Волшебники Гора (ЛП)

— Ты должна быть всего лишь скромной посыльной, — напомнил я ей.

— Да, Господин.

— Признаться, мне бы очень не хотелось узнать, что тебя порубили на мелкие кусочки или сварили в масле, — сказал я.

— Конечно, Господин, — задрожала она.

— Что случилось? — осведомился я.

Мне казалось, что слезы прыгнули заново в глазах рабыни.

— Я боюсь, Господин, — призналась женщина, — что теперь я больше не могу представлять интерес для него, того, кто должен быть воображаемым автором послания. Теперь я — всего лишь низкая рабыня. В лучшем случае я могла бы ожидать что он, встретив меня на пути, отпихнёт меня ногой со своей дороги.

— Понимаю, — кивнул я.

— Но я была бы благодарна ему даже за это мимолётное прикосновение, — всхлипнула она.

— И это я могу понять, — сказал я.

— Я бы поцеловала эту сандалию, если бы она слетела с той ноги, которая пнула меня, — заявила рабыня.

— Ты снова можешь двигаться, — сообщил я ей, — Лавиния.

Я решил оставить женщине прежнее имя.

И рабыня, едва только получив моё разрешение нарушить свою вынужденную напряжённую неподвижность, наложенную на неё мною ранее, с благодарностью обхватила меня своими руками и, рыдая от облегчения и радости, ритмично задёргалась подо мной. Уже через несколько мгновений она закричала:

— Я отдаюсь вам, мой Господин!

А я сдавил её тело в крепких как железо объятиях и тоже не удержался от крика радости и наслаждения.

— Я беспомощна! Я взята! — причитала женщина.

В другом углу комнаты точно также сжатая в руках Марка Феба вскрикнула от удовольствия, а следом и её господин издал дикий крик, внезапно перешедший в низкое довольное рычание. Наши крики и стоны на какое-то время наполнили крошечную комнату.

— Я ваша, — объявила Феба Марку.

— Я покорена! Я ваша рабыня, Господин, — прошептала мне Лавиния.

— Завтра, — сказал я, довольно потягиваясь, — мы начинаем наш проект.

— Да, Господин, — отозвалась женщина.

— Ты будешь повиноваться, — сообщил я ей.

— Да, Господин, — заверила меня она. — Ваша рабыня будет повиноваться.

21. Рассказ рабыни

— Я в ужасе, Господин! — воскликнула Лавиния, когда и втолкнул её в нашу небольшую комнату в инсуле Торбона, расположенной на улице Деметрия, в районе Метеллан.

— Как всё прошло? — спросил я, закрыв дверь позади нас.

— Я напугана! — сказала она.

— Почему? — осведомился я.

— Как я смогу осмелиться оказаться рядом с ним? — простонала женщина. — Я, теперь простая рабыня!

— Ты будешь в скромной одежде государственной рабыни, — постарался успокоить её я, — причём даже без колокольчиков.

— Я боюсь, — призналась она.

— Положи плащ, — приказал я.

Лавиния отложила в сторону плащ, который до сих пор был накинут на ней, прикрывая её белую шерстяную тунику и ошейник на шее. Разумеется, её выставленные на всеобщее обозрение икры и босые ноги не оставляли сомнений для тех, кого она встречала на улицах относительно её статуса.

— Я даже не посмею поднять на него взгляд и посмотреть в глаза, — простонала рабыня.

— Ты должна будешь сделать это, если он тебе прикажет, — предупредил её я.

— Да, Господин, — ответила она, со страданием в голосе.

— Но это, скорее всего, не понадобится, — заметил я.

— Да, Господин! — всхлипнула женщина.

— Меняй одежду, — скомандовал я, — быстро.

Лавиния незамедлительно сдёрнула с себя свой скромный белый наряд, а затем, всего лишь на мгновение, возможно даже не осознанно, замерла передо мной нагая и посмотрела на меня.

— Тщеславная рабыня! — не удержавшись, засмеялся я.

Женщина покраснела до корней волос и, быстро убрав белую, достала серую тунику, подходящую для государственной рабыни.

Я улыбнулся тому, как хорошо за этот короткий момент она успела продемонстрировать своему владельцу его собственность. Не мешкая ни ина, рабыня накинула тунику на себя через голову, стянула вниз и разгладила её на бёдрах.

Я окинул оценивающим взглядом, стоявшую передо мной рабыню.

— Великолепно, — констатировал я, вызвав довольную улыбку на лице женщины.

Затем я достал из плоской кожаной коробки ошейник, очень напоминающий те, которые носят на своих прекрасных шеях государственные рабыни и, подойдя к Лавинии со спины, защёлкнул его над ошейником Аппания. На некоторое время она оказалась в двух ошейниках. Впрочем, нижний ошейник надолго на ней не задержался, тут же снятый мною с её шеи. Таким образом, рабыня ни на мгновение не осталась без какого-либо ошейника.

— Ты знаешь, сколько сейчас времени? — спросил я.

— Нет, — ответила женщина. — Я едва понимаю, что я делаю, или, где я нахожусь.

— На колени, — скомандовал я.

Хронометры на Горе существуют, но они редки и представляют собой немалую ценность. Например, у нас с Марком таковых не имелось, как и намерений, ими обзавестись. Не то, чтобы мы не могли себе этого позволить, просто обладание столь дорогим аксессуаром, как нам казалось, не слишком согласовалось с нашим обликом простых стражников из вспомогательных отрядов. Впрочем, в большинстве городов, включая, конечно, и Ар, городские власти озаботились тем, чтобы извещать жителей о времени суток. Само собой, официальные часы выставлены согласно расчётам писцов, с учётом астрономических измерений, имеющих отношение к движению солнца и звёзд. Точно так же привязан к астрономическим наблюдениям и календарь, провозглашенный гражданскими властями. В распоряжении среднего гореанина имеется множество простых устройств для того, чтобы отметить интервалы времени. Наиболее типичны среди них калиброванные свечи, солнечные и песочные часы, клепсидры и масляные часы.

Я сел скрестив ноги напротив Лавинии, и та, глубоко задышав, сказала:

— Мне кажется Господин тоже чего-то опасается. Простите меня, Господин.

— Отдышись, — велел я.

— Спасибо, Господин, — пробормотала она.

Рабыня, кстати, опустившись на колени, не забыла расставить их в надлежащее положение. В конце концов, в данный момент она находилась перед свободным мужчиной.

Скоро нам предстояло пойти в театр Пентилика Таллюкса, или просто большой театр, по-местному, до которого было больше двух пасангов пути.

— Мне страшно, — повторила она.

— Как всё прошло? — снова спросил я.

В этот момент до нас донёсся металлический звон. Одиннадцатый ан.

— Ещё только одиннадцать, — с облегчением вздохнула женщина.

— Да, — кивнул я и, увидев, как она взволнованно закрыла глаза, спросил: — Боишься?

— Да, — шепнула Лавиния.

На мой взгляд, женщина имела право бояться, в конце концов, она была всего лишь рабыней.

— Что тебя так пугает? — поинтересовался я.

— Он, — ответила Лавиния. — Перед ним мне предстоит появиться, будучи всего лишь рабыней!

— Ах, да, — улыбнулся я.

Признаться, сам я думал, что её ужас был мотивирован, и это, возможно, было куда более оправданно, тем, что произошло немного раньше, этим утром.

— Расскажи мне лучше о том, что произошло в Центральной Башне, — напомнил я о своём предыдущем вопросе.

— Всё произошло почти в точности, как Вы ожидали, — сказала она. — Когда я подошла к Центральной Башне, то опустилась на колени перед гвардейцами. Тубус с письмом, при этом коснулся камней. Я подняла голову и сообщила о своём поручении, о том, что я доставила личное сообщение для Убары, исходящее из дома Аппания. Мужчины прочитали мой ошейник. Для всех я выглядела как одна из девушек Аппания. Правда, насчёт того, что меня допустят внутрь, сами гвардейцы поначалу были настроены довольно скептически. Однако, к их удивлению, им сообщили, что меня нужно пропустить к Убаре.

— Доступ тебе обеспечило то, что Убара предположила, что сообщение могло было бы исходить не от Аппания лично, всё же он никаких особых дел с ней не ведёт, а от одного особого человека из его окружения, — объяснил я. У Талены должно было появиться подозрение, а возможно даже надежда, на то, что это письмо написано кем-то, кто её очень интересует. Тем более что послание было заявлено как «личное», что должно было не только подтвердить её подозрения, но и взволновать и заинтриговывать женщину.