Бастард (СИ)

— А ты не думал, что он пытался это сделать? Он, конечно, очень скользкий и подозрительный тип, но всё же не глупец, и это понятно сразу, разве нет? Или ты считаешь, что он был настолько твердолобым, и просто ему не пришло в голову пойти и отдать его гномам в утиль на перековку, а? Ты это хочешь сказать? Что–то раньше я за тобой такой наивности не замечал, Нартаниэль. Наверное, ты очень и очень устал во время этой бартасовой удалённой аудиенции королевы. Это, кстати, сразу же заметно, тебе нужно срочно поспать, но для начала съесть и выпить чего–нибудь, не находишь? Пошли, нас уже, наверняка, все заждались.

— Они нас не ждут, я сказал, что мы придём ещё не очень скоро, потому что этот вопрос действительно важен, мой старый друг. Я догадываюсь, почему он не сказал нам ничего о своих попытках, хотя они, несомненно, имели место. Причём далеко не одна, в этом я уверен. Скорее всего, они либо не увенчались успехом, и ему так и не удалось найти в ходе этих «экспериментов» подходящего действенного способа, либо ему это всё–таки удалось.

— Что? Удалось? — я резко вскинул голову, до того я разглядывал свои ботинки, вернее, следы засохшей грязи на них. — Это уже как–то совсем не вяжется, разве нет? Он узнал нечто такое, что могло стать шансом избавиться от вещицы, которую он, судя по всему, ненавидел больше всего на свете, но при этом не воспользовался столь удачно подвернувшимся шансом? Как так? Я не вижу логики. Ты уверен, что ничего не упустил в своих рассуждениях? — я приподнял брови и глянул на эльфа, но он, видимо, был твёрдо уверен в верности выводов, а потому мне стило либо удивляться и самому строить какие–то невероятные догадки, либо ждать продолжения от моего друга. К счастью, мы оба предпочли второй вариант первому, что обоим давало максимум информации и высказанности.

— Всё очень и очень просто. Он действительно верит в то, что нам подвластно немного изменить мир посредством своих действий, а потому ни в коем случае он не мог допустить того, что бы мы подвергли себя даже крошечной опасности. Он поэтому не сказал нам ничего, заранее зная, что самим в этом круговороте стремительных событий нам ни за что не успеть самим выяснить то, что удалось узнать ему. А знание это, как мне кажется, имеет потенциальную опасность, поскольку для уничтожения этого артефакта наверняка нужно или провести особый ритуал, или же найти место, где обруч был создан, как это обычно бывает. Ты ведь знаешь, что все заявления ваших псевдо–магов–учёных о том, что подобные теории являются лишь предрассудками и вымыслами недалёких крестьян ничто большее, как ничем необоснованные и пропитанные фальшивым пафосом и самодостаточностью теории? Вещь всегда будет связана с тем местом, где она появилась. Эти трактаты о «следах», помнится, ты читал, когда мы случайно набрели на бродячего эльфийского друида, который хоть и был не в своём уме, но успел до этого составить достаточно, чтобы оставить значительный вклад в развитие магической науки эльфов. Очень жаль, что не удалось уговорить отдать их добровольно.

— Что? Мы, кажется, оставили его тогда в покое и даже обеспечили какими–то деньгами. Пусть это и была совсем незначительная, мизерная для его нужд сумма, но всё же доброе дело. Однако вернёмся к твоему «не удалось уговорить отдать их добровольно». Что это значит, Бартас тебя дери, а?! — я приблизил лицо почти вплотную к Нартаниэлю, глядя в его зелёные глаза, а он смотрел на меня сверху вниз, в общем, я был в самой проигрышной для такой «игры» позиции.

Как и ожидалось, эльф не пожелал развивать эту тему дальше, но я тоже не собирался так просто отступать.

— Вернёмся к оставленной теме, — сухо отрезал он и предупреждающе сверкнул глазами.

Ха! Очень смешно, эти приёмчики я уже давно изучил и не поведусь на них, как зелёный, ничего не знающий юнец. Не пройдёт, старый друг, не пройдёт! Не отвертеться тебе от моих вопросов, а в том, что я их буду задавать много, ты не сомневайся даже на долю секунды. Ведь это ещё один аргумент в пользу нашего извечного спора на счёт того, что ты сможешь когда–нибудь отказаться от лояльности к своей сказочной королеве. Сомневаюсь я в этом, мой остроухий товарищ. Ты уже слишком долго крутишься в этом водовороте, что бы просто так взять и выплыть оттуда. Жаль, конечно, но это так, пусть ты с этим и не согласен, но пора бы уже смириться с фактом. К тому же, у тебя достаточно веская причина есть. Ты женат, у тебя есть семья, и именно забота и ответственность за неё заставляет тебя быть одним из тех, кто склоняет колени и бьёт челом перед троном Лесной Госпожи. Но, что самое странное, тебе никогда даже в голову не приходило то, что, может быть, большей степенью внимания к ним было бы то, что ты всё время находился рядом с ними, читал сказки своей малышке, а не блуждал в это время где–то на просторах Ланда и не только вместе со своим другом, который никогда ничего подобного не знал, а потому особенно сильно переживает за счастье твоего семейного очага. Мне ведь несколько раз удалось видеть твою жену. Это не та женщина, которая могла бы выйти замуж просто из–за положения, она действительно любит тебя большой глупый эльф. Но ты отрицаешь ту невозможно глупую для тебя идею, что ты можешь сделать их счастливыми, просто находясь рядом. Ты откидываешь её в сторону, где гниёт куча никому не нужного мусора сантиментов и прочей ерунды, а после молча смеёшься в лицо тому, кто посмел высказать тебе в глаза подобную глупость. В этом весь Нартаниэль, что уж тут поделать? Только смириться, потому что он уже не изменится. Эльфы костенеют в своих взглядах и принципах даже раньше, чем мы, люди, превращаясь в надоедливых брюзжащих стариков, с которыми ну совершенно неинтересно спорить.

— Ну уж нет! Ты завёл свою шарманку про обруч, так давай попляши и под мою флейту, дорогуша! Что значит твоя невзначай брошенная реплика, а? Ты что, потом снова наведался к этому одинокому, несчастному бродяге, чтобы отобрать для своей королевы то единственное, ещё приносившее ему редкие минуты радости?! Да?!

Эльф продолжал молчать, а когда я попытался схватить его за шкирки, он отрезал этот жест рукой, надменно, грозно, повелительно, как настоящий эльф, как того требовали обычаи и заложенные тысячелетиями качества. Он повернулся ко мне спиной, показывая, что разговор окончен, и направился к выходу. На самом пороге он остановился, постоял несколько секунд, будто бы мучительно раздумывая над чем–то, а потом жёстко, металлически бросил:

— Так было нужно для общего блага. Они могли помочь, были очень важными. Пойми, так было нужно.

— Что было нужно? Лишить одного человека чего–то, чтобы помочь другим?! — я сорвался на крик, странно, обычно мне не присуща такая открыто выраженная эмоциональность. — И где эти бартасовы изменения я вас спрашиваю?! Где это великое благо?! Когда вы уже, наконец, поймёте, что нельзя одних делать счастливыми за счёт несчастья других, потому что общий баланс сил не поменяется, Бартас вас всех дери, не поменяется!

Я кричал, сжимал кулаки и топал ногами. В общем, сейчас у меня была просто абсолютная схожесть с маленьким, недовольным, избалованным ребёнком, разве что я не плакал навзрыд, не хлюпал носом и не размазывал всю эту грязь себе по лицу неловкими короткими движениями. Наверное, даже к лучшему, что Нартаниэль уже не увидел меня, он просто пошёл дальше, даже не оборачиваясь, и это оставило в душе очень неприятный осадок, который, тем не менее, вскоре растворился в мыслях о предстоящей беседе и завтраке. В первую очередь о завтраке.

Я дождался его, вот только странно, что не радовался этому долгожданному событию, отплясывая какой–нибудь сумасшедший энергичный шаманский танец, ибо я надеялся, что за едой мне удастся поговорить с товарищами и вновь отыскать, так сказать, потерянный контакт, но не вышло, ибо, как оказалось, меня обрекли есть в полном одиночестве, а сами они уже все давным–давно меня ждали в центре города, в жилище лидера даргостцев — Сина. Не хотелось заставлять их там натирать мозоли на пятых точках, а потому я старался уплетать не слишком вкусно приготовленное мясо как можно быстрее. Конечно, я и не надеялся, что со здешней фауной мне преподнесут нечто изысканное, к чему я привык, часто будучи гостем на праздниках, которые устраивают у себя в имениях богатые сеньоры, но надеялся, что блюдо хотя бы не будет напоминать свои вкусом (вернее, отсутствием такового) и жёсткостью подошву моих грязных, многое повидавших сапог. Если бы я знал это, то не тратил бы время на нахождение в общем доме, который представлял собой продолговатое строение, самое большое в городе и совмещавшее в себе обеденный зал, кладовую и ещё Бартас знает что, а просто смочил бы воде, которая была здесь повсюду, даже в некоторых домах, свою собственную обувь и перекусил по дороге к центральному дереву. Но сейчас было ничего не поделать, выбор, так сказать, уже сделан, а потому по пути туда мне пришлось заняться выковыриванием кусков злополучного мяса неизвестного животного из зубов кончиком ножа, который мне из доброй воли одолжил один из охотников, сославшись на то, что у него есть ещё. На самом же деле причина его невиданной доброжелательности к чужаку объяснялась тем, что лезвие оказалось невероятно тупым, а потому я нашёл ему как нельзя лучшее применение — больше он ни на что не годился. Но судить за это охотника я, конечно же, не стал, потому что на его месте поступил бы точно также, учитывая к тому же ещё и всем известную подозрительность и скрытность даргостцев, было вовсе не удивительно, что они не упускали случая как–нибудь помаленьку показать, что мы тут на самом деле вовсе не желанные гости, что бы там ни вешал нам на уши старейшина и сам Син, с которым, судя по всему, кое–кому из нас всё же повидаться удалось. Что тут поделать? В болотах было слишком много разных секретов скрыто, неудивительно, что его единственные постоянные жители ни за что не хотели раскрывать их первым встречным или даже компании, которая пришла в их бывшую столицу с заявлением, что им нужно срочно выделить жильё и уединённое место для переговоров с эльфийской королевой, цель которых состояла в том, что бы определить ближайшие шаги нашей «спасательной миссии», в свою очередь решавшую судьбу Ланда, о последних новостях из которого мы слышали уже достаточно давно, пусть и прошло всего–то около двух недель, наверное. Как–никак сейчас мне было говорить о времени даже сложнее, чем моему остроухому товарищу, ведь он хоть и просиживал целые дни в своём уединённом доме, но всё же не выпадал из реальности, как это случалось со мной. Сейчас же не то, что каждый день, почти каждый час значил очень многое, ведь именно в этот час в голове у главных поводырей и кукловодов, участвующих в этой самой тяжёлой в истории шахматной партии, могло сформироваться решение, которое впоследствии могло привести к краху не только Ланда, но и некоторых областей вокруг него, например, Хариота, который, в отличие от Сарта, не был отгорожен от злополучного королевства Великим Ильредом, игравшего для последнего роль настоящего природного щита. Почему–то я не сомневался в том, что этой маленькой, беспрестанно гавкающей собачкой, успевшей отличиться уже и на стороне Мортремора, и на стороне Главы, ведь это именно с помощью Малданской Гильдии было организовано восстание в Султанате и покушение на правителя пустынных земель, в том же, что это дело рук Главы Гильдии Сейрам сомневаться мне не приходилось ни на секунду, нужно было лишь взглянуть немного дальше и капнуть чуть глубже, чем имеют обыкновение это делать все остальные, и вот тогда всё станет понятным. Не ленитесь иногда порыться и сделать собственные выводы, не довольствуйтесь всегда лишь чужими мыслями, считая их верными лишь за счёт авторитета того, кто их высказал. Возможно, именно из–за этого люди и идут вперёд так медленно, что иногда при прочтении исторических трактатов меня тянет в сон, потому что это ну совсем не похоже на то, что хотелось бы видеть в истории, пусть большая часть того, что там написано — чистая выдумка или же нагромождение мало чем обоснованных теорий зазнавшихся старичков–археологов, решивших заняться историей, потому что считают это наидостойнейшим поиском истины, совершенно забывая о том общеизвестном факте, что историю пишут только победители, а они далеко не всегда хотят оставлять в летописях только правду. Наверное, именно из–за них и появилась эта борьба Истинного Добра с Невероятно Чёрным Злом. Ведь выигравшая сторона всегда старалась представить противника, доставившего неисчислимое количество проблем, в как можно более ужасном свете, в независимости от того, насколько сей портрет относился к жанру «жёсткого реализма». Вот и появились разные Владыки Тьмы и Великие Герои, борющиеся друг против друга. И никого вот совершенно не волновало то, что предыдущие поколения могли читать об этих событиях в прямопротивоположном свете. В общем, всё это запутано куда больше, чем кот, недавно поигравшийся с клубком шерсти, а потому стоит вернуться к настоящим вопросам и перестать думать о прошлом, достоверно которого не знает абсолютно никто. Хотя, конечно, вполне вероятно, что при обсуждении вопросов тех, кто выступает за независимые государства по национальному признаку, нам всё–таки придётся обратиться к тёмным тайнам истории, чтобы понять, насколько же их притязания на подобное справедливы и имеют ли они вообще место. Однако я знал, что эльф не доверяет историкам так же, как и я, а поскольку основным «докладчиком» сегодня выступал именно он, то я с полной уверенностью мог говорить, что сегодня этих «взглядов назад» будет уж очень мало, если они, конечно, вообще будут, ибо я сомневался в том, что мы за оставшуюся часть дня успеем решить так много важных вопросов, чтобы добраться впоследствии до проблемы «маленьких стран», а сидеть там несколько дней без перерыва я не собирался. Слишком долго я и так был взаперти и находился на одном месте, хватит, мне нужно было срочно развеяться, а потому я надеялся, что мы закончим сегодня до того, как я упаду на стол головой и захраплю на весь дом, выдолбленный в дереве. Хотелось вечером немного побродить по этому мрачному городу. Желательно, как можно дальше от призрачных огоньков и своего дома. Я вообще думал сегодня сбежать из Города На Воде до утра, а потом поспать хотя бы часа два в каком–нибудь из домов на самой окраине. Благо свободных домов там было много и вряд ли кто–то обидится, если я займу нежилое помещение. А позволить себе так мало времени, выделенного на столь необходимую вещь, как сон, я мог себе также позволить, поскольку последние два дня только и делал, что спал (благо, последнее видение пришло три дня назад и уже почти стёрлось из моих воспоминаний, не являясь столь ярким, как зелёные луга или же чёрные дымящиеся просторы), и теперь у меня сложилось такое впечатление, что я уже могу не уходить в царство ночной неги как минимум год, а то и больше. Правда, болота, окружавшие старую столицу Даргоста меня, мягко говоря, немного пугали, особенно в ночное время суток, но всё же мне думалось, что как раз это–то и должно взбодрить меня как нельзя лучше. По мне, так это вполне верный ход рассуждений, разве нет? Главное только не сгинуть где–нибудь в болотах, а то это грозило войти в историю, как самая нелепая смерть на грани свершения великих деяний. Просто глобальная неудача. Да и сначала нужно всё–таки сосредоточиться на разговоре, который я ждал с таким нетерпением, а теперь почему–то вдруг решил забыть о нём и сменить на побег из этого города. Весьма странно и неразумно с моей стороны. Да и незаметным отсюда выскользнуть было весьма проблематично, ибо у меня уже давно сложилось такое впечатление, что все коренные жители этого города без перерывов на обед наблюдают за нами. Очень неприятное и липкое чувство, если честно. Никому бы не пожелал испытывать его круглосуточно, даже врагу.