Королевство поющих ветров (СИ)

 В один из дней, когда Шаддан в очередной раз пришел читать свою литературу, я подошла к двери и тихо спросила в окошечко:

 -Какое сегодня число?

 Он быстро закрыл книгу и поднял на меня заинтересованный взгляд.

 -Десятый день первого месяца зимы, Лирамель. Как ты себя чувствуешь? Думал, больше не услышу твоего голоса.

 -Плохо…

 -Ну, Ваше величество, похоже, вы унываете, - он покачал головой и почти ласково улыбнулся. - Не в ваших это правилах.

 -Я жду ребенка, Шаддан Каэл… - мрачно бросила я, искренне обидевшись на его улыбку.

 Шаддан открыл засов и, шагнув, застыл на пороге.

 -Как это может быть? Ты в своем уме?

 -В своем. И не тебе объяснять, как это может быть.

 -Чем же я могу помочь? - воскликнул он, нахмурившись.

 -Сохрани мою тайну, умоляю! - шепотом попросила я, словно нас мог кто-нибудь услышать. – Если Кайл попытается использовать это дитя в своих интересах… Не хочу еще раз это пережить, просто не вынесу!

 Мужчина опустился передо мной на колени и взял за руку.

 -Все, что будет в моих силах, Лирамель…

 Я с облегчением вздохнула и заплакала. Теперь стало понятно еще кое-что: когда я носила маленького Карла, то рыдала по любому поводу почти девять месяцев. Наверное, я снова ждала сына.

 С того дня, жизнь, несмотря ни на что, жизнь стала налаживаться. Шаддан дал мне книги, бумагу и чернила и, что самое трогательное, каждый день приносил цветы. Уж где он брал их зимой - не знаю, но маленькие букетики доставляли немало радости и поднимали настроение. Сильнее всего, мне не хватало солнца и неба, но их, увы, нельзя было принести в полах плаща.

 Подумав над своими горестями еще пару недель, я окончательно пришла в себя и вновь стала радоваться каждому дню. Характер упрямо брал верх над обстоятельствами. Дитя, которое с каждой неделей росло во мне, стало утешением и связью с теми, по кому я скучала. Я больше не была одинока. Дни потекли как река: я много и с удовольствием читала, а по вечерам писала свои воспоминания, изливая на бумаге все то, что пережила за последние годы. К Шаддану, вопреки желанию и разуму, я привязалась настолько, что порой удавалось забыть, кем он на деле являлся. Старый воин, со своей стороны, был безупречно вежлив и внимателен.

 Приблизительно через полгода, пришла долгожданную весть о том, что младший сын находится в Замке, в безопасности. Кайл выполнил первую часть договора, несмотря на то, что не собирался выполнять вторую. Кто бы что не говорил, дядя все-таки был истинным сыном нашего рода, и если бы его происхождение сумели сохранить втайне от него самого, возможно, судьба свернула бы на более мирную развилку.

 Было трудно представить маленького Карла. Он рос, как сирота, и я понимала, что ничто в мире не вернет годы, в которые меня не было с ним рядом. То была жертва, принесенная за мир на этой земле. Жертва тайная, но обещавшая много горьких плодов. Это я тоже знала. А может, то была месть за Поля. Впрочем, мне не престало бояться, ведь трудности всегда шли рука об руку с жизнью - решать их и означало жить.

 Так я думала, провидя свое туманное будущее в одиночестве. Я не сомневалась, что дядя сдержит угрозу, знала и то, что Карл не исполнит свою, ибо стабильность в государстве стоила дороже жизни любимой сестры, даже если она была королевой. А еще я верила, что Господь, сохранивший от стольких опасностей, протянет руку помощи и на этот раз. Шаддан, однако, не разделял моего оптимизма, и старательно избегал щекотливой темы. Конечно, он знал, о планах племянника и, разумеется, стоял на его стороне, хотя и заботился обо мне со всею искренностью, на которую был способен. Сложившаяся ситуация, волновала его даже больше, чем меня саму, поскольку за укрывательство, в случае беды, он отвечал головой не только перед Кайлом, но и перед всем своим родом…

 Была ночь, когда в мой сон вторглась волна боли. Мгновенно проснувшись, я зажгла свечи и, с трудом заставив себя встать, стала медленно ходить вдоль стен. Звать на помощь было опасно, так как в коридорах, в отсутствии Шаддана, могла находиться стража, которая не подчинялась старому Каэлу – дядя даже теперь не забывал об осторожности.

 Открыв спрятанный под топчаном тайничок, я достала свой стилет и приготовленные заранее вещи. Тряпок и воды имелось вдоволь, не было только человека, который помог бы мне или хотя бы посочувствовал. Постанывая от страха и боли, я отчаянно вспоминала ускользающие из мыслей слова молитв. Схватки становились все сильней и сильней. На какие-то мгновения, вцепившись пальцами в простыню, я теряла сознание, плавая туда-сюда – бессонная ночь, которая, казалось, тянулась бесконечно, высосала из тела все силы.

 Безумное напряжение и резкая пустота внутри, вернули рассудку ясность. Еще не веря, я осторожно переложила постанывающего младенца на живот и, очистив ему нос и рот, подождала, пока завершатся роды. Потом, собрав волю в кулак, встала и, перетянув пуповину нитью, взмахнула стилетом. У меня родилась дочь.

 Уложив дитя на топчан, я одела все чистое и, встав на колени, долго молилась, позабыв от радости про усталость и сон. Было чудом, что удалось выносить и родить этого ребенка… Было чудом все, что происходило со мной все эти годы.

 В неровном пламени догорающей свечи, я смотрела на крошечное личико новорожденной принцессы и беззвучно плакала, ощущая сердцем подступающий извне вопрос. Как Главе рода, мне должно было открываться будущее моих детей. Благодаря бесценному дару, из века в век сохранялась от пресечения Ведущая линия… Увы, я совсем забыла древнюю традицию, когда рожала сыновей и лишь после рассказа Карла о нашем отце, вспомнила. К несчастью, так и не удалось узнать положенные на этот случай формулировки, оставалось надеться, что удастся обойтись и без них.

 Положив руку на голову дочери, я закрыла глаза и, задержав дыхание, прислушалась.

 Тихое, словно дуновение ветра, предчувствие коснулось души и на миг обожгло ее знанием...

 -Нет, - вглядевшись в смутные тени грядущего, вслух произнесла я с облегчением, - боль и ужас, отчаяние и тьму, ты испытала еще до рождения. Твой путь будет прост и светел. И ничто не омрачит его.

 Солнце, наверное, уже давно поднялось над горизонтом, когда я заснула, прижав к себе драгоценный маленький сверток. Перебрав в памяти все комбинации наших с мужем имен, я назвала дочь Мариэль. Впервые никто, кроме меня не разделял радость рождения нового человека, а так хотелось, чтобы Марк находился рядом. Конечно, я могла упросить Шаддана послать в Замок весточку, но жутко было представить, как отреагируют близкие на это известие. Нет и нет. Я не знала, сколько продлится разлука и не хотела, чтоб все это время они сходили с ума за меня и ребенка. Кроме того, почту могли перехватить...

 Услышав шаги, я мгновенно проснулась и, вскочив, тут же вспомнила о дочери. Мари тихонько посапывала рядом, ничуть не смущаясь мокрых пеленок. Три поворота ключа и Шаддан с подносом осторожно протиснулся в камеру, стараясь не сходить с дорожки света, падающей на пол.

 -Зажги свечу, Ли, ничего не видно! - проворчал он. - Неужели спишь еще?

 -Тише! – протянув руку, я привычным движением затеплила фитиль. - Подойди Шаддан и взгляни на мою принцессу.

 Он удивленно вскинул брови и, поставив поднос на стол, склонился над топчаном.

 -Такая маленькая! - наконец промолвил старик. – О, небо! Как ты справилась одна?

 Я пожала плечами.

 -Что будешь делать теперь? – он осторожно дотронулся до пухлой ладошки Мариэль указательным пальцем и улыбнулся.

 Взглянув на него, я промолчала. Как можно было ответить на вопрос, ответ на который он сам знал гораздо лучше. У меня оставалось чуть больше двух лет. За это время я должна была сделать все, чтобы Шаддан привязался к ребенку.

 Месяцы стремительно полетели... Я думала, что в однообразии время замедляет ход, но оказалось наоборот. Мои волосы давно стали цвета остывшего пепла и отрасли до пояса, а дочка уже топала ножками, делая первые шаги. Мари была похожа на фарфоровую куклу с густыми черными кудрями и огромными синими глазами. По характеру она росла самой спокойной и ласковой из всех моих детей, но главными ее чертами были доброта и любопытство. Говорить она начала рано, и вскоре дни заполнились бесконечными «почему» и «как». Нелегко было рассказать ребенку о вещах, которые он никогда не видел. Если бы не книги с гравюрами, я бы просто не знала, что делать. В общем, жизнь текла размеренно и спокойно.