Новое житие - покой нам только снится (СИ)

   …Эх, на нары бы тебя, мудона лысого, в Устькумлаг, подумалось тогда мимолётом. Там бы тебя быстро через задний проход братва просветила. «Вгоняй ему ума в задние ворота…»

   В туго натянутой пятнистой палатке  был установлен длинный стол. Оберштурбанфюрер предложил Ваське присесть. Затем он порывисто кивнул какому-то чину в сдвинутой набекрень пилотке. Через минуту солдат в белом крахмаленом фартуке установил перед Васькой длинный металлический контейнер с ручками. Были отжаты боковые пружинистые кнопки. Коробка раскрылась. В металлических судках источали парок бобы с мясом, студенистое желе из розово-белых долек, что колыхалось при малейшем движении, зелёный горошек и какие-то разноцветные леденцы. Кроме того солдат-повар извлёк из кармана фартука полиэтиленовую упаковку с хрустящими галетами. Они не имели вкуса и, кажется, совсем не пахли.

 -   Хлебушек наш повкусней будет, - неохотно надкусил галетину Васька, надорвав упаковку. – Могли бы к столу наш хлебушек-то…

-   В вермахте хлеб двух сортов – кукурузный и пшеничный, - усмехнулся Фоммель. – Так же в СС. Он щёлкнул двумя пальцами и чин в пилотке исчез. Вскоре он принёс буханку ржаного, русского: - Вам такой больше по душе, герр Красногорский? Если так, то кушайте на здоровье.

-   Что, я больше не Рус Иванович? Радует… - Василий поковырялся вилкой в бобах со свининой. – Фу, гавно какое. Не желаете присоединиться, герр оберштурбанфюрер?

-   Скучно есть одному такую гадость? – сухо поинтересовался Фоммель. Не сняв плащ, он уселся напротив на складной стульчик. Положил на стол фуражку с выгнутой тульёй:  - Ваши приёмы из СМЕРШа мне ясны с самого начала. Вы не с нами играете, а с собой. Конечно, заметно мастерство! Ваше руководство хорошо учить вас этот наук. Это делает вам честь,- то коверкая русский, то разговаривая прилично, продолжил он. – Только вот о чём не следует забывать, - он скосил белёсые глаза и щёлкнул отполированным ногтём по оскалившемуся металлическому черепу на фуражке: - Именно об этом, мой друг!  Никому из нас. «Товарищ Троцкий, с отрядом флотским…» - он усмехнулся, напев слова этой известной в Гражданскую песенки. – Неплохо я знаю Россию, верно?   Товарищ Троцкий носил перстень на указательном пальце с такой вот эмблемой.

-  Ой, не говорите! Не сильны мы только в философиях ваших умных, - Васька отправил-таки пригоршню бобов в свою пасть. Затем, отправил туда же томатного соуса, что оказался, совсем не острым, но сладковатым. – Не больно у вас с обслуживание продуманно, - поднял он вилку, перемазанную в красном. Рассмотрел её со всех сторон:  – С обслугой населения как говорится. Нельзя ли заменить столовый прибор, герр оберштурбанфюрер?

-   Я смотрю, вас так и тянет на остроты, - с лёгкой улыбкой продолжал Фоммель. – И звание моё вам также известно. Изучали на разведовательно-диверсионных курсах знаки отличия войск СС и СД? В «ящике» под Смоленском? Не так ли? – он ещё раз щёлкнул по мёртвой голове на чёрном околыше высокой фуражки. – Как говорят ваши коллеги, прокол за проколом. Как вы не осмотрительны! Играли бы свою легенду до конца. Какой из вас уголовник? Вы же настоящий профи! У вас на лбу написана специальная подготовка.

   Дать бы тебе как следует по белобрысой харе, хотел подумать Васька, но вовремя подавился томатным соусом.

-  Пленных всё же зря постреляли, - заметил он. Отломил ломоть от буханки и стал не торопясь его жевать. – К чему такое? Думаете, народ русский это приветствовать будет? Обратная волна может пойти – глазом не моргнёте…

   Следовало сказать, что обратная волна уже давно пошла. Но он сознательно не стал так говорить, чувствуя, что Фоммель ищет подвох. Через конфликт хочет им управлять.

-   Может и пойдёт, - мотнул блондинистой головой оберштурбанфюрер. Хотел было пригладить бриллиантиновые виски, но вспомнив, что нет зеркала, не стал. – Волна…  В системе СС есть свод законов. Писанных и не писанных. Как и в НСДАП и в вашей ВКП (б). Как и у вас, предпочтение отдаётся тем законам, что не доверены плотной бумаге. Считайте, что я провёл акцию в сарае, повинуясь внутреннему долгу.  Перед фюрером и рейхом. К тому же, - усмешка тронула его тонкие губы, - мне это зачтётся перед вашим, как есть… Центром. Там, - поднял он указательный с перстнем палец, - на самом верху и ниже у вас сидят много ваших и наших. Часто это одно и то же. Вы понимайт, о ком я говорить?

-   Не тупой. Сторонников Льва Давидовича?

-   Так есть! Ты молодец, Красногорский. Быстро соображать, когда есть надобность. Идеи мировой революции, соединённых штатов Европы. Идеи старика Хаусхоффера. Так что, судите сами. Уничтожая ваших пленных, не усиливаем ли мы  ваше сопротивление? Не приближаем ли мы, таким образом, ваш… ну и наш скромный побед? Предатель есть покарать во всякий времена. Они есть предатель. Если они сдался в плен… не ранен, жив и здоров – разве не предатель? О, ещё какой предательств!

-   Стало быть, и меня тоже – в расход? Я тоже для вас из того же дерьма деланный? – для виду Цвигун едва не подавился ржаной горбухой.

   Фоммель раскатисто захохотал. Так, что от головы окончательно уплыла тяжесть. В лоб скользнул, подобно сквозняку, поток облегчения.

-   Вы есть отдельный тем, - успокаивающе махнул он рукой. – Успокойтесь, камрад! Рот фронт, как говорил товарищ Тельман и товарищ Пик. Никто вас пока расстреливать не собирается. Хотя вы спокойны и так, как я погляжу, - сощурил он глаза и наморщил лоб. – Прекрасно играете свою роль, только и всего.  Которую вам написал ваш куратор из «ящика».

-   Может быть, может быть… - по-еврейски  заметил Цвигун, скопировав даже произношение. – Всё очень может быть, герр оберштурбанфюрер.

-   Если ваш куратор, как и вы – скрытый троцкист, - продолжил Фоммель, - это меняет дело. Это предаёт нашему разговору деловой характер. Вы помогает налаживать контакт «СД-внутри», 3-й директорат РСХА, в который я состою, с ваш 4-й Интернационал. Кажется, так называется ваш организаций? – краем уха он уловил мотор вездехода «кюбель». По колышущимся от лёгкого ветра стенам палатки пробежали узкие полоски синеватого света. – О, кажется, нам что-то  привезли.  Какие-то новости о фронт или о ваш центр.

-   Только не надо лезть под стол к кобуре. Если же лезете, не угодите в ширинку.

   Было видно как по травянистой площадке на фоне штабного автобуса «Опель» с телескопической антенной и ряда мотоциклов вдоль которых ходил часовой в стальном шлеме, из распахнутой гофрированной дверцы спрыгнул высокий эсэсманн в короткой пятнистой куртке. Через минуту он был внутри палатки. В руке он сживал плотно запечатанный сургучом зелёный пакет с фиолетовым  штампом и цветной поперечной линией.  Оставив подчинённого в вертикальном положении, Фоммель немедленно вскрыл сургуч. Двумя пальцами извлёк сложенный лист серой бумаги, покрытый готическим текстом. Развернув его, он принялся читать , высоко подняв брови. (Лист при этом он держал так, чтобы содержание не смог прочесть никто другой.) Ничего не изобразив на лице, он сложил лист и сунул обратно. Затем всё также, двумя пальцами извлёк из конверта другой,  из плотной серой бумаги. Вытащил наружу несколько фотографий на скрепке. Держа их сложенным веером, как карточную колоду, принялся всматриваться в лица тех, кто был на них запечатлен.  Вскоре, произнеся удовлетворённое “shoon”, он установил посреди стола, стеленного клеёнкой,  лишь одну фотокарточку. Эсэсманн по его кивку лишь оттопырил локти и, совершив поворот, немедленно вышел.