Порвали парус (СИ)

Мозг каждого, говоря образно, будет в чемоданах. Не весь, конечно, а большая часть, что хранит массу информации. Чемоданы не в руках или в чулане, а в облаке, в черепной коробке оставим только аналитическую и обрабатываемую функцию… как это уже давно, разве что во времена Гомера все хранили в голове.

Мы обменялись рукопожатием, я сказал тепло:

- Когда покидаю Управление, радуюсь встрече с коллегами в Центре Мацанюка, а когда выхожу оттуда, предвкушаю удовольствие общения с вами, Аркадий Валентинович, и вашими коллегами… они же и мои, к слову.

Он всматривался в мое лицо с таким же теплым выражением в глазах.

- Владимир Алексеевич, а вы за эти несколько дней еще как бы возмужали и взматерели… Жалею, что не занимаюсь наукой, но кому-то надо было…

- Знаю, - ответил я. – Я здесь тоже не совсем из-за взбрыка.

Дверь распахнулась, я успел увидеть в коридоре Ингрид, но вошли Бондаренко и Бронник, заулыбались, эти уже не лорды, простецки хлопали меня по спине и плечам.

Бронник даже пощупал бицепс и с ободрением кивнул, будто увидел как я тренируюсь с ребятами из спецназа ГРУ.

Не успели сесть, явился Кремнев, властный и могучий, как носорог, ощущающий свою мощь и значимость, кивнул мне почти по-дружески и протянул руку.

- Как отдыхалось от нас?

- Вас восстановили в прежней роли? – ответил я вопросом на вопрос.

Он кивнул.

- Да. Похоже, вам удалось кому-то из важных чинов переломить хребет. Вчера вызвали в Штаб и сообщили, что мое назначение на космодром Восточный отменяется.

- Огорчены?

Он взглянул на меня исподлобья.

- С какого перепугу?.. Здесь у нас мир меняется на глазах, к чему и мы причастны, а там просто рутина и перетягивание одеяла с Илоном Маском… Ростислав Васильевич, рад вас видеть… Лаврентий Петрович.

Он обменялся рукопожатием с Бондаренко и Бронником, Мещерский жестом пригласил всех ближе к столу.

- Прошу сесть, отключаем связь.

Я промолчал, что глушилки у них работают во всю, однако насчет смартфонов прав, и дело не только в инструкциях.

Когда сели к столу поближе, Мещерский сказал примирительно:

- Владимир Алексеевич, вы должны войти в наше положение!.. Нам не первый раз пихают в штат старых заслуженных генералов, которым никак не хочется на пенсию. У последнего шесть тяжелых ранений и пять высших военных наград, доблестно защищал интересы нашей страны в конфликтах за рубежом… Да, он привык к военной дисциплине…

Я сказал зло:

- Тогда на хрена его сюда пихали?

Он развел руками.

- А что, в отставку и застрелить? Руководство наверху решило, что его боевой опыт может пригодиться. И хотя да, он уже устарел, но… Владимир Алексеевич, не все в мире идеально. И в нашей службе тоже. Мы старались оградить его от вас…

- А нас от него?

- Разумеется, это в первую очередь!

- Дело не во мне, - произнес я с рассчитанным нажимом. – Этот солдафон все испортил бы!.. Ишь, приказы у них не обсуждаются!.. Да хрен такой мною покомандует!

Он сказал успокаивающе:

- Да тише, тише… Я же сказал, мы таких вообще старались изначально не допускать к вашему отделу… Я сам такому не поручил бы даже доставку пиццы. Разумеется, мы всегда принимали к сведению ваше желание самому рулить…

Я уточнил:

- Только принимали к сведению?

Он снова развел руками.

- Это только слова. Владимир Алексеевич, победа за вами! Но не стоит ее так демонстрировать. Генералы не только туповаты, но и злопамятны. Делайте свое дело, а им придется умолкнуть.

Глава 11

Я смолчал, подумав быстро, что с моими возможностями как-то не совсем правильно выполнять указания пусть хороших и правильных людей, но значительно уступающих мне по интеллекту… И хотя у меня интеллект пока лишь первого порядка, или, как говорят в корпорации Ицкова, интеллект низшего уровня, но даже он дает огромное преимущество за счет неизмеримо большей скорости обработки данных.

Во всем остальном я на том же уровне мышления, где и был, однако и это немало, все-таки доктор наук на интеллектуальной лестнице стоит выше полковника ГРУ, генерала или какой-либо важной хрени вроде маршала.

Мещерский что-то заметил по моему лицу, сказал с подчеркнутым удовольствием:

- Владимир Алексеевич… вы в самом деле перебороли весь Генеральный Штаб! Со всеми его советниками. Такие дела раньше отмечали грандиозными попойками.

- Это мы можем, - сказал Кремней бодро. – Я отвечаю за коньяк, Бондаренко веселых девок приедет, он у нас спец..

- Это Бронник спец, - возразил Бондаренко, - я больше по закуске!

Я поинтересовался:

- А как удалось генералов заставить принять мои условия?

Мещерский усмехнулся, покачал головой, а ответил вместо него довольный, как пара слонов, Бондаренко:.

- Такие люди никогда не признают поражения.

- Тогда как? – спросил я.

- Раньше, - пояснил он, - в таких случаях стрелялись, смывая кровью позор поражения, теперь… выходят в отставку. А нерешенные вопросы ложатся на стол преемника.

Я вздохнул.

- Преемник уже известен?

- Генерал Гонта. Дубовицкий, правда, в отставку не ушел, просто это изъяли из его ведения и передали Гонте, пояснив, что ученые – народ капризный и склочный, с ними нужно поделикатнее.

Я спросил с тоской:

- И как он?

Бондаренко сдвинул плечами, а Мещерский ответил чуточку уклончиво:

- Очень хороший человек, если судить по его работе военного советника в… ряде стран, где с благодарностью принимают нашу помощь в национально-освободительной войне. Как говорили в старину: слуга царю, отец солдатам. Трижды ранен, один раз тяжело, что показывает: подавал советы не из самого глубокого тыла… Отмечен высокими наградами…

- Которые носить пока нельзя?

- Но может на них посмотреть, - ответил он с усмешкой. – Хранятся в особом отделе Генерального Штаба. Ему дали подержать в руках, а потом деликатно отобрали в интересах секретности.

Я сказал неохотно:

- Хороший специалист не обязательно хороший человек. А нам нужен еще и умный… Хорошо, Аркадий Валентинович, будем ждать этого специалиста по военным советам. А что слышно про то глупое разбирательство насчет беженцев из Туниса?

Мещерский сказал со вздохом:

- Совещание было на самом высоком уровне. Дело не в том, какое решение хотели вынести, у нас сгоряча ничего не делают, вопрос рассмотрели очень тщательно и со всех сторон, а за это время убедились, что все указывают пальцами на Моссад. Это хорошо, Моссаду сочувствуют, большинство в Европе и Штатах его действия оправдывает. Все-таки маленькая страна отчаянно борется с огромным арабским миром за существование, им можно действовать жестче, чем толерантной Европе…

- А мы Европа? – спросил Кремнев. – А как же особый путь?

- Особого нет даже у марсиан, - ответил Мещерский.

Мещерский начал рассказывать на каком этапе перестройки силовых структур мы сейчас, я слушал молча, даже не шевелился, чтобы не сбивать с мысли. Мещерский наконец умолк, вперил в меня вопрошающий взгляд.

Помедлив, я сказал медленно:

- Да, это интересно.

Он покачал головой.

- Всего лишь?.. Мы живем среди людей, Владимир Алексеевич, а не в мире химических формул. Да и в химии, думаю, иногда реакции протекают не так, как задумано. А люди есть люди.

- Отборные люди, - сказал я вежливо.

- Отборные, - подтвердил он. – Поднявшиеся по служебной лестнице достаточно высоко, где на каждом этапе многоэтажные тесты и проверки на адекватность. И то, бывает, заносит…

- И что эти отборные решили? – спросил я. – Да, капитан Волкова уже сказала, но мне, чтобы принять какое-то решение, нужно услышать и вас. Скажу честно, мне вовсе не хочется работать в организации, где от меня будет мало толку.

Он произнес суровым голосом:

- Ваше решение затопить судно с зараженными людьми рассматривалось долго на самом верху…