Мир смерти против флибустьеров

А вода, была действительно очень приятной, градусов двадцать пять — двадцать шесть — прохладная по сравнению с воздухом, но не такая, в которой можно замерзнуть. И соленая очень — держала хорошо, можно было лежать у самой поверхности, почти не шевелясь.

Купались они по очереди. Ясно было уже, что здесь чужого не берут, не принято. Но это у других. А у них — особые отношения с этим миром, и было бы очень глупо оказаться почти голыми без денег и технических приспособлений на малознакомой и в общем-то враждебной планете.

Потом проснулся бешеный аппетит, а еще сильнее была жажда,

У входа в кафе местный угольно-черный человек торговал соками. Соки здесь продавали не в упаковке, к чему давно привыкла вся Галактика, а выжимали прямо на глазах у покупателя из свежих фруктов. Это было здорово и даже романтично, вот только в изобилии плодов никак не удавалось найти ни одного хоть мало-мальски знакомого. Были тут какие-то ярко-голубые волосатые бублики, и скрученные бесформенными клубками зеленоватые корни, и янтарно-желтые ягоды, плотно облепившие сломанные ветки, и продолговатые, полупрозрачные телесно-розовые сардельки, и похожие на гигантскую малину ядовито-пурпурные пирамидки, и какие-то полосатые шарики, словно карликовые арбузы. Наконец, почти оба одновременно они увидели родные золотисто-рыжие цитрусы и, конечно, заказали именно апельсиновый сок. Не совсем он оказался апельсиновым, даже по цвету был зеленоватый, но главное, вкусом своим не обманул.

— Альф шукран, — поблагодарил Язон на местном наречии, чем необычайно растрогал торговца, и получил полновесную сдачу дарханскими монетками. Другим, платившим кредитами, как успел заметить Язон, хитрый торговец норовил округлить цену в большую сторону.

Кафе выглядело несерьезной забегаловкой, а поесть хотелось основательно, тем более что цены на Дархане радовали своей умеренностью. И они отправились в ресторан, обнаруженный неподалеку. В уютном зальчике с традиционно приглушенным светом было немножко странно поглощать морские деликатесы, салаты и обильные порции жаркого, не запивая их спиртным. Здесь даже на пиво в меню и намека не было. Но — что поделать — все равно хорошо. Курить заядлые никотиноманы уходили в туалет, но Язон до этого не унизился. Решил потерпеть до отеля.

Путаница мыслей и чувств постепенно улеглась, они узнали время (была уже глубокая ночь), уточнили, где сейчас находятся (западная окраина, самое начало пляжной зоны) и наконец выяснили, как добираться до отеля «Лулу». Это был не ближний свет, но на такси — не больше часа. Торопиться некуда.

Не хотелось торопиться. Почему-то. Не странно ли? Сорваться с родной планеты, забыв обо всем, даже не взяв в дорогу многих необходимых вещей, чтобы успеть, догнать, не упустить. А теперь — валяться на пляже, купаться в море и убивать время в уютном ресторане, посасывая через соломинку коктейль из тропических фруктов со льдом? Но здесь только так и можно было. Язон это уже понял. А если бегаешь, нервничаешь, дергаешься

— просто наступает перегрев. У женщин — истерика, у мужчин — апатия. Климат такой. И в итоге теряешь больше, чем сэкономил.

Сказать, что они ужинали не торопясь, — значит, ничего не сказать — они завтракали, обедали и ужинали без перерыва, наверстывая все плановые трапезы, пропущенные за время нервотрепки на Кассилии, за время дороги, когда совсем не хотелось есть (у Язона, например, межпланетные перелеты всегда отбивали аппетит). Наконец, в результате стычки и погони они потеряли изрядно калорий, несмотря на несусветную жару.

И вот теперь поедать даже самые воздушные пирожные и пить даже самые изысканные по вкусу и разбавленные минеральной водой соки сделалось невозможно. Желудки переполнились. А ночь все не кончалась Язон вдруг понял, что он подсознательно ждет рассвета. Для чего-то было нужно именно так. А он ведь привык доверять своей интуиции. Мета тем более доверяла ему во всем. В эту экспедицию она отправилась, по существу, в роли его телохранителя. Молодая невеста перестала даже пытаться постигнуть мудреные планы жениха. Пусть у них будет просто эдакое свадебное путешествие. Совершаемое до свадьбы. Какая разница? У них же все не как у людей.

До рассвета, по свидетельству местных жителей, оставалось еще часа полтора, их надо было на что-то убить. И Язон задался естественным вопросом: а что же здесь делают по ночам, если не спят?

Ну, с приезжими все понятно. Они расползаются по местам дислокации и там, в запертых на ключ номерах отелей, где уже не действуют аскетические законы Дархана, предаются всем греховным радостям, какие только напридумывало человечество за долгие тысячелетия своей истории. А что же местные? Оказалось, они продолжают кушать (это не запрещено в любых количествах), купаться в море (в одежде), играть в спортивные (не азартные) и интеллектуальные (не азартные) игры — чудесное, согласитесь, занятие для ночного времени! И наконец, они ходят во храм. Последнее было наиболее экзотично. На это стоило посмотреть.

Но посмотреть-то как раз и не дали.

Черный человек в белых одеждах у входа в очень красивую церковь со стрельчатыми сводами и тонкими башенками объяснил Язону и Мете, что они

— неправильные.

— То есть как это неправильные?! — возмутился Язон. — В каком это смысле? (Мета уже ничем не возмущалась.)

— Вы не верите в Единого Бога, — пояснил человек.

— Мало того, что не верим, — согласился Язон, — но даже не представляем себе, как он выглядит. Вот и хотели зайти посмотреть.

— То, что вы говорите сейчас, оскорбляет Бога. Единый Бог никак не выглядит, — терпеливо продолжал втолковывать черный человек. — И те, кто не верит, ничего не смогут увидеть ни внутри, ни снаружи. Вот почему мы, служители храма, не пускаем в святилище неправильных.

— Ну, хорошо, — смирился Язон, — а эти ваши, правильные, что они там делают? Вы хоть нам расскажите, раз уж войти нельзя.

— Верующие, — поправил служитель храма. — Верующие приходят во храм, чтобы соединяться с Богом. Они просто сидят в особой лозе и разговаривают с Ним. Молча.

— Всю ночь? — удивился Язон.