Разрешенная фантастика – 1

– Меня так зовут. Александр. С такими делами… Мало ли… А так – хоть познакомились наконец.

А ведь верно, снова пожав руку, подумал Кнут – за все три года совместной работы он ни разу не слышал, чтобы дотошного работягу механика кто-нибудь называл по имени.

Пока они глядели в спину удалявшегося Александра, из норы донеслось вежливое покашливание: Моисей ждал, пока они попрощаются, не мешая.

– Приветствую, Моисей. Как видишь, твоему предупреждению вняли только мы.

– Вижу. Не могу не удивиться людской… Беспечности. – транслятор снова долго думал, потом всё же подобрал. Эквивалент слову «глупость».

– Идёмте. Времени мало.

Проход, даже центральный, оказался слишком низок для людей. Им приходилось идти согнувшись почти до пояса. А поскольку нужно было ещё и тащить за лямки канистру Москалёва в рюкзаке, продвигались медленно.

Моисей оглядывался, и Кнут чуял, что только такт сдерживает туземца от того, чтоб поторопить их. Но пока всё же молчал. Поэтому Кнут сам поторапливал Марека:

– Терпи, напарник! Мы должны выжить! Иначе кто расскажет нашим детям о подвиге мудрых отцов?..

Марек, отдуваясь, и перехватывая лямки потеющей ладонью, даже не давал себе труда отвечать на такие плоские шуточки. Только поглядывал вперёд – на темнеющий зев тоннеля, и назад – на отдаляющееся пятно выхода. Туда же невольно поглядывал и Кнут…

Наконец, минут через десять, они вышли во что-то, похожее на большую пещеру.

– Нам – сюда. – Моисей повёл их к лазу чуть шире и выше того, по которому они прибыли.

А лаз-то… Невольно Кнут присвистнул.

Никакой это оказался не лаз. А огромный люк с квадратной массивной дверью – почти как в настоящем подземном банке. Кнут видал много раз документальные фильмы о том, насколько надёжно хранятся все «Национальные Резервы» и прочая валюта.

В толщину дверь превышала добрый шкаф, а уж весила, наверное… пару-тройку тонн. А что больше всего поразило Кнута, так это то, что как только они прошли внутрь, охрана при люке – шесть самцов куда пошире Моисея в плечах, если так можно сказать про ящеров – тоже вошла за ними, и с трудом закрыла люк. После чего защёлкали могучие запоры.

– Ч-чёрт… А Моисей-то наш… похоже, не шутил. – Марек еле говорил, от непривычной нагрузки в шестьдесят с лишним кило он дышал с большим трудом, – Может, передохнём?

Моисей невозмутимо обернулся к спутнику Кнута:

– Простите. Времени на ваше ожидание и так ушло слишком много. У нас впереди ещё две Двери.

– Тогда пошли скорей. – Марек снова перехватил лямки.

Они преодолели пологий спуск, шедший спирально, углубившись на добрый километр. Кнут не мог не заметить, что после люка весь тоннель шёл уже в монолитной скале, похожей на базальт. Впрочем, он не геолог. Их геолог… Предпочёл не заморачиваться.

Почти через каждые тридцать-сорок шагов в недра скалы уводили боковые узкие низкие лазы – только-только пролезть аборигену.

Прошли и второй люк. Ничем он не отличался от первого. Кроме того, что теперь к его тоже шести охранникам, прибавились усилия первых шести.

– Моисей… – Кнут, несмотря на то, что дышалось теперь и вправду полегче, запыхался и пропотел насквозь, – А там, снаружи… Никого из ваших не останется?

– Нет. У нас даже умирающие старики предпочитают Смерть тому, что происходит с остающимися.

Кнут подумал, что для более подробных расспросов лучше бы ему выбрать время поудобней. Они как могли быстро двинулись дальше.

После успешного преодоления и запечатывания третьей двери Моисей вроде бы расслабился, и заявил:

– Всё в порядке. Мы успели. Теперь идёмте. Я провожу вас в… – снова бульканье и «раздумья» транслятора, – комнату, которую Вожди выделили вам.

Комната оказалась поистине гигантской – с добрый теннисный корт. Кнут подумал, что Моисеевские «Вожди» явно не поскупились. Наверное, не предполагали, что люди окажутся настолько идиотами, что не захотят спастись…

– Вот. Располагайтесь здесь, как вам будет удобно. Если я понадоблюсь, это – коммуникационный колодец. Или позовите, или просто киньте камень. А вот это – санитарное отверстие. – действительно, народ Моисея подумал обо всём.

– Моисей. Я хочу выразить… Тебе и твоему народу, и Вождям… Наше глубочайшее уважение и благодарность. И ещё я хочу, чтобы вы знали: остальные не пришли не потому, что боятся, не верят, или… не уважают вас и вашего предложения. – Кнут чувствовал необходимость как-то сгладить возможное плохое впечатление от отсутствия остальных членов экипажа.

– Просто… В обществе людей так принято – каждый решает сам за себя. Это называется «свобода личного выбора». Они, например, посчитали, что наш проверенный корабль выдержит ваш… э-э… «Цикл бешеного солнца». Я приношу за них извинения, если этот выбор как-то оскорбляет ваши традиции… Или верования.

– Извинения приняты. Свобода выбора, конечно, есть и у нас. Просто… Вожди не понимают причин, побуждающих разумные, как нам кажется, существа, добровольно решиться на то, что хуже смерти.

– Извини ещё раз, Моисей. Возможно – виноват я. Не смог объяснить всё достаточно убедительно. Аргументировано.

– За это не извиняйся. Твоей вины нет никакой. А насчёт аргументов… Невозможно привести те аргументы, которых сам не понимаешь. Как невозможно понять и то, с чем лично не сталкивался. – Моисей поперебирал лапками. Затем всё же добавил:

– Ну, теперь у всех вас появится такой опыт. У них – свой, у вас двоих – свой. А я покину вас – вам нужно отдохнуть и пополнить нехватку жидкости в организме.

Моисей сделал приветственный жест, и удалился. Кнут подумал, что над процессором транслятора надо бы поработать. Глупо он обозвал термин «попить воды».

Одежда, конечно, пропотела насквозь, но… Одно дело – когда вода снаружи организма, и совсем другое – когда внутри.

Они с Мареком, тщательно сдерживаясь, маленькими глотками выпили по кружке.

После чего выбрали угол «поуютней» и подальше от «санитарного отверстия», и разложили спальники. Надувные матрацы должны неплохо предохранять их зады от холодного камня. Синтипоновые одеяла – от прохладного воздуха пещеры… Но они не мёрзли даже в пропотевших комбинезонах.

Ни влажность, ни непривычные запахи, ни сгустившийся воздух не мешали чувствовать себя… хорошо.

Но вот предохранить их психику от давящих сводов мрачной громады, пусть даже над довольно большой пещерой, не могло ничто.

– Как думаешь, этот чёртов «Цикл»… Закончится за три-четыре дня? – Марек снял шлем с прожектором, и пристроил его на камне так, чтобы луч светил в свод, рассеиваясь тусклым ореолом над ними.

– Думаю, да. Раз их цивилизация как-то выжила до сих пор… Да что – выжила: довольно прилично продвинулась! Здесь явно что-то повыше земного «каменного века».

Думаю, они могут весьма точно определять этот самый Цикл.

– А что там за… червей упоминал этот Моисей?

– Не знаю, Марек. Я просто воспроизвёл на собрании запись с транслятора. Черви, Поток сознания, Преобразование… С такими делами я никогда прежде не сталкивался. Может, эти черви – обычные мифические объекты религиозного поклонения? Ну, скажем, как наши ангелы. Или демоны…

– Да уж. – Марек сплюнул в сторону «санитарного отверстия», – все прочие аборигены просто хотели нас пристукнуть, а товары отобрать. Выдумкой настолько сложной легенды никто не озаботился… – они вяло похмыкали над бородатой прибауткой.

До сих пор Кнуту встретилось не более трёх более-менее мирных рас туземцев. И это – из доброй сотни населённых, и почти тысячи ненаселенных, посещённых лично им, планет.

С экипажем Майерса он летал всего четыре года. А общий стаж Кнута как космопроходчика составлял почти тридцать стандартных земных лет.

Подумать только: ему – пятьдесят лет, а он…

Фактически там же, где и начал: ни дома, ни семьи, ни денег. И пенсии не будет. Социальные службы не засчитывают в стаж работу на частных звездолётах. Невольно Кнут тоже сплюнул.

Лёжа на спинах, оба теперь задумчиво пялились в потолок пещеры, освещаемый тусклым светом лампочки, выставленной на минимальную яркость – только-только видать стены и… всё то же отверстие. Словно и говорить больше не о чем.