Герои

Впечатление такое, что всю свою хитрость он использовал на то, чтобы протянуть несколько лишних часов. Именно лишних, потому что холод, голод и зуд во всех местах не прибавляли ничего, кроме тихого ужаса. И вот он сидел, пялясь через костер на Хлада, руки натерло веревкой, скрещенные ноги затекли, сырость проникала под штаны, отчего вконец закоченела задница.

Но когда несколько часов – это все, что тебе осталось, ты готов ради них на что угодно. Во всяком случае, он сделал бы сейчас не знаю что ради еще нескольких. Если б кто-то их предложил. Но похоже, никто. Подобно его амбициям, звезды в небе медленно угасали, истолченные в небесную пыль. Новый безжалостный день подкрадывался с востока к Героям. День, для него последний.

– Сколько еще до рассвета?

– Как наступит, – с ленцой отозвался Хлад.

Кальдер вытянул шею и пошевелил плечами, тоже затекшими. Всю ночь он провел со связанными руками в полудреме, где мельтешили кошмары, которые он припоминал теперь со слегка ностальгическим чувством.

– Может, ты мне хотя бы веревки на руках ослабишь? Развязать уж и не прошу.

– Как дело дойдет.

Черт, как все обрыдло. Какое разочарование. Сколь крылаты были надежды у его отца! «Все для вас, – говаривал он, одну руку держа на плече у Кальдера, другую на плече Скейла. – Вам править Севером». Какой бесславный конец для человека, всю жизнь мечтавшего стать королем. Помнить-то его будут, несомненно. За самую кровавую кончину во всей чертовой истории Севера.

Кальдер прерывисто вздохнул.

– Все-таки жизнь имеет свойство складываться не так, как мы представляем, правда?

Хлад с легким позвякиванием постучал перстнем по металлическому глазу.

– Порой. Но не часто.

– Вообще, жизнь, если вдуматься, редкостное дерьмо.

– Лучше не ожидать многого. Может, тогда будешь в конце приятно удивлен.

У Кальдера ожидания сверзились, можно сказать, с небесной высоты в бездну, но приятным удивлением что-то не пахло. Он поежился, вспомнив поединок Девяти Смертей с отцом. Визг и рев одуревшей от крови толпы. Звон щитов по краю круга. Кольцо держащих их мрачных названных. Чтобы никто не ушел до тех пор, пока не пролито достаточно крови. Он и не помышлял, что когда-нибудь сам будет биться так же. Биться и умирать.

– А за меня щиты кто держит? – спросил он невнятно, только чтобы заполнить тишину.

– Я слышал, Бледноснег вызывался, и еще старик Ганзул Белоглазый. Кажется, еще Коул Ричи.

– Все же не смог устоять в сторонке? Как-никак, я женат на его дочери.

– Все же не смог.

– Они и щиты небось попросили для того лишь, чтоб моей кровавой требухой толпу не забрызгало?

– Небось.

– Кровь, требуха… Забавно все же. Кислое неудовольствие у тех, на кого она попадает, и горькая потеря для тех, кто ее лишается. Где же здесь середина? Скажи мне.

Хлад пожал плечами. Кальдер пошевелил запястьями, чтобы эта самая кровь притекла к пальцам. Хорошо бы продержаться какое-то время, чтоб смерть хотя бы застала его с мечом в руке.

– Совет какой-то для меня есть?

– Совет?

– Ну да. Ты ж сам боец, если на то пошло.

– Если у тебя появится возможность, не колебайся. – Хлад разглядывал рубин на мизинце. – Милость и трусость – одно и то же.

– А отец у меня всегда говорил: ничто так не показывает силу, как милосердие.

– Не на круге.

И Хлад встал.

– Что, время? – спросил, протягивая запястья, Кальдер.

В луче рассвета гладко вспарывающий веревку нож розовато блеснул.

– Время.

– А нам что, просто ждать? – буркнул Бек.

Чудесница смерила его хмурым взглядом.

– Если хочешь, можешь сплясать, лучше чечетку с выходом. Народ, глядишь, развеселится.

Плясать не хотелось. Голый и пустой круг взрыхленной грязи по самому центру Героев выглядел неизъяснимо тоскливо. Вокруг выложенной камешками границы уже теснился люд. Вот в таком круге сходился в поединке с Девятью Смертями отец. Сражался и был сражен. И умер, да скверно так.

На стороне Доу держали щиты многие видные люди Севера. Помимо остатков дюжины Зобатого, на той стороне круга были Бродд Тенвейз, Кейрм Железноголовый и Глама Золотой, а рядом с ними целая куча названных. На противоположной стороне перетаптывались Коул Ричи и пара других стариков, по необходимости, а не по желанию. Незавидное зрелище в сравнении со стороной Черного Доу, если бы над ними, как утес над пригорками, не вздымался огромных размеров верзила.

– Это что еще за страшилище? – спросил вполголоса Бек.

– Стук Врасплох, – ответил шепотом Фладд. – Вождь всех земель к востоку от Кринны. Там живут кровавые люди-дикари, и я слышал, он из них – первейший.

За спиной исполина и вправду топталась стая дикарей: жуткие космы, кости в носах и ушах, лохмотья обвешаны черепами, лица раскрашены. Как нелюди из старинных песен, вроде той, где Шубал Колесо похищает дочь повелителя скал. Как там, кстати, заканчивается?

– Вон они, – хмыкнул Йон.

Негодующий ропот, пара-тройка крепких словечек, но в основном тишина. Толпа по ту сторону круга раздалась, и показался Хлад, волокущий под руку Кальдера. По сравнению с первым разом, когда Бек видел принца гарцующим на прекрасном скакуне перед пополнением Коула Ричи, спеси в Кальдере поубавилось. Но он по-прежнему ухмылялся – затравленно, жалко, но все же. Хлад выпустил его руку, а сам небрежно протопал семь шагов по грязи, оставив за собой цепочку заполняющихся водой следов, и занял место возле Чудесницы, приняв щит от кого-то сзади.

Кальдер стал поочередно кивать всем, стоящим у круга, как будто каждый – из числа его закадычных друзей. Кивнул и Беку. В прошлый раз эта улыбка была полна гордыни и насмешки, но видно, что-то с той поры произошло. Если Кальдер сейчас и посмеивался, то только над собой.

Бек в ответ тоже мрачно кивнул. Он знал, что такое глядеть в лицо смерти, и улыбаться при этом значило иметь кость. Да еще какую.

Кальдер был так напуган, что голова кружилась, и лица вокруг сливались в мутное пятно. Тем не менее встретить Великого Уравнителя он рассчитывал как его отец, как брат. С гордостью. Он прикрывался ухмылкой как щитом, кивая мелькающим, смазанным до неузнаваемости лицам так, будто они пришли к нему на свадьбу, а не на похороны.

Неудержимо тянуло говорить. Заполнять время околесицей. Все что угодно, чтобы гнать от себя мысли. Кальдер ухватил за руку Ричи, который не успел убрать ее за видавший виды щит.

– Ты пришел!

Старик избегал встречаться с ним взглядом.

– Меньшее, что я мог сделать.

– А по мне, так самое большее. Скажи Сефф… в общем передай ей, что я прошу прощения.

– Передам.

– И взбодрись давай. Это же не похороны, – он шутливо ткнул старика в ребра, – пока.

По толпе прокатилась волна смешков, отчего у принца почти прошло желание опростаться в штаны. Среди них был и мягкий смех откуда-то сверху. Кальдер поднял голову. О-па: Стук Врасплох. И как пить дать, на его стороне.

– Никак, держишь щит за меня?

Великан похлопал по крохотному деревянному кружку дубинкой-пальцем.

– А то.

– В чем же твой интерес?

– В столкновении мстительной стали и крови, орошающей жаждущую землю. В реве победителя и воплях гибнущего под ударами. Что может интересовать меня больше, чем зрелище, как люди отдают и берут все; как жизнь и смерть качаются на острие клинка?

Кальдер сглотнул.

– А почему на моей стороне?

– А тут места больше.

– А-а.

Вон оно что. Всего-то удобный пятачок, чтобы лицезреть его, Кальдера, умерщвление.

– Ну а ты? – спросил он у Бледноснега. – Ты здесь тоже из-за места?

– Я здесь ради тебя, ради Скейла и вашего отца.

– И я, – подал голос Ганзул Белоглазый.

После ненависти, которая на него обрушилась, эта малая толика верности была как глоток свежего воздуха.

– Мне… Слова эти в самое сердце, – сипло выдавил он.