Новое житие - покой нам только снится (СИ)

-   Приехали, - жалобно пропищал сквозь усы на чёрном лице хохол. Он ухватил свой ППШ из ниши и глазами указал на люк: - Командир, дозволите после вас?

   Все молча, уставились на Виктора. Пересилив свой командирский гнев, он смотрел на них. Так он здесь комбат или кто другой? Тогда почему, вашу так-перетак… Но здравомыслие пересилило дисциплину. Помогло также святое, замоленное место. Указав глазами на люк, он скомандовал:

-   Слушай приказ, всем наружу! Рассредоточиться по церкви. Занять круговую. Иванов!  Снять рацию. Приказ ясен?

-   Ясен, комбат. Не за хрен собачий сгинуть – не наша работа.

-   Хохленко! Порося хохляцкое! Отдавай сумку с гранатами – я её сам тягать буду.

-   Ладно, держи. Смотри только – не надорвись, Поддубный.

-   Наружу все геть!  Шаланды вы мои шаланды…

    Виктор первый прыгнул с брони на каменные, потрескавшиеся и выбитые плиты. Аккурат под хоботом 85-мм, на месте разобранной алтарной, горкой лежали унитарные осколочно-фугасные  выстрелы. Сверху по винтовой лестнице громыхали сапогами двое танкистов из экипажа Сашки Ахромеева: с пистолет-пулемётами и гранатами «Ф-1». Они уже готовились пустить оружие в ход по ворвавшимся фрицам, когда услышали русский говор, но без мата.

-   Ить, твою мать! – сказал один из них, ефрейтор Лужной, готовясь сорвать чеку. – Это вы, товарищ комбат? Так шо ж вы не казали?

-   А мы это, того… - опуская дырчатый ствол ППШ, начал оправдываться другой. – Вас хотели встретить.

-  Вы что ж – за дверями не следите, герои? – Виктор дёрнул затвор своего пистолет-пулемёта. – Ждёте, когда к вам гости пожалуют, с подбитых коробочек?

-   Да нам сверху всё видно, товарищ комбат, - заулыбался Лужной. – Оттуда действительно всё видно.

-   Как там обстановка сверху? Что вам видно?

-   Пехота на транспортёрах так и стоит. Вместе с ними стоят бензовозы-«опели». Боятся видно, я извиняюсь, наших «сук». Из тридцати коробочек одиннадцать зажжены.

-   Так уж и зажжены? – Виктор проводил взглядом своих ребят, что с оружием наперевес, с сумками для автоматных дисков и гранат, рассредоточивались по церкви. -  Точно горят или только разгораются?

-   Ну, вообще-то…. – замялся Лужной. Его худое лицо неопределённо вытянулось: - Горят-то не все. То, что не двигаются, это точно. Кое-где экипаж вылез. Стоят возле, курят, приседают. Разминку гады делают, - зло ощерился он, так, что Виктору стало не по себе. – Влепить бы туда разок-другой.

-   Придёт время – влепим, - хлопнул его по плечу Виктор. Он тряхнул пистолет-пулемётом: - Я пошёл наверх. Держать всем вход. Что б ни одна паскуда… - он боязливо-стеснительно покосился на фрески, - сюда не пролезла. Стены тут крепкие, кладка старинная, я читал. На яичном желтке раствор. Такой современные снаряды вряд ли сломают. Жалко, конечно, будет, если нашей подруге боевой, - он размашисто хлопнул по стальному покатому листу на корме, - сзади достанется. Снаряды бы выгрузить…

   Громыхая подбитыми гвоздями подошвами, он взбежал наверх, едва не задевая головой верхний ярус извивающихся ступенек. В громадной звоннице, где на толстенной балке был некогда закреплён колокол, украшенный затейливой вязью из виноградных лоз, крестов и святых, окружённый с четырёх сторон детворой, сидел сам Ахромеев и его радист. Красивый молодой еврей, по фамилии Фрайберг, с бархатной родинкой на щеке и тёмно-карими глазами, держал возле курчавой чёрной головы наушники. Он крутил настройку радиостанции.

-   Во-во! К нашему, так сказать, шалашу, - залыбился Сашка, что оторвал свою круглую конопатую ряшку от бинокля.  – Пожалуйте поближе.

-    Дела наши хреновые? – живо поинтересовался Виктор. – Сразу угадал?

-   Сам глянь, комбат. Нам сверху видно всё, ты так и знай. Снайпера пока не работают…

-   Дяденька командир, дяденька командир!  - белобрысый мальчишка с одной лямкой, на которой держались штанишки: - А кто сейчас побеждает, наши или фашисты?

-   Ой, как ты меня уморил, пацан, - вымученно вздохнул Сашка. Он протянул ему бинокль, не снимая с ремешка на шее: - На вон, лучше сам посмотри. А варежку свою прикрой. А то без парашюта летать научишься.

   Виктор щёлкнул клапаном своей сумки из-под бинокля и через минуту наблюдал в окуляры панораму окрест церкви и деревушки. Прямо под ним, за околицей, где цвели яблоневые сады и курчавились зеленью огороды среди острых крыш, с голубятнями или скворечнями на шестах, коричневато темнело распаханное поле с желтеющими стогами прошлогодней соломы. Будто кисть художника выписала этот пейзаж. И бой дорисовала напоследок. С дымами от горящих пятнистых панцеров с коробчатыми башнями и уступчатыми корпусами. С неохотно разгорающимися, на дизельных двигателях, СУ-85. Из двадцати САУ батальона оставалось всего пять. Они продолжали вызывать командира на связь через позывной «тридцать девять».

   Рапортовал о двух подбитых панцерах неугомонный Тевосян. Давно не рапортовал Давыдов.

-   Слушай мою команду! Принять мои позывные. Вызвать оставшиеся машины. Чтобы доложили обстановку. Выйти на связь с сороковым и от моего имени… - начал, было, он отдавать приказ Фрайбергу, однако сама обстановка откорректировала его дальнейшие действия.

   Сперва над деревней с тугим свистом пронеслось звено «илов». Роняя мальнькие чёрные бомбы на бреющем, они заставили застыть дымно-чёрными кострами ещё пяток панцеров. Четвёрка штурмовиков, умело пикируя, обрушила огонь из скорострельных пушек по застывшим на поле «бюссингам» с пехотой, а также «опелям» с пузатыми, вытянутыми цистернами. Там  стало в миг густо и тёмно от взрывов. Два бензовоза вскоре полыхнули ярко-синим пламенем. От транспортёров тут же побежали человечки в камуфляжных куртках и глубоких шлемах, с рыжими ранцами и притороченными гофрированными коробками противогазов. Ох, и здорово, что пехоту фрицы не додумались вводить в бой, тревожно подумал Виктор. Ведь СУ-85 не были снабжены пулемётами. (Впрочем, как и многие другие САУ.) Уничтожить их пехотинцу с противотанковой гранатой дело плёвое. Тем паче поговаривали, что у фрицев появилась новая дрянь – некий «фаустпатрон», что силой реактивной струи из сопла выбрасывал кумулятивную гранату. Такая гарантированной пробивала любую броню. Поговаривали также, что, несмотря на это предохраниться от «дряни» можно было разными незатейливыми способами как-то: установка сеток-«экранов», использовать в качестве экранов бочки или сколоченные доски.