всеслав, указывая на бойцов. - Полторы тысячи наёмников с Мирлийских гор. Тебе хватит, чтобы стать вождём?

-- О, да! Это щедро, очень щедро!

-- Бери, - Всеслав протянул Венделю меч в богато украшенных ножнах. Тот с благодарностью принял. - Отныне мы союзники. К весне я соберу корабли на берегу моря и они доставят тебя в Киврийские земли.

-- К весне? Зачем ждать? Сейчас зима. Я знаю путь по льду. Мимо таслейских берегов. Я убью братьев и стану вождём! Познакомь меня с Дариной скорее.

***

Не только Вендель в Древгороде радовался новому войску. Как и обещал представитель Сонмища Мудрости, под начало Петру Строгову передали две тысячи молодых парней. Все как на подбор, рослые, крепкие, ловкие. Одно удручало, не было у них ратной выучки. Вообще никакой. И дисциплины тоже. Пришлось отложить грандиозные планы возрождения Вежинского содружества и заняться обучением дружины военному делу. А тут без Корнила Шахова было не обойтись. Не смотря на свой скверный характер и безмерное сквернословие только он мог создать из этой толпы слаженную рать. К тому же в его преданности можно было не сомневаться, её он доказал не раз. Поначалу Пётр подумывал попросить Хотена Юрьева, чтобы тот выделил ему офицеров для обучения. Но взвесив все за и против, отверг эту идею. Он должен показать всем, что своими силами может сколотить боеспособное войско. Пусть Юрьевы, храмы и другие Дома видят, что Пётр Строгов не попрошайка, а вполне самостоятельный князь. Докажет это, сможет создать союз. Не докажет, так и придётся оставаться изгнанником. Деньги на прокорм его дружины поступали исправно, оружие имелось. У владыки Густошумья он попросил лишь место для тренировок. Хотен без возражений выделил его, с интересом наблюдая что будет делать юный князь.

Поэтому всё имевшееся время Пётр Строгов проводил на плацу, тренируясь вместе со своими воинами. Как говаривал когда-то отец, ратник должен видеть своего полководца не только на смотрах или издали во время сражения. Если князь хочет завоевать настоящее уважение и преданность простых воинов, они должны чаще видеть его рядом с собой, обливающегося потом во время упражнений. Будучи владыкой Древгорода, Пётр пренебрегал этим родительским советом. Может быть поэтому, его войско так легко перешло на сторону Всеслава. Теперь такой ошибки он не допустит.

Остальное время Пётр проводил на военных советах, охотах и пирах. Последнее время он приобрёл вкус к хмельным напиткам. Местные умельцы хранили рецепты изготовления крепких настоек, кои Петру раньше пробовать не доводилось. С помощью каких-то приспособлений они выжимали из браги прозрачную жидкость, которую пить было невозможно, потому что она жгла как огонь. Умельцы разбавляли эту жидкость до нужных пропорций, в которых она шла легче. В отличие от пива или мёда, её было достаточно выпить всего пару стопок, чтобы неплохо захмелеть. На застольях князя Юрьева этот напиток подавали настоянный на клюкве и бруснике. Петру нравилось. Вера новых увлечений молодого мужа не одобряла. Впрочем, муж о ней не забывал, всегда возвращаясь к супруге. Исключения были лишь во время учебных походов дружины и княжеских охот.

Корнил Шахов терпеть не мог охоту. По большей части своё время он тратил на муштровку дружины и военные хлопоты. Ещё приходилось участвовать в попойках с офицерами. Нужно было постоянно доказывать Петру свою полезность и незаменимость, поэтому присутствие за столом было не менее важно, чем в казарме. И похоже, Корнилу удалось убедить князя, что именно на нём держатся воинские отряды. Все заботы о бойцах беглого государя были завязаны на него. Без воеводы Пётр был как без рук и без ног, и прекрасно это понимал. Корнил не любил пирушек, но приходилось на них присутствовать. Зато охоту он пропускал с лёгкостью. Поначалу Пётр настаивал на его участии, но потом перестал давить, согласившись, что Корнилу нужно время на отдых.

Пётр Строгов настолько доверял своему первому офицеру, что даже предположить не мог, какие мысли бродят в его голове в свободные минуты. А между тем, в свободные минуты Корнил Шахов размышлял о жене своего господина, Вере Строговой. Когда бывала возможность, он не слишком таясь посматривал на неё во время прогулок, застолий и других подобных событий. И всё глубже и глубже Вера застревала в его голове, вытесняя своим образом другие мысли. Элли, жену Лютогоста, Корнил не любил. К ней он испытывал лишь телесное влечение, ему нравилось обладать ей и слушать её сладкие стоны ночью. Элли была нужна ему для укрепления своего влияния при дворе. Поэтому, когда глупая женщина вознамерилась заключить мир, грозя перечеркнуть всё, чего Корнил смог добиться, он не моргнув глазом убил её. А также её сынков. Эти мелкие засранцы всегда его раздражали. Элли он прикончил с лёгким сожалением. Их с радостью.

Теперь же его мыслями прочно овладела Вера. Любовь ли это? Вряд ли. Про себя Корнил точно знал, что любить не способен. Любовь это удел женщин, а также всяких слабаков и нытиков, которые им уподобляются. Но вот Вера... Когда появлялось время, Корнил следил за женой своего господина. Видеть её как можно чаще стало его тайной потребностью. Потом Корнил понял, что хочет её. Именно Веру и никого другого. Он пробовал поначалу отвлекаться на поблядушек, подобно тому, как делал это Егор Михайлов, пытавшийся в объятиях продажных девок утопить тоску по потерянной супруге. Смешной такой. Наверняка его Агату в тот же день изнасиловали княжеские конники, а потом повесили на дереве. По крайней мере сам Корнил, будь он командиром конного отряда, именно так и поступил бы. Вера не была такой же красавицей как жена главного телохранителя, но обладала своей статью и привлекательностью. У неё был характер. Однажды, после битвы со сваяльцами, Вера подкараулила Егора Михайлова и отвесила ему смачную пощёчину. Корнил был восхищён молодой женщиной. В темноте он подошёл к ней и дотронулся до плеча, когда Вера плакала. Это прикосновение до сих пор грезилось ему во сне. Всё сильнее он хотел обнять её, целовать, снять с неё одежду и войти в её тело, слушая сладкие стоны. Весь вопрос был в том, как Корнилу добиться её благосклонности. Трудная задача, очень трудная.

Вера прогуливалась во дворе резиденции князей Юрьевых. Под её присмотром игралась в снегу дочь Рада и ещё несколько маленьких детишек. Жене беглого державного князя нравилось здесь, в цитадели Дома Юрьевых. В Древгороде ей приходилось исполнять обязанности хозяйки женской половины, что подразумевало множество хлопот. Здесь же она была просто одной из воспитанниц, к тому же на привилегированном положении. А это позволяло практически всё время уделять дочери и мужу. Засмотревшись на детей, Вера не заметила стоящего неподалёку Корнила Шахова. Воевода шагнул к женщине и заулыбался. Та вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Корнил Шахов был ей противен. Более того, она побаивалась этого грубого человека, но показывать свой страх или смущение Вера не собиралась. Она посмотрела на его самодовольную ухмылку и вновь удивилась, что же нашла в этой роже Элли? Дня не проходило, чтобы она не трещала о своей необыкновенной любви. Корнил же тем временем любовался Верой, её личиком, глазами, раскрасневшимися на морозе щёчками.