Лживая птица счастья (СИ)

— Я это знаю! Больше того, я уверена в этом! Ведь Вы даже не замечаете, что настолько презираете тех, кто не вампиры, что называете человеческих женщин только самками и никак иначе!

— Ах, вот оно что! С чего ты взяла, что и к тебе это относилось?

— Не смешите меня! Какой бы влюбленной идиоткой я ни была в то время, но уж почувствовать, что тебя еле терпят, не составляет особого труда. А сейчас что вам нужно от меня? Зачем Вы вытащили меня из Академии и заставили здесь работать? Несмотря на всеобщий аврал, у меня все же совсем иная специализация и я не имею никакого отношения к делопроизводству и бизнесу!

— Решил проверить, действительно ли не ржавеет старая любовь, — не стал отпираться Палевский. — Хватит болтать, милая, иди ко мне.

— Н-нет… — испуганно попятилась Лиза от него. — Я не хочу так.

— Меня не интересует, что ты хочешь или не хочешь. Не стой там, как неродная, — вкрадчиво произнес он. Девушка отрицательно покачала головой, и тогда Палевский недобро прищурил глаза. — Иди сюда, — приказал он, совсем другим тоном, и Лиза не посмела ослушаться.

Улыбнувшись ее покорности, Палевский откинулся на спинку дивана, и покровительственно похлопал рядом с собой. Присев на краешек дивана, девушка замерла, напряженно размышляя, не пуститься ли ей наутек. «Интересно, если я сейчас рвану отсюда, он меня догонит или ему будет совершенно по барабану?» Но она не успела додумать, что ей предпринять и оказалась в объятиях столь притягательного для нее и в тоже время вызывающего страшное смущение мужчины. Лиза тут же попыталась оттолкнуть его, и изо всех сил уперлась ему в грудь. Михаилу не понравилось столь активное сопротивление.

— Мало того, что хамишь мне, указывая с кем спать, так еще и отказываешь? Что-то ты чересчур расхрабрилась. Давай я все же проверю твою решимость. Вдруг твое сопротивление — это своеобразное кокетство простушки, — резко произнес он, толкнув Лизу на диванные подушки.

Поймав ее руки, Михаил придавил девушку к дивану, и впился в ее губы.

— Пустите меня! — забилась Лиза под ним. — Михаил, не надо! Пусти меня немедленно! Все давно изменилось…

— Совсем другое дело! Настоящая вампирская женщина и на вкус и на запах… — не слушая ее, ласково произнес Палевский, медленно исследуя ее тело, а затем, оторвавшись, приподнялся и внимательно посмотрел на нее затуманенными глазами. — Что ты плачешь, детка, что ты говоришь? Что изменилось?

— Все изменилось, — с горечью прошептала Лиза.

— Да?.. Что именно? По-моему все очень хорошо, я бы сказал, замечательно, ты такая сладкая чудесная девочка, — сказал Палевский и осторожно попробовал прочитать ее мысли, но к своему огромному удивлению натолкнулся на мощнейший щит. Он нахмурился. — Или у тебя есть кто-то на примете, и ты не решаешься сказать мне об этом?

— Нет. У меня никого нет, и я как дура все так же люблю Вас. Только я знаю, что у нас ничего не изменилось, и Вы просто забавляетесь. По-моему мнению, Вы по-прежнему не воспринимаете меня как равную. Я для Вас — только легкое развлечение. Простите, господин Палевский, позвольте узнать, сколько можно издеваться над наивной влюбленной дурочкой? — с патетичной горечью воскликнула девушка. — Мне, кажется, что я скоро возненавижу Вас за все свои невыносимые мучения…

— Какой прочувствованный драматичный монолог! Тебе бы на сцену, — насмешливо произнес насторожившийся Палевский. — Что ж, если мне отводится роль негодяя, то не будем нарушать установившиеся театральные традиции. Говоришь, что любишь?

Смерив Лизу оценивающим взглядом, он коротко приказал:

— Раздевайся.

Из огромных темных глаз потекли беззвучные слезы. Видя, что девушка мешкает, он холодно добавил:

— Не хочешь сама, так я могу помочь. Мне не привыкать оказывать подобные мелкие услуги дамам. Нынешние наряды не столь трудоемки в снятии как в прошлые века, когда бедняжкам приходилось мучиться с корсетами и шнуровкой…

— Нет-нет! — испуганно вскрикнула Лиза, отпихивая его нетерпеливые руки. Из ее глаз хлынули настоящие потоки горьких слез, заливая ее полудетское лицо.

— Я знаю, в чем тут дело… мы с Вашей женой встречались, вот потому Вы…сейчас в вампирском облике мы с ней очень похожи, все мне это говорят, вот потому Вы меня хотите… нет, не меня, а ее… — с рыданиями, выговорила девушка и, не попадая в петли трясущимися руками она принялась расстегивать пуговицы на халатике.

В этот момент Лиза выглядела настолько жалкой и юной, что наконец-то проняла Палевского. В нем вдруг волной поднялось отвращение к себе. «Матка боска! Наверное, я со стороны выгляжу отвратительным совратителем малолетних! Да и чувствую себя таковым. Только этого еще не хватало! Черт побери, такого со мной еще не случалось. Чтобы мне силой приходилось брать женщину? Да, я чаще от них отбивался! Вот дьявол, девчонка, такое зеленое убожество, а запросто довела меня до состояния насильника».

— Замолчи! — рявкнул он вслух, с гневом глядя на испуганно примолкшую девушку и машинально отметил, что слезы на ее глазах моментально иссякли. — Чтобы тебе ни казалось, и чтобы ты себе ни вообразила, но ты — жалкое подобие Рени, и не смей себя сравнивать с ней, ничтожество…Думаешь, ты интересна мне сама по себе? Нисколько! Ты просто послушная кукла и больше ничего! Знаешь, почему ты здесь? Меня слегка тревожит мое мужское фиаско в постели с тобой — ментальником и мне захотелось проверить, каково будет с тобой — вампиркой. На этом мой интерес к тебе исчерпывается. Ясно? Запомни сказанное и сделай соответствующие выводы. Пошла вон! — прошипел Михаил, резко сев на диване. Лиза как-то бочком медленно сползла от него на пол и, поднявшись на ноги, уставилась на него огромными глазами. У Палевского заныло сердце, настолько девушка сейчас походила на Рени. Он достал сигареты и, не спрашивая разрешения, закурил.

— Сэр, у Вас будут какие-то указания по работе? Мне заменять дальше Аду или нет? — помявшись немного, мертвым голосом спросила она.

— Ах, тебе еще нужны дополнительные указания? Убирайся к черту, ты мне не нужна!

— Да, сэр!

Развернувшись, Лиза пулей вылетела за дверь и стремглав помчалась по коридору, а разъяренный Палевский налил себе двойную порцию коньяка и залпом выпил его. «Бог знает, что творится со мной! Веду себя как последний идиот. На кой черт мне сдалась эта хитрая мелочь? — горько подумалось ему. — Обычная серая курица, не стоящая внимания, и наверняка ничего не представляет собой в постели… нет, мой дорогой, нужно развеять уже сложившийся миф о том, что моя чудесная Багира живет в этом хрупком тельце… Пора уж признать, что моей любимой Кошки больше нет на этом свете…»

Болезненно поморщившись от прилива крови в паху, Михаил встал на ноги. Подойдя к открытому окну, он запустил пустым стаканом в высокий забор, окружающий институт генетики. Сразу же жутко взвыла сирена, сигнализируя о нарушении периметра, и внизу бесшумно замелькали едва видные в защитных комбинезонах-хамелеонах силуэты охранников. Палевскому, бесстрастно наблюдающему за поднятым им переполохом, через некоторое время стало немного стыдно, но он успокоил себя тем, что внезапная проверка бдительности охране не помешает.

Перед его внутренним взором промелькнуло полудетское лицо Лизы, залитое обильными слезами, и ему вдруг стало смешно. «Вот, дурак! Столько лет живу, а все еще покупаюсь на дешевые уловки девиц, — с иронией подумал он и, налив себе еще коньяка уже в другой стакан, медленно пригубил его. — Нужно было ковать железо пока горячо. Вместо того чтобы сейчас напиваться и буянить, вполне мог бы не мучиться и снять напряжение более приятным способом».

Встав, Палевский направился к неприметной дверце, за которой скрывалась душевая. Спустя полчаса он вернулся уже в хорошем расположении духа. На его обнаженном смуглом теле, с кожей того же оттенка, что и у Ника, блестели капельки воды. Он взял в руки фен, но решил, что ему лень сушиться, и попросту развязал ленту, распустив длинные медовые пряди, чтобы они быстрее высохли. Делать Михаилу ничего не хотелось, и он лениво растянулся на диване.