День рождения мира

да вы практикуетесь?"

"Мышцы качаем. Чтобы быть сильными. Для Дома юношей", - угрюмо пояснил он. А затем вытащил из под своего матраса спрятанный там нож и протянул его мне: "Гляди! Эднеде сказал, что без ножа там просто пропадешь. Любой тебя обидит. Разве не красивый?" Нож был металлическим и металл этот был откован еще древними Людьми. Он был длинный и узкий, словно тростниковый лист и заточен с обеих сторон. А на рукоять был насажен кусочек обтесанного кремнем дерева, чтобы предостеречь руку от случайной раны. "Я нашел его в заброшенном доме одного мужчины, - сообщил он и добавил, - А рукоятку я сделал сам." И нежно погладил ладонью свое сокровище, которое и не подумал спрятать в душехранительнице.

"А что ты собираешься с ним делать?" - спросила я, гадая для чего этот нож заточен с обеих сторон. Зачем вообще нож, которым так легко порезаться рука соскользнула и...

"Защищаться от тех, кто нападет."

"А где этот заброшенный дом?"

"По пути к Скалистому пику."

"А можно и мне с тобой как-нибудь туда сходить?"

"Нет", - сказал он, как отрезал.

"А что случилось с этим мужчиной? Он что, умер?"

"Мы нашли неподалеку в реке череп. Думаю, он поскользнулся и утонул."

Он сказал это как-то особо грустно и очень по-взрослому. И это был уже не тот Родни, которого я так хорошо знала. Вот так. Пришла убедиться, что он еще прежний, а ушла от него еще более озадаченной. Тогда я спросила у Матери: "А что они делают в Домах юношей?"

"Инициация. Имитация естественного отбора", - почему-то на своем, а не на моем языке ответила она. И тон у нее был очень странный. Я на тот момент уже почти полностью позабыла хайнийский и не поняла ни единого слова, но тон, которым она это произнесла почему-то очень напугал меня. А затем, уже к полному своему ужасу, я увидела, что она беззвучно плачет. "Нам нужно уехать, Ясность, - сказала она, даже не заметив, что все еще говорит по-хайнски. - Ведь на это нет никаких запретов, правда? Женщины часто переезжают туда, куда им нравится. Ведь это же никого не касается. Здесь никого ничего не касается... Кроме одного: мальчишек надо вышвырнуть из деревни и точка!"

Большее из того, что она сказала, я все же поняла, но все же попросила ее объяснить мне еще раз, но уже на моем языке. Выслушав ее, я только пожала плечами: "Куда бы мы ни переехали, Родни останется таким же большим и сильным."

"Тогда мы улетим отсюда! Вернемся на корабль!" - выпалила она в сердцах.

Я просто повернулась и ушла. Но с этого дня я больше ее не боялась: она никогда не применит свою магию против меня. Мать обладает огромной властью, но в этом нет ничего противоестественного, если только она не использует ее во зло душе своего ребенка.

И Родни тоже больше ее не боялся. Теперь он обладал своей собственной магией. И когда она сообщила ему о своем намереньи улететь, он сумел отговорить ее. Он сказал ей, что он сам хочет попасть в Дом юношей и что уже год только об этом и мечтает. Он больше не принадлежит миру Круга Тетушек: