Трон фараона

Глава 3

Дом повешенного

Весна – лето 1552 г. до Р. Х. (месяцы Паини и Эпи-фи сезона Шему). Уасет

О, какие горестные вздохи и рыдания оглашали округу, когда похоронная процессия покинула наконец дворцовые стены! Царица Ах-хатпи, юный фараон Ах-маси Ниб-пахта-Риа и его супруга, царственная Нофрет-Ари Тейя, стеная, двигались пешком вслед за саркофагом, в котором покоилась мумия Ка-маси, дабы торжественно проводить ее в Дом Вечности, за реку, в Город Мертвых. Переселение сие – момент не только торжественный и грустный, но в чем-то и житейский, как любой переезд. Двигающиеся впереди служители несли цветы, глиняные кувшины, пирожки, каменные вазы, статуэтки и прочую так необходимую в загробном мире мелочь. За ними тащили погребальную мебель, без которой, понятно, покойнику тоже было не обойтись: кресла, кровати, сундуки, ларчики и прочее, и прочее, и прочее, – все сделанное изысканно, с любовью, как и положено для посмертного существования.

После мебели слуги несли личные вещи умершего фараона: трости, скипетры, веера, зонты, драгоценности – как же без них! Ах как они сверкали грудами на золотых блюдах! Больно глазам.

Обнаженные до пояса женщины – профессиональные плакальщицы, – с распущенными волосами и измазанными грязью лицами, вопили, голосили, стонали, в экстазе ударяя себя руками по голове, и, по мнению Ах-маси, явно переигрывали. Ну совершенно незачем было здесь так вопить, это уже не похороны получались, а какой-то фарс, впрочем мало кого смущавший.

Пара коров уныло тянула на полозьях завешенный разноцветными циновками катафалк в виде барки со статуями жены и сестры владыки загробного мира, Исиды и Нефтис, жены и сестры Сета… однако родившей от Осириса бога Анубиса, покровителя бальзамирования и некрополей. Анубис также почитался и в качестве властителя царства мертвых, но вот кто там был главнее – он или его родной батюшка Осирис, – Максим не очень-то понял, да, собственно, не особенно-то и рвался понять. Богов и богинь в Черной Земле имелось великое множество, запомнить всех было бы, пожалуй, трудновато, хотя бы главных.

Под вопли плакальщиц процессия спустилась к пристани, у которой покачивались на волнах барки с главной, погребальной ладьей посередине. Туда и поставили катафалк с саркофагом и статуями, зацепили погребальную барку буксирным тросом. Поплыли – родственники и друзья, плакальщицы, слуги…

– На запад, на запад, к земле праведных! – кричали женщины. – Место, которое ты любил, ныне безутешно.

– О, безвременно ушедший сын мой! – по обычаю, причитала царица. – Ты уходишь нынче, уходишь, переправляешься через реку, уходишь на поля Иалу, в страну вечности!

Несколько ошеломленный всей этой суетой, Ах-маси исподволь осматривал собравшихся. Народу повсюду виднелось великое множество, что и понятно – хоронили-то не кого-нибудь, а самого фараона! Некоторые зеваки уже создавали в собравшейся толпе давку, а кое-кто даже затеял драку, и воины назначенного в помощь распорядителю похорон Секенрасенеба охаживали драчунов увесистыми палками по спинам:

– А вот вам, вот! Воистину, как же вы смеете драться в такой печальный и скорбный день?!

Большая часть зевак, естественно, осталась на том берегу, однако и тех, кто считал необходимым лично проводить умершего до самой гробницы, набралось предостаточно. На западном берегу, на всем протяжении пути до гробницы, дорога была заставлена каким-то прилавками с разного рода амулетами, разноцветными ленточками, цветами. Понятно… кому похороны, а кому и бизнес.

Сняв погребальную ладью с барки, вся процессия направилась к видневшейся невдалеке пирамиде усопшего, обходя обширную усыпальницу Менту-Хатпи. По пути несколько раз останавливались, плакали, кричали, взывали к богам.

Вот добрались и до последнего пристанища умершего фараона – дома Ка. Снова остановились, покричали, поплакали… Снова пошли, остановились у накрытого стола, где уже давно в нетерпении поджидали жрецы. Помянув покойного хлебом и пивом, вошли-таки наконец в гробницу, водрузили саркофаг на надлежащее место.

– Горе! Горе! – истошно зарыдали плакальщицы. – Плачьте, плачьте! Плачьте, не переставая. Добрый пастырь ушел в страну вечности. Теперь ты в стране, которая любит одиночество. Теперь ты пленен, запеленан, связан. О, плачьте же, плачьте!

Плачьте…

Ах-маси давно уже было жаль мать – она очень искренне переживала. Еще бы, все-таки сын. Да и самому Максу было жаль брата. И тем сильнее поднималась в душе желание найти и покарать убийц!

– Плачьте же! Плачьте!

Войдя в усыпальницу, юный фараон взял царицу-мать под руки. Было душно. Тут же рядом толпились какие-то люди – жрецы, родственники, приближенные, слуги.

Мать… Бедная мать…

Максим протянул руку – утешить…

Как вдруг кто-то пихнул его кулаком в бок. Юный властелин Уасета обернулся и увидел позади Ах-маси, тезку.

– Все готово, – шепнул тот. – Будьте готовы с Тейей.

– Мы готовы, – быстро кивнул фараон.

Жрецы уже выбрались из подземной камеры, куда был опущен саркофаг, и каменщики старательно замуровывали вход. Народ оживленно переговаривался, шутил, потирая руки и поглядывая на накрытые здесь же, в гробнице, столы. Впрочем, все желающие помянуть безвременно ушедшего тут не помещались, а потому столы расставили и на улице.

Ах-маси, нахлобучив парадный парик, чувствовал, как стекают по щекам и спине крупные капли пота. Жарко… Толпа… Утомленные грустные лица…

Вот все выпили. Заговорили…

Пора!

Улучив момент, Максим и Тейя быстро отошли за колоннаду, в тень, в полумрак, озаряемый проникающими сквозь входной проем узкими солнечными лучами.

– Сюда! – указывая путь, выскочил откуда-то Ах-маси.

– А…

Юный фараон хотел было поинтересоваться, а кто, собственно, теперь заменит их с Тейей… И увидел. Едва не столкнулся сам с собой! Они были похожи настолько, что аж не верилось. Нет, правда!

Подойдя ближе, молодой человек одних лет с Максимом – и надо же, светлоглазый! – склонил бритую голову.

– Волосы, господин, – шепнул Ах-маси, и юный фараон, облегченно сняв с головы парик, нахлобучил его на своего двойника. Вот теперь они стали совсем неразличимы! И Тейя… Точнее, та девушка, что изображала Тейю. На нее тоже надели парик.

Все правильно, сразу после поминок царственная чета должна была отправиться в паломничество к одному далекому, но чрезвычайно почитаемому храму в стране красных песков. Отправиться с воинами, жрецами и прочей свитой. Сначала на барке, потом…

Что «потом», Максиму было неинтересно, он-то вовсе не собирался куда-то плыть. Наоборот – наконец-то наступала пора действовать!

– Удачи! – Он обернулся и быстро подмигнул двойникам. – Да будет с вами благословенье Амона.

И, взяв за руку Тейю, вслед за приятелем нырнул в недавно пробитый проем.

Они вышли к кустарникам, окружающим небольшую пирамидку любовницы древнего царя Менту-Хатпи, и, обойдя усыпальницу, вскоре очутились у реки, где в камышах уже поджидала тростниковая лодка.

– Грести придется самим, – обернувшись, лукаво ухмыльнулся Ах-маси. – Вы же сами просили, чтоб как можно меньше народу знало.

– Ты правильно рассудил, друг мой! Конечно – как можно меньше. Ну, что стоишь? Давай-ка сюда весло. Да… Еще хорошо бы переодеться.

– Все приготовлено. – Проводник поклонился. – Вот одежда, украшения… Одевайтесь и поплывем!

Ничуть не стесняясь, Тейя тут же скинула свое платье из тонкой ткани виссон – «сотканный воздух» и натянула на себя другое – куда более грубой работы, из беленого полотна на толстых, обнажающих грудь лямках. Тоже довольно-таки эротичный наряд, сказать к слову.