Похищенный трон

– Он, бедняжка, в этом не виноват, – отозвался Абивард. – Голова у него покрупнее всего прочего. – Когда Рошнани передавала ему сына, Вараз зашевелился и, не просыпаясь, задрыгал ручками и ножками. Абивард старательно поддерживал головку. – Когда-то и я был такой маленький, и отец держал меня на руках. Разве такое возможно?

– Если бы ты родился такого размера, как ты сейчас, твоя бедная мать была бы… нет, «огорчена» не то слово, – заметила Рошнани. – Нет уж, даже такую кроху родить – дело нелегкое.

Абивард моргнул и рассмеялся:

– Если ты уже можешь шутить, значит, поправишься скорее, чем думаешь.

– Ох, хорошо бы. – Рошнани зевнула и сказала:

– Положи его в колыбельку, будь добр. Я хочу проспать столько, сколько он мне позволит.

Абивард уложил Вараза так, будто тот был сделан из самого хрупкого стекла.

Младенец уголком рта задел одеяло, положенное в колыбель, и тут же зачмокал губами. Абивард поцеловал Рошнани и сказал:

– Отдыхай. Надеюсь, он даст тебе такую возможность.

– Я тоже надеюсь, – сказала Рошнани. – Но это зависит от него, не от меня.

– Она вновь зевнула. – Я использую все возможности, которые он мне даст.

Когда он направлялся в опочивальню в ночь сразу после возвращения в Век-Руд, выпив слишком много вина, ему казалось, что его ноги парят над землей.

Сегодня он тоже пил вино, в тревоге дожидаясь, когда Рошнани произведет на свет Вараза, но был практически трезв. И тем не менее сегодня он парил гораздо выше. чем тогда.

Зима уступила место весне как всегда неохотно и ворчливо. Вараз расцветал, как весенний цветок. Все восторженно ахали по поводу его роста, внешности, аппетита, с которым он сосал грудь. Он рано научился улыбаться. Он и до того покорил сердце Абиварда, но теперь отец был им сражен полностью.

На полях появились первые ростки, когда пропыленный и покрытый грязью всадник поднялся к воротам крепости Век-Руд и попросил вызвать Абиварда.

Стражники побежали за дихганом – ведь гонец прибыл от Шарбараза, Царя Царей.

Когда Абивард вышел к гонцу, тот с поклоном сказал:

– Повелитель, мне приказано передать тебе два сообщения. Первое – это то, что сестра твоя, госпожа Динак, еще до моего отправления сюда родила дочь, царевну Джарирэ. Когда я покидал Машиз, и она, и малышка были в добром здравии.

– Спасибо за добрую весть, – сказал Абивард и вручил гонцу несколько аркетов. Он надеялся, что Динак не пришлось просить у Шарбараза прощения за то, что родила ему дочь. Сам он посчитал бы весть еще более доброй, если бы у Динак родился мальчик, но, раз роды прошли хорошо, такая возможность у нее будет и позже. – А второе сообщение Царя Царей?

– Повелитель, оно может не обрадовать тебя. – Гонец в волнении облизал губы. – Шарбараз, Царь Царей, повелевает тебе прибыть в Машиз как можно скорее.

– Что? – спросил Абивард. – А почему, он не сказал?

– Не сказал, – ответил гонец. – Но приказ тебе передан. Осмелишься ли ты ослушаться Царя Царей?

– Ни в коем случае, – мгновенно ответил Абивард. Он вдруг осознал, что положение зятя Шарбараза чревато не только благами, но и опасностями.

Ослушавшись Царя Царей даже в мелочи, он рискует быть заподозренным в измене или чрезмерных амбициях – что, с точки зрения Шарбараза, почти равнозначно.

Если какой-то неприметный дальний родственник мог претендовать на престол, что же говорить об отнюдь не столь неприметном зяте?

Абиварду хотелось стать Царем Царей не больше, чем забраться на крепостную стену и прыгнуть с нее вниз. Но он чувствовал, что чем больше стал бы убеждать в этом Шарбараза, тем меньше тот бы ему поверил. Он спросил гонца:

– Желает ли величайший, чтобы я отправился в Машиз сегодня же?

– Да, повелитель, – отозвался царский гонец. – Мне предписано сопровождать тебя в пути и Доставить как можно быстрее. – Из футляра на поясе он достал два куска пергамента:

– Вот его письменный приказ, который я только что передал тебе на словах. Этот приказ позволяет нам менять лошадей во всех наделах по дороге в столицу, что ускорит наш путь.

– Да, значит, он настроен серьезно, – кивнул Абивард и полушутливо добавил:

– Ты позволишь мне попрощаться с близкими перед дорогой?

– Повелитель, я твой слуга, – сказал гонец. – Но мы оба – слуги Шарбараза, Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.

– Прекрасно сказано, – ответил Абивард. – Ступай-ка на кухню, поешь, выпей. Я выйду к тебе, как только смогу. – Он приказал одному из своих людей отвести гонца в жилую часть крепости, а сам отправился искать Фраду.

Брат захлопал глазами от возбуждения, когда Абивард сообщил ему новости.

– Что это, по-твоему, значит? – спросил Фрада. – Думаешь, мы уже воюем с Видессией?

– Не представляю себе, как это может быть, – сказал Абивард. – Без веских оснований Шарбараз не станет нападать на Ликиния, а Ликиний слишком недавно приложил столько сил, чтобы посадить Шар-бараза на трон, чтобы давать ему такие основания уже сейчас.

Фрада зацокал языком.

– Я бы с тобой поспорил, только не знаю как. Но ты опять уезжаешь и оставляешь меня следить за наделом. Это несправедливо. – Увидев выражение лица Абиварда, он засмеялся:

– Нет, не смотри так. Это я просто из вредности. Чего бы ни хотел от тебя Шарбараз, я полагаю, ты дашь мне знать, найдется ли там местечко и для меня. А может, это касается Динак?

– Вполне возможно, – согласился Абивард. – Не случайно же он почти ничего не сказал гонцу. – Он и сам почувствовал, что у него обеспокоенный вид. Надеюсь, ничего плохого… Нет, это вряд ли, судя по второй вести, что передал гонец.

– Скоро узнаешь, – сказал Фрада. – Машиз отсюда далеко, но в этом году тебе не нужно сражаться, чтобы попасть туда.

– Не дай Господь! – со смехом воскликнул Абивард и тут же посерьезнел. Значит, ты снова остаешься за хозяина, братец. Я знаю, что управляться с наделом ты можешь – у тебя было больше времени доказать это, чем у меня. Я оставлю тебе указания лишь относительно одного места…

– Женской половины, я надеюсь, – сказал Фрада.

– Почему-то я догадывался, что ты так и скажешь. – Абивард невесело усмехнулся. – Кстати, ты прав. Пусть мои жены по-прежнему пользуются теми привилегиями, которые я им дал, но ничего нового им не позволяй. Если понадобится совет, то совсем неглупо будет обратиться к матери, Рошнани или к обеим сразу.

Если они сойдутся во мнениях, значит, так и поступай. Если же не сойдутся, решай сам. Лично я более склонен соглашаться с Рошнани. Фрада кивнул:

– Буду иметь в виду. Но не это меня по-настоящему беспокоит. Вопрос несложный: что мне делать; если у одной из твоих жен начнет расти живот?

– Об этом я позабочусь, – мрачно сказал Абивард. Он покопался в земле дворика и поднял три черных камешка, а потом вызвал трех свидетелей. Он выбрал людей, чья репутация сомнений не вызывала, среди них и кузнеца Ганзака – уж ему-то никто и не подумал бы не поверить. Абивард при свидетелях передал камешки Фраде и сказал:

– Передаю их моему брату вместе с правом использовать от моего имени для развода с любой из моих жен, которая, нарушив супружескую верность, забеременеет во время моего отсутствия в крепости.

– Я буду хранить эти камешки на тот день, который, надеюсь, никогда не наступит, – торжественно сказал Фрада.

– Мы слышали твои слова, повелитель, и подтвердим их, если в том возникнет нужда, – сказал Ганзак. – Я тоже надеюсь, что такой день никогда не наступит. Остальные свидетели закивали.

– Я тоже, – сказал Абивард. – Но надежды – это одно, а жизнь… – Он не стал договаривать. И брат, и свидетели знали, о чем он.

Когда он вошел на женскую половину, вести о прибытии гонца уже проникли туда. Он не стал предупреждать жен, что оставил камешки у Фрады; он сомневался, что такая угроза удержит их на узкой и прямой стезе добродетели, если они склонны пойти по другой дорожке. А если при этом они не сумеют догадаться, что он мог оставить подобное распоряжение, значит, они слишком глупы и на женской половине им не место даже в качестве украшений. Рошнани сказала: