Индейский трон, или Крест против идола

– Мы поняли… – Несауа задумался, искоса поглядывая на своих. – В твоем предложении, великий вождь, и впрямь нет ничего зазорного. Но… Мы навсегда лишимся своих близких!

– Как если бы вы погибли на жертвеннике, как если бы вы вдруг стали бродягами… – Молодой вождь говорил теперь уверенно и быстро. – Что, есть другой выход? Нет. Так дай же мне свою руку, славный Несауа! Ну?

Секунду поколебавшись, юноша протянул руку… и улыбнулся, радостно и вместе с тем чуть смущенно, почти как ребенок.

– Ну, вот и славно. – Куатемок хлопнул его по плечу. – Теперь вы – моя верная стража!

Асотль знал: больше ничего не нужно было делать. Этим молодым тлашкаланцам теперь можно было полностью доверять, ибо с этого момента любое их действие против него означало бы предательство – поступок бесчестный и гнусный, на который пленники никогда бы не пошли.

А верные люди, верные воины, не связанные ни с кем, и в самом деле очень были нужны, что и показал недавний эпизод со жрецами. Это ж надо же – чуть было не принесли в жертву самого Куатемока…

Куатемок… Знать бы еще, кто ты такой, парень?

Этот вопрос занимал сейчас Асотля куда более других. Пока было ясно одно: Куатемок не просто аристократ-пилли, а человек, вне всяких сомнений, связанный с царствующим в Теночтитлане домом, – иначе с чего бы ему именовать великого тлатоани Асотля своим предком?

И этот отряд… Не каждому аристократу будут подчиняться элитные «воины-ягуары». Командир которых – тот самый дылда – ни словом не перечил, когда Куатемок распорядился судьбой пленных. Кстати, вот командира и расспросить…

Как вот только его зовут? Узнать бы…

В тени скалы, на берегу журчащего ручья воины разложили костер, и вкусный запах жаренного на вертеле пекари распространился до самого леса, вызывая обильное слюноотделение у «воинов-ягуаров» и пленников, теперь уже – бывших.

– Я послал воинов в погоню за предателями, – подойдя ближе к удобно расположившемуся на расстеленной под кроной сосны циновке молодому вождю, с поклоном доложил командир «ягуаров». – Боюсь только, что их здесь невозможно поймать – ты сам говорил об обширности подземелья… Может быть, стоит оставить засаду?

– Отставляй. – Махнув рукой, Куатемок улыбнулся. – И прошу тебя разделить со мной трапезу. Надеюсь, пекари так же вкусен, как храбры твои воины… Ну? Садись же, чего встал?

Сняв деревянный шлем, украшенный резьбой и драгоценными камнями, предводитель воинов осторожно уселся на землю напротив вождя.

– Э, нет, садись на циновку, рядом!

От оказанной чести воин покраснел, насколько вообще может покраснеть индеец, и без того краснокожий.

Еще бы узнать его имя… А то неудобно как-то… Да и порасспросить о цели похода и вообще…

Для того в общем-то Асотль его и позвал. Асотль, хм… Теперь уж – Куатемок, так лучше будет.

А вообще, чудны же дела твои, Господи!

– Ну, ешь, друг мой… И не молчи же, рассказывай!

– О чем ты хочешь спросить, мой господин?

– Обо всем! – Куатемок усмехнулся.

Он вообще-то хотел бы узнать, какой сейчас год. И не по индейскому календарю. Со всеми их 52-летними циклами, «кроликами» и прочей живностью… О нет – по числу лет от Рождества Христова!

Куатемок… Тот, настоящий, пока еще не погибший, упомянул какого-то Моктекусому… Тот ли это правитель, которого Хаггард в своем знаменитом романе именовал Монтесумой? Если тот… То скоро, уже очень скоро явятся из-за моря конкистадоры, принося с собой кровь, ужас и смерть! Великая цивилизация ацтеков перестанет существовать, погрузившись в хаос и мрак… Асотль вовсе не хотел, чтобы такое случилось, ведь, кроме кровавых жертвоприношений, еще имелись и великолепные города, и искусства, и поэзия, и… И налаженная жизнь – для большинства, наверное, не такая уж и плохая. Вот только жрецы…

Неужели все последовавшие за ним тлатоани не выполнили завет? Или это жрецы гнули свою паскудную линию?

Жрецы…

Вот явятся конкистадоры, покажут вам кузькину мать… Впрочем, и не только вам. Сколько еще времени-то осталось? Сколько? Как узнать? Может быть, просто спросить? Вот, прямо сейчас…

– Белые люди? – Главный «ягуар» вскинул глаза. – Бородатые такие, как ушедший в изгнание Кецалькоатль?

Ого! Кецалькоатль, оказывается, отправился «в изгнание»… Понятно, почему теперь торжествуют кровавые ипостаси Тескатлипоки. Ладно, об этом после, пока же…

– Так, значит, никто о подобном не слышал?

– Нет. – «Ягуар» развел руками.

– Позволь мне сказать, – послышался голос сзади, оттуда, где располагался Несауа со своими людьми, – вооруженные копьями, они теперь гордо несли стражу.

Что не вызвало никакого удивления у «ягуаров», вероятно, имелись уже прецеденты.

– А ну-ка, ну-ка, говори. – Куатемок обернулся к парню и хотел было сказать: «присаживайся!» – да постеснялся сидевшего рядом воина. Не следовало раньше времени оказывать честь чужеземцу!

– Я сам не видел, но слышал от почтека, купцов… будто бы в южных лесах, на побережье страны Кампече и дальше, живут в племенах несколько белых и бородатых рабов. Правда это или нет – не знаю. Но так говорят.

Несауа улыбнулся и скромно отошел на несколько шагов назад, дабы не докучать трапезничающим своим видом.

Так Куатемок с «ягуаром» и сидели, кушали жареного пекари с маисовыми лепешками и красным перцем… Пока откуда-то из-за скалы не появился молодой воин в шкуре ягуара. Подбежал, поклонился и, почти как по советскому уставу, попросил у «великого господина» разрешения доложить своему непосредственному начальнику.

– Посланцы из Теночтитлана, мой господин! Трое. Я никого из них не знаю.

Главный «ягуар» усмехнулся:

– Ты еще слишком молод, Тешлак, чтобы их знать. Веди! Я сам проверю… Господин. – Вскочив на ноги, он обернулся к собеседнику, точнее, к сотрапезнику. – Если это действительно посланцы, прикажешь привести их сюда?

– Ну да! – Куатемок с раздражением выплюнул едва не застрявшую в горле кость. – Конечно прикажу. Куда ж их еще девать-то?

– А если это не они… прикажешь бросить их в пропасть? Или лучше принести в жертву?

– Нет! – Молодой вождь отмахнулся. – Никаких жертв. Всех сюда. В любом случае.

Это оказались посланцы. Весьма колоритные личности – двое пожилых мужчин, по виду сановников, и один молодой жрец… впрочем, тоже не очень-то молодой, явно лет за тридцать. Подтянутый, мускулистый, с выбритой по вискам прической жреца и недовольной, какой-то скособоченной физиономией объевшегося ядовитыми грибами висельника. Правда, одет аккуратно, слава богам, не в куртку из человеческой кожи, в узорчатый хлопчатобумажный плащ – черный, расшитый белыми человеческими черепами, – этакий «веселый Роджер». Такие же плащи, только куда более яркие – желто-сине-красные, имелись и у сановников. Искусно украшенные разноцветными перьями и отороченные по подолу тоже цветным – точнее, выкрашенным – кроличьим мехом, который тут же навел Куатемока на смешные мысли по поводу «шанхайских барсов» и «мексиканских тушканов».

В общем, судя по одежде и сандалиям, не последние это были люди!

– Рады видеть тебя в добром здравии, славный Куатемок! – подойдя ближе, разом поклонились посланцы.

И улыбнулись. Сановники. А жрец – нет, тот скривился, как будто бы только что съел что-то кислое. Вернее, так – одна половина лица его улыбалась, вторая оставалась бесстрастной, ни один мускул не дрогнул… Ха! Ну конечно же, вероятно, еще в юности или даже в детстве жреца укусила пчела или какая-нибудь ядовитая муха – вот мускулы на половине лица и застыли, атрофировались, похоже, что навсегда. И физиономия с тех пор оставляла желать лучшего… хотя вообще-то жрец был из тех мужчин, что, несомненно, нравятся женщинам.

Гм… посланцы.

Как же с ними сейчас общаться-то? Судя по реакции главного «ягуара», эти люди явно были Куатемоку очень хорошо знакомы. Как и он им. В такой ситуации, конечно же, лучше всего было отделываться общими фразами… что Куатемок и делал.