Трон фараона

Тихонько зашуршал тростник, и папирусная лодка легко поплыла вниз по течению великого Хапи. Солнце, жаркое белое солнце Черной Земли, отражалось в мутно-зеленых волнах, в камышах, спасаясь от зноя, крякали утки, где-то запела иволга… Недолго пела, тут же попала в когти дикому коту, терпеливо выслеживающему добычу. На плесе играла рыбья мелочь, в высоком изжелта-голубом небе, недвижно распластав крылья, парил коршун.

– И куда же мы плывем? – поудобней примостившись на носу, обернулась Тейя. – Надеюсь, нам подобрали удобное жилище?

– Конечно же, удобное, моя госпожа, – с улыбкой заверил Ах-маси-младший. – Дом почти на самой окраине, у городской стены, неплохой дом, имеется даже и сад с прудом!

Юная царица махнула рукой:

– Да я ведь так просто спрашиваю. Клянусь Осирисом и Исидой, не так уж и долго нам там жить. До окончания паломничества – всего-то пару месяцев.

– Только вот за эту пару месяцев надобно много чего успеть, – усмехнувшись, напомнил Максим. – Уж придется поработать, ваша царская милость!

– Поработаем. – Тейя независимо повела плечом. – Заодно развлечемся – а то ужас как надоело в скукоте во дворце, поистине, с ума сойти можно, клянусь Тотом.

– Да уж, развлечемся, – покачал головой фараон. – Да будут благосклонны к нам боги.

Супруга взглянула на него и хмыкнула: в новой одежке, состоявшей из длинной плиссированной юбки-схенти и недорогого ожерелья из темно-голубых, желтых и красных бусин, Ах-маси Ниб-пахта-Риа напоминал сейчас не великого правителя Уасета и сопредельных земель, а какого-нибудь молодого писца, недавно выбившегося в немаленькое начальство. Пышную шевелюру Максиму пришлось обстричь, конечно не начисто, но тем смешнее смотрелось – этакий недопанк-полубокс. Мелкий Ах-маси уж до чего старался удерживаться от смеха, а и то не всегда получалось.

Максим даже рассердился:

– Ну? Что уставились-то? Нормальной прически не видали?

– Нормальную-то видали… – Ах-маси все же не выдержал, расхохотался, а за ним – и родная супружница.

Смеялись долго, громко и с явным удовольствием, как и все египтяне: уж этим-то только дай повод повеселиться, хоть покажи палец – никаких юмористов не надобно.

Едва дождавшись, когда его спутники успокоятся, юный фараон счел уместным еще раз напомнить им о деле, на что, показав язык, тут же отозвалась Тейя:

– Дело – делом, а веселье – весельем!

А дел было много! И решать их нужно было быстро: завести знакомства, прояснить подозрительные места, проверить, рассчитывая лишь на себя, на старшего жреца Усермаатрамериамона, да на царицу-мать Ах-хатпи. В принципе – не столь уж и малая помощь!

– Прорвемся! – так, пряча слезы, напутствовала на прощанье царица.

Дом оказался таким, каким его и описывал Ах-маси, – с садом и прудом. Только вот сад оказался маленьким, можно даже сказать – микроскопическим, размерами примерно шагов десять на пятнадцать, а пожалуй, и того меньше. К тому же какую-то часть его занимали амбар и кухня – очаг и стол под навесом из пальмовых листьев. Впрочем, в саду нашлось место для нескольких сикомор, финиковой пальмы и клумбы с яркими желто-красными цветами. Имелся и обложенный круглыми камнями пруд – такой же миниатюрный, как и садик. Да в углу еще обнаружился колодец, а раз сей район города вплотную примыкал к Нилу, следовательно, и вода в колодце должна была оказаться вкусной, уж по крайней мере куда вкуснее, чем на противоположной окраине. Неподалеку, пару сотен шагов вниз по улице, располагались городские ворота. Настежь распахнутые, они закрывались лишь при приближении врагов, таким образом, ничто не препятствовало жителям в случае надобности спускаться к реке. Там даже имелась своя небольшая пристань, это не считая общегородской.

Двор был окружен высокой, выше человеческого роста оградой из необожженного кирпича-сырца, однако ворота по традиции представляли собой два каменных столба с навешенными меж ними створками из крепкой киликийской сосны. На столбах сидели вытесанные из розоватого туфа кошки.

В общем, уютный двухэтажный особнячок с плоской, огороженной невысоким парапетом крышей, над которой уже был натянут полотняный полог. К приезду гостей жилище постарались привести в порядок: вода в пруду казалась чистой и прозрачно-голубой, дорожки были тщательно посыпаны белым песком, клумбы – прополоты, а во внутренних покоях особнячка царили чистота и порядок. Ну все бы хорошо, только вот домик сей являлся выморочным имуществом и раньше принадлежал небогатому торговцу, погибшему от рук разбойников где-то в районе Инебу-Хедж. Странные слухи ходили о его смерти: кто-то говорил, что его зарезали, другие утверждали, что удавили веревкой, третьи – что повесили на высокой пальме. Впрочем, находились и такие, кто на полном серьезе заявлял, что несчастный торговец повесился сам – от неразделенной любви. Вот в подобное верилось с трудом, но дело было не в этом. Название «Дом повешенного» приклеилось к особнячку намертво и явилось одной из причин, по которой он давно пустовал, так и не обретя нового хозяина. Кому же захочется жить в таком доме?

Тейя, конечно, фыркнула, входя, – ну надо же, жилище! Впрочем, она быстро успокоилась и даже развила бурную деятельность – с помощью Ах-маси передвигала какие-то столики, кресла и подставки для кувшинов с вином, перестилала циновки, раскладывала по углам красивые вышитые подушечки.

Тем временем Макс, не тратя времени даром, прихватил с собой пару браслетов и разноцветных бусин, за полным отсутствием монет используемых в Черной Земле в качестве мелких денег, и, напялив на голову недорогой паричок из пальмовых волокон, отправился на местный рынок… рыночек… базарчик.

Слава Амону, уже миновал знойный полдень, и ближе к вечеру прилегающие улочки и рыночная площадь быстро заполнялись народом. Раскладывали свой товар торговцы, кричали, зазывая людей, владельца маленьких лавок, разносчики-мальчишки – водоносы и торговцы булочками – бегая, во всю мочь расхваливали свой товар. Под сенью высокой пальмы расположился цирюльник с ножницами, бритвами, пахучими мазями и прочими принадлежностями; к нему тут же выстроилась очередь из молодых и не очень молодых мужчин. Судя по запаху и отдельным долетавшим до Максима словам, все эти люди были рыбаками либо владельцами небольших суденышек. Усевшись на корточки, рыбаки поначалу обсудили сегодняшний улов, а потом принялись с интересом наблюдать за игрой возвращавшихся из школы детей. Те, как видно, утомленные нудными поучениями учителя-жреца, с удовольствием затеяли веселую потасовку, выталкивая друг друга из нарисованного на земле круга.

– Э, Тати, а ну, напрягись, не давайся! – поддерживали знакомых зрители.

– А ты, Шеду? Что ж ты упал на землю, словно бурдюк? Воистину, правильно тебя и назвали Шеду – «бурдюк»!

– Дай, дай им!

– Ну и молодежь пошла! Веселятся, вместо того чтобы заучивать священные книги и гимны! Вот в наше время совсем по-другому было. Мало их, видно, бьют, надо бы больше. Воистину, верно сказано: уши мальчика на спине его и внемлет он, когда бьют его!

– Да ну тебя, Джед! Разворчался.

Пошатавшись по рынку, Макс некоторое время тоже наблюдал за подростками, а затем, улучив момент, подозвал к себе тех, что показались ему посмышленей. Без лишних слов вытащил из сумки браслеты:

– Заработать хотите, парни?

Ух как загорелись у мальчишек глаза! Максим даже улыбнулся:

– Вижу, что хотите. Вот вам бусины и браслет. Второй получите, когда к великому лекарю и магу из Иуну Джедефу-несет-ра, что поселился в «Доме повешенного», что с кошками на воротах, придут желающие избавиться от любовных недугов! Ну, те, что несчастны в любви. Поняли задачу?

– Поняли, господин! Лекарь в «Доме повешенного». Хором будем славить тебя по всему рынку.

– По одному рынку – мало.

– Еще и на всех улицах, и на пристани.

Договорившись с мальчишками о нехитрой рекламе, Максим прикупил – сиречь обменял на оставшиеся бусины – три крупные жареные рыбины и булочки, после чего, довольный покупкой, вернулся домой, где быстренько организовали обед. Вино и пиво в доме имелись, о том Ах-маси, точнее, матушка-царица и жрец Усермаатрамериамон, позаботились заранее.