Тринадцатый ковчег

Профессор не ответил. Он еще раз поклонился и, шурша мантией, покинул борт. Зазвучала сирена, и замигали красные предупредительные огни. «Все вниз!» — раздался приказ. В салон хлынули морские офицеры и тут же заняли места за приборами. Двое задраили тяжелый люк, отрезав Сари и остальных от внешнего мира. Когда зашипел вытесняемый воздух, Сари внезапно поняла: земли она больше не увидит.

Заработали огромные двигатели, и субмарина стала погружаться. Она уходила все глубже и глубже, на мили под воду, в кромешную тьму.

А в это время на другом конце страны профессор Дивинус вместе с назваными братьями и сестрами в алых мантиях торопливо пересекал двор Гарвардского университета. На лацканах одеяний у всех красовался тот же символ, что и на борту подлодки. Только что закончив разговор с президентом, Дивинус нахмурился. «Время пришло», — сказал президент. Профессор знал, что рано или поздно это случится, но до последнего надеялся, что ошибался в расчетах… Виданное ли дело для ученого!

Минуя Мемориальный зал — здание–памятник погибшим во время Гражданской войны солдатам, — Дивинус вспомнил, как лет шестьдесят назад (шестьдесят четыре, сам себя поправил он) первый раз оказался в Гарварде. Тогда он был худощавым восемнадцатилетним парнишкой, полным амбиций и энергии. За прошедшие десятилетия его веснушчатое лицо высохло и покрылось морщинами, рыжие волосы побелели, но оставался таким же худым.

Дивинус с товарищами поднялся по ступеням библиотеки Уайденера — здания, давно забытого как студентами, так и профессорами: лестница местами обвалилась, колонны стали крошиться, фасад покрылся сажей.

— Полегче, Тео, — окликнул его профессор Сингх.

Пусть и не столь проворный, как в юношеские годы, Дивинус умудрялся не отставать от профессора Сингха — самого молодого из братства, сорокадвухлетнего ученого. Сингх заведовал кафедрой астробиологии и успел написать несколько книг по своему предмету, которые стали бестселлерами. Остальные одиннадцать членов братства тоже были выдающимися учеными, и все поклялись служить общему делу до самой смерти.

Поднявшись на крыльцо, Дивинус встал у колонны и обернулся: из общежитий в панике выбегали студенты. Должно быть, новости уже разошлись. Многие звонили по коммуникаторам родным и близким, почти все плакали, однако нашлись и те, кто, взявшись за руки, сидели кругом на лужайке, полные смирения перед лицом судьбы.

Сцена хаоса напомнила черно–белые снимки двухсотлетней давности, когда группа студентов в знак протеста против войны во Вьетнаме захватила Юниверсити–холл.

Правда, на этот раз все было иначе. Чего–то не хватало… Надежды. Студентам на снимках ее было не занимать. Надежда и подтолкнула их на столь радикальные действия. Зато эти молодые люди уже ни на что не надеялись. Дивинус столько лет посвятил разработке проекта «Ковчег» и все же не мог поверить, что Конец пришел. Он всегда отчаянно надеялся, что возможность гибели человечества останется только возможностью. Но, как это обычно и происходило, он все предсказал безошибочно.

Дивинус заставил себя отвернуться. Этим молодым людям помочь он уже не мог. Профессор вместе с товарищами — а всего их было тринадцать — направился к зданию библиотеки и поспешил миновать ее мраморные залы. Некогда в этом обветшалом здании хранились миллионы томов — когда люди еще читали бумажные книги. До того, как их все оцифровали. Дивинус принюхался и чихнул. От заплесневелых томов, может, и избавились, а вот запах никуда не делся. Наконец профессора оказались возле золотой двери со знаком братства.

— Aeternus eternus, — сказал Дивинус.

Братья и сестры в унисон повторили за ним эту фразу. Их голоса эхом разнеслись по коридору.

— Aeternus eternus.

Сработала система распознавания, и пискнул замок. Створки двери разошлись в стороны, пропуская профессоров в кабину лифта. Когда все погрузились, толстые створки сомкнулись, и начался спуск. От скорости, с которой лифт помчался глубоко под землю, заложило уши. Дивинус почесал нос и снова чихнул. Просто поразительно, как раньше ученые полагались на хрупкие, недолговечные рукописи.

Внезапно шахта содрогнулась от взрыва. Дивинус чуть не упал, но профессор Сингх успел подхватить его. Названые братья обменялись мрачными взглядами. Они поняли друг друга без слов: до Конца осталось совсем недолго.

Вскоре кабина лифта остановилась, и створки двери разошлись. Дивинус вышел, и тут же наверху загорелись лампы, явив взору камеру размером с футбольный стадион, а ведь это был только первый зал. Во все стороны тянулись ряды из тысяч золотых машин: через окошки в их передних стенках виднелось драгоценное содержимое.

— Здравствуйте, профессор Дивинус, — произнес мужской голос, очень живой. Было трудно поверить, что он принадлежит компьютеру. — Я получил новости с поверхности. Время пришло?

— Запечатай камеру, Ной, — распорядился Дивинус.

— Да, профессор.

Дивинус старался никак не показывать своих чувств, однако все равно вздрогнул, когда за спиной у него закрылась толстая дверь и все они оказались погребены в Первом ковчеге. Воздух сразу стал плотнее, утратив свежесть. Может, точно так себя чувствовали рабы, которых вместе с фараоном заживо хоронили внутри пирамид? Дивинус тряхнул головой, чтобы сосредоточиться. Будет еще куча времени поразмыслить над этой великой загадкой, а пока предстоит много работы. Он двинулся вдоль рядов криокапсул: внутри каждой лежало по хрупкому эмбриону. (В первом Зале хранились млекопитающие.) Сквозь прозрачные панели капсул профессор разглядывал содержимое: Раnthera tigris, Elephas maximus, Ursus maritimus, Mephitidae [4].

Тысячи и тысячи живых созданий. Это было детище всей его жизни, детище, призванное пережить его самого.

Дивинус прошел в комнату управления. Справа от него сел профессор Сингх, остальные члены братства заняли места по периметру. Перед Дивинусом зажегся голографический экран с надписью:

Пользуясь голографической панелью управления, профессор вывел на экран информацию о других ковчегах. Перед ним высветилось двенадцать зеленых огоньков и строчки с данными по каждому: уровень кислорода, запасы воды и пищи, электроэнергии, выработанной генераторами и запасенной в аккумуляторах, работа лифтов, субмарин и прочих транспортных средств. Похоже, все идет по расписанию. Дивинус коснулся первого зеленого огонька.

— Второй ковчег, это профессор Дивинус, — сказал он, пытаясь связаться с первой космической колонией. — Транспорт уже прибыл? Прием.

Пауза длилась всего несколько секунд, которые растянулись на целую вечность. Дивинус затаил дыхание. Судьба проекта висела на волоске.

— Первый транспорт заходит в доки, — ответил генерал Мильтон Райт. — Все системы работают в штатном режиме. Прием.

Братья и сестры Дивинуса ликовали, тогда как сам он сохранял невозмутимый вид. Еще одиннадцать ковчегов, напомнил он себе. Слава богу, все средства эвакуации стартовали более–менее по расписанию. Лишь одно столкнулось с проблемой: у транспорта, приписанного к Третьему ковчегу, забарахлил двигатель, но с неполадками быстро разобрались.

К сожалению, несколько избранных не успели на транспорт, профессор предвидел такую возможность. Их места заняли запасные, которые толпились в порту и молились, чтобы назвали их номера. И они получили шанс — ценой жизней других людей. Профессор задумался, понимали ли счастливчики суть размена. Случалось, тот же вопрос Дивинус задавал сам себе. Но, когда он убедился, что последний из спускаемых аппаратов доставил пассажиров в глубь океана, лифт опустил людей в недра земли, а шаттл унес свой ценный груз за пределы атмосферы, — Дивинус позволил себе немного расслабиться.

— Первый этап завершен, — объявил профессор.

Тогда–то все и началось… Зал сотряс оглушительный взрыв, и ученых раскидало в стороны. Зажглись аварийные сигналы, взвыла сирена. Дивинус напрягся: это Конец достиг своего апогея. Устало закрыв глаза, профессор представил цепную реакцию на поверхности: выброс энергии, всесожжение… и мертвое тысячелетие впереди.