Зеркала и лица Северный Ветер (СИ)

- Осторожней, Эванс, - предупредил Джеймс. - Пол неровный. 'Шато Марго', бог знает какого года, но, кажется, многолетней выдержки подойдёт, как думаешь?

- На твоё усмотрение.

- На моё, так на моё.

Поттер ловко выдернул пробку и разлил вино по бокалам, предусмотрительно прихваченным с собой:

- За жизнь, - отсалютовал бокалом Джеймс, провозглашая тост.

- За жизнь, -подхватила Лили.

После второй рюмки шампанского голова у неё пошла кругом.

- Хочешь поцеловать меня? - спросила она неожиданно.

Поттер удивлённо приподнял бровь:

- Что, алкоголь так быстро уже ударил тебе в голову, Эванс?

Лили упрямо тряхнула головой:

- Просто поцелуй меня, Поттер, - прошептала она.

Джеймс пододвинулся и Лили ощутила тепло, исходящее от его тела, как от раскалённой печки. Между молодыми людьми не оставалось и пары дюймов.

Руки Джеймса легко пробежались по рукам Лили - от кистей до плеч, где и задержались, мягко сжавшись.

Лили почувствовала тень полусмущения-полустраха, заметив, как темнеют от страсти его глаза.

Джеймс запустил пальцы в рассыпавшиеся по плечам локоны, откинул голову Лили назад и, наконец, осторожно, мягко коснулся её губ своими губами. Его дыхание словно вливалось в её губы, тело всё сильнее прижималось к её телу и Лили сама запрокинула голову, подставляя шею под его поцелуи, которые, словно дождь, текли по телу. Она слышала, как неистово, дико, колотилось сердце в его груди, ритмичным пульсом билось под её руками.

Джеймс нежно, очень нежно целовал глаза, щеки, виски Лили. Когда губы его коснулись мочки её уха, Лили почувствовала, как непроизвольно выгибается в его руках, мурлыча, точно кошка.

Медленно подняв длинные влажные ресницы, она встретилась взглядом с Джеймсом. Его глаза страстно горели на напряженном лице.

- Лили... если ты собираешься остановить меня, лучше сделать это сейчас. Потом может быть поздно.

Останавливать его? Зачем? У неё больше нет родителей, которых её поведение могло расстроить или разочаровать, а ей так нужен был кто-то, ради кого стоило бы жить дальше, двигаться дальше, не позволять себе сдаваться.

Лили ласково погладила Джеймса по щеке. Призывно, с горькой нежностью заглянула в его глаза цвета шоколада.

- Не останавливайся, Джеймс, - шепнула она. - Я хочу быть твоей.

Поттер оторвал Лили от земли, подхватив на руки и в следующее мгновение они перенеслись из подвала в его спальню. Тишина, царящая вокруг, словно отгораживала молодых людей от всего мира. Словно по волшебству (а возможно так оно и было) в комнате зажглись свечи.

Джеймс осторожно, будто бы Лили была хрустальная, опустил её на пол, продолжая поддерживать за талию. Он сжал её лицо ладонями и большими пальцами прикоснулся к уголкам её губ.

Лили смотрела на него из полуопущенных век. В золотистом свете черты его лица казались даже более резкими, чем обычно.

Взяв её за запястье, он не спеша расстегнул несколько мелких пуговок на рукаве её блузки и сначала легко коснулся гладкой девичьей кожи, а потом припал к её коже жадно и жарко.

Свободной рукой Лили провела по чёрным, взъерошенным волосам. Потом неторопливо развязала галстук, расстегнула верхние пуговицы его рубашки.

Джеймс стоял перед ней, удивительно ранимый, беззащитный. Его грудь учащенно вздымалась и опускалась. Он смотрел на Лили, как заворожённый.

Лили нежно дотронулась до его щеки, провела пальцем вдоль губ. А потом уже сама потянулась к его губам, таким теплым и удивительно отзывчивым на поцелуи.

Джеймс развернул Лили спиной к себе и покрыл поцелуями шею, обжигая кожу дыханием. Когда его ладонь легла на её грудь, Лили замерла от смущения. Колени подкашивались, и она привалилась спиной к его торсу, замерев и затаив дыхание. Его длинные пальцы нащупали девичий сосок, до сей поры не знавший мужских ласк и нежно сжали, заставляя твердеть до тех пор, пока он не превратился в розовый камешек.

Лили всхлипнула от накатившего на неё непривычного, незнакомого, пугающе-острого наслаждения.

- Какая же ты красивая! - прошептал Джеймс ей в затылок хриплым, срывающимся голосом. - Прекрасная статуэтка...

Ладони Джеймса, его пальцы продолжали ласкать холмики груди Лили, всё сильнее и сильнее разжигая искру наслаждения в её теле. Когда она уже думала, что острее ощущения быть не могут, Джеймс, прерывисто дыша, развернул Лили лицом к себе и, резко стянув с неё блузку, обнажил грудь, чтобы коснуться обнаженной кожи горячими, жадно берущими губами.

Лили выгнулась дугой в его руках, позволяя себе полностью раствориться в сладкой неге.

Не размыкая объятий, они упали на кровать.

Нагой спиной Лили ощущала прохладу простыни. Волосы цвета солнца разметались по подушке. Кровь всё кипела и кипела в жилах. Восторг плотского наслаждения наполнял тело влажным теплом.

Лили обхватила плечи Джеймса руками, жадно прижимая его тело к себе - первобытный инстинкт требовал ощутить на себе его всего, со всей твердостью и тяжестью.

Когда его ладонь проскользнула между её сомкнутых бёдер, Лили судорожно, возмущенно вздохнула и попыталась вывернуться, уйти от этой дерзкой, бесстыдной и одновременно с тем приятной ласки.

В её блестящих глазах отразилось смущение.

- Сладкая моя... тише, - зашептал Джеймс, - я не сделаю тебе больно.

Лили стихла, с любопытством и страхом ожидая развязки.

Она почувствовала, как его член приближается к её лону, вскрикнула, когда он погрузился в горячие глубины её тела, вызывая волну боли.

Впрочем, Лили переживала Круцио, так что потеря девственница не показалось ей такой уж непереносимой.

- Больно? - тихо спросил Джеймс.

Лили закрыла глаза. Её руки беспорядочно гладили его по спине.

Джеймс снова начал двигаться, поначалу несильно и плавно, в медленно ритме. Постепенно толчки его мужского естества становились всё более упорными и сильными, всё жестче, всё ритмичнее...

Лили застонала, изгибаясь под ним и, как утопающий, судорожно хваталась руками за подушки, будто боялась, что нахлынувшие ощущения смоют её в неведомый океан. Удовольствие перешло в один невыносимый спазм.

Джеймс сильнее прижал Лили к себе, когда догнал её на дороге острого, до головокружения, наслаждения.

Её тело всё ещё трепетало, когда Джеймс неподвижно замер, потом приподнялся на локтях поглядел Лили в лицо так пристально, что она испытала желание спрятаться от его ищущего, изучающего взгляда:

- Я люблю тебя, Эванс, - сказал он.

Лили чувствовала, как от его дыхания шевелятся её волосы. Джеймс рассеянно перебирал её пышные пряди, то наматывая их на палец, то разматывая. Видимо, ждал ответного признания? Это естественно и правильно после всего, что он для неё сделал. Сколько он для неё сделал! Он фактически вытянул Лили после смерти родителей, не дав утонуть в отчаянье. И продолжает вытягивать из пропасти небытия каждый день.

'Я люблю тебя, Джеймс Поттер', - так естественно сказать это после того, что они только что вместе пережили.

Естественно и нужно.

Так почему она медлит?

Почему эти простые, как хлеб, вечные, как жизнь, слова, не идут с её губ?

Джеймс скатился с её тела на кровать и растянулся рядом. Лили кожей чувствовала горечь, заполнявшую его душу.

Она поёжилась. В комнате стало прохладно, почти холодно.

Поколебавшись, Лили придвинулась к Джеймсу ближе и положила голову на его грудь:

- Ты мой единственный, - прошептала она. - Единственный мужчина в моей жизни. Первый и последний.

Это она могла сказать, не кривя душой, ибо это была правда.

Джеймс снова рассеянно стал перебирать пышные пряди волос Лили, то наматывая их на палец, то разматывая.

***

Лили не знала, сколько времени она проспала, но, когда проснулась, в комнате ещё не совсем рассвело - зимой солнце встаёт поздно.

Джеймс крепко спал. Одну руку он закинул за голову, вторая расслабленно лежала вдоль тела.

Лили глядела на него, пытаясь разобраться в новых для неё ощущениях. Её Лягушонок повзрослел и стал мужчиной. Возможно даже, что это ночь с женщиной у него не первая, и Лили для него не первая женщина, но всё равно Джеймс Поттер - её мужчина.