Непобедимое Солнце (СИ)

  - Эй, вы, именем Триединой Премудрости, установившей эру Порядка и Процветания на этой земле, немедленно освободите нас! Если вы сделаете это, за нас будет заплачен большой выкуп - какой только захотите! А если не сделаете, сюда прилетит карательный отряд "ЖАЛА" и тогда вам несдобровать - меньше чем 10 000 лет усыпления с полной потерей памяти вам не миновать! - как можно громче и четче прокричала Фея, хотя "криком" это было назвать можно только с большой долей условности. Скорее это был сдавленный хрип или стон. Сил не было совершенно, грудь давила какая-то тяжесть, в горле - комок, а в голове - стук приливавшей к ней крови...

  Фея уже отчаялась получить ответ, как вдруг в глубине пещеры послышалось шевеление и какое-то сдавленное кряхтение. И в мозгу Феи вдруг заговорил какой-то кряхтящий и шипящий омерзительнейший голосок:

  - Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не слыш-ш-ш-шал я этого мерз-с-с-с-ского имени, кхе, кхе! Ох, как давненько-ссс! Любопытненько, оч-ч-чень любопытненько, однако! - И с этими словами из темноты вылезло вчерашнее паукообразное насекомое, ползя прямо по стене, а потом по потолку к Фее. Оно остановилось рядом с Феей, которая от омерзения и ужаса едва ли не лишилась чувств снова, и стало потирать передние лапки друг о друга, как это делают обычно мухи. А глазища, огромные белесые фасеточные насекомьи глазища так и впились в лицо Феи, жадно её осматривая, с каким-то невыразимо отвратным вожделением...

  - Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не видел я таких с-с-с-симпатичненьких мордаш-ш-ш-шек, дорогуш-ш-ша! Не слыш-ш-ш-шал я таких голос-с-с-сочков, таких с-с-с-с-ловечек, ох, давненько-ссс! - опять зашепелявил и заюлил голос.

  - Кто ты, разумная ли тварь? Вижу, разумная, - подумала Фея, ибо сил говорить уже совсем не было, а тварь, судя по всему, владела запредельным искусством телепатии. - Если ты разумная и тебе знакомо священное имя Триединой Премудрости и Принципов Порядка и Процветания, - так отпусти же меня! И ты будешь щедро вознаграждена. Чего ты хочешь - золота, драгоценных камней, драгоценных тканей? Говори, всё получишь!

  - Кхе-кхе-кхе, - злорадно закашляла или засмеялась тварь, - ты ш-ш-ш-то, белобрыс-с-с-сая летунья, за дураков нас-с-с-с держишь, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... За тупоумных карликов ш-ш-ш-што ли или за летучих обез-з-з-зьян, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... Малыш-ш-ш-шка, м-м-м, да мы тебе с-с-с-сами, кхе, дадим этого добра с-с-с-столько, ш-ш-ш-то девать некуда будет, да-ссс!

  - Что же вам нужно, а? Отвечай! - подумала Фея, сама внутренне догадываясь, ЧТО им от них может быть нужным и содрогнувшись от этой мысли.

  - Это не твоя з-з-з-з-ззабота, белобрыс-с-с-сая, кхе, не твоя з-з-з-ззаботка это... Вис-с-с-си, пока не придут за тобой, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-ладенькая, вкус-с-с-с-ненькая, как груш-ш-ш-ша, кхе-кхе-кхе, - закашляла мерзкая образина, довольная видимо своим нелепым каламбуром и повернувшись задом к Фее, засеменила по потолку к противоположной стене, чтобы там, в темном углу, скрыться и стать невидимой, как раньше.

  Но Фее совершенно не улыбалось вновь остаться одной. Хотя тварь была на редкость мерзка, но она была разумна и не просто разумна, а чрезвычайно умна и осведомлена, а мысль о том, что "кто-то придет" за ними, пугала её своей неопределенностью. Фея не выдержала и позвала мысленно уползающего "собеседника":

  - Эй, ты, как тебя там зовут, вернись, не уходи, лучше скажи мне, кто ты и зачем ты меня тут держишь, а? Ну, пожалуйста, ведь я совершенно ничего о тебе не знаю, а ведь мне скоро исполниться 10 000 лет и я - фея 3-го ранга, да и в Школе фей я училась 30 лет наотлично...

  Тварь приостановилась, а при слове "фея третьего ранга" и "Школа фей" даже как-то вздрогнула всем телом. Она развернулась обратно и опять стала тереть передние лапки друг о друга, как муха (видимо, этот жест означал у них выражение удовольствия, - догадалась Фея):

  - Аххх, чудненько, чудес-с-с-сненько, расчудес-с-с-сненько! Аххх, давненько же мы не слышали таких чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-с-словечек!!! Мммм, сколько вос-с-с-с-споминаний, да-ссс, сколько чудненьких воспоминаньиц, да-ссс!!!! "Шш-ш-ш-школа", "р-р-р-ранги", "ф-ф-ф-фея"... Чудесненькие воспоминаньица, да-ссс!

  - Ты не ответил на мой вопрос, чудо-юдо, кто вы такие, а? Почему я о вас ничего не знаю?

  - Кхе, кхе, кхе, а откуда, с-с-с-сспрашивается, белес-с-с-с-сой девчонке о нас-с-с-с- знать, да-сссс? Белобрыс-с-с-с-сые всегда все с-с-с-сскрывают, никому никогда не говорят правды, разве не так-с, да-ссс? Они всегда-ссс были такими, с-с-с-с-сколько я их помню-ссс, да-ссс, всегда-ссс, кхе-кхе-кхе! Всегда-сссс!

  С этими словами тварь подползла ещё ближе, прямо к лицу Феи и до неё даже донеслась струйка зловонного дыхания из открытых жвал твари. Прекрасное личико Феи исказилось от отвращения. По белым щечкам Феи поползли тонкие усики-вибриссы - как и у всякого насекомого - ощупывая её кожу.

  - Что скрывают, скажи, я хочу знать! - преодолевая рвотный позыв, мысленно потребовала Фея.

  - Так прям и с-с-с-с-скаж-ж-ж-жем ей, да-а-а-сссс? Так прям и с-с-с-скаж-ж-ж-ж-ем-ссс... Да-ссс, с-с-с-сскажем-ссс, пусть белобрыс-с-с-с-сые лопаются от злос-с-с-с-сти. Пус-с-с-сть. - И ещё ближе придвинувшись к лицу Феи, тварь вдруг резким движением воткнула свои длинные тонкие чувствительные усики прямо в уши Феи и та закричала от острой боли и отвращения... Но боль вдруг утихла, также внезапно, как и началась, а Фея вдруг ощутила, как в её мозг просто каким-то нескончаемым потоком понеслась информация, в виде связанных образов, и она увидела...

  Что же увидела Фея?

  ...Сознание Феи вдруг полетело куда-то вглубь пещеры, в самую глубь. По темным узким норам, тоннелям, проходам, все вниз, вниз и вниз. "Создатель! Да это какой-то гигантский подземный муравейник!", - подумала с ужасом Фея, ведь никакой другой ассоциации просто не могло у неё возникнуть.

  Длинные изогнутые темные переходы в глубине скал, глубоко под землей кишмя кишели бегающими по ним паукообразными тварями. Одни бежали вверх, другие вниз - никто не стоял на месте. Иногда, правда, они останавливались, но лишь для того, чтобы соприкоснувшись усиками, что-то передать друг другу при помощи телепатии. И потом опять разбегались.

  Но чем ниже опускалось сознание вглубь "Муравейника" (так про себя решила называть это обиталище Фея), тем жутче ей становилось. Теперь тоннели часто заканчивались просторными темными пещерами, наполненными паукообразными. Но это были не просто пещеры. Создатель! Это было... что-то среднее между пыточными и мрачными капищами какой-то ужасной черной религии! Повсюду стояли окровавленные столы, напоминающие операционные, уставленными острыми из черной стали хирургическими инструментами - пилами, ланцетами, сверлами... Однако тут же стояли и другие столы, напоминавшие скорее черные каменные жертвенники, "украшенные" уродливыми барельефами, состоящими из ужасных морд с красными глазами, черными рогами и ощеренными клыкастыми пастями с высунутыми черными змеиными языками, на которых лежали окровавленные, ещё дергающиеся в предсмертных конвульсиях тушки животных, причем преимущественно юных - щенят, ослят, котят и т.д. И эти твари снуют посреди них, что-то режут, что-то пьют, что-то льют на них, что-то щупают...

  "Что-то до боли знакомое", - подумала Фея, - "где-то я уже это видела...". И только она готова была вспомнить, как увидела нечто совсем ужасное... Дальше шли "жертвенники" с другими детенышами - карличьими, обезьяньими и даже... ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Это были настоящие человеческие младенцы, их окровавленные тельца ещё шевелились, их рты раскрывались ещё в плаче, а твари все щупали, все лили, все резали, все измеряли...

  Фея захотела закричать, выключить сознание, но не могла - её сознание прочно вели - и соскочить с этого пути ей было уже не дано...