Вторжение драконов. Последняя битва

— Ты плачешь... — удивилась Нинве.

Шайя только отмахнулась.

— Все в порядке...

— Возможно, Кира сумела выжить. Ей всегда везло...

Принцесса молча кивнула. Она не могла признаться, что плачет не о Кире.

О безумцах и трусах

Его раненый лев тяжело плелся к мосту с последними отставшими от войска воинами. Артакс собрал вокруг себя своих кушитов. Ветераны войны против Лувии стояли плечом к плечу, подняв щиты и вытянув копья, создавая таким образом защитный вал для разбитой армии. За двумя рядами копьеносцев шли лучники Орму. Именно им удавалось удерживать человекоконей на безопасном расстоянии.

Но сколько еще мог удаваться подобный маневр? На горизонте маячили силуэты великанов, которых Артакс видел еще утром. Наверняка они будут слишком тяжелы, чтобы пересечь мост, но он был уверен в том, что они с легкостью пробьют этот защитный вал копьеносцев.

Двое остальных серебряных львов шли за его крылатым товарищем, который по-прежнему хромал. Артакс подошел к ним, хотел сесть на одного из животных, как пытался уже не раз, но лев Ансура снова оскалился и издал угрожающий металлический рык. Когда он приблизился к нему впервые сегодня утром, он даже схлопотал удар лапой. Судя по всему, животные были сделаны так, чтобы позволять сесть на себя только одному человеку. Нужно будет срочно побеседовать на этот счет с Длинноруким — если, конечно, удастся выбраться отсюда живым.

Сам Ансур шел в авангарде войска. Правитель Валесии давно уже был в безопасности, перейдя мост, в отличие от того же Мадьяса. Бессмертный, командовавший отрядом степных всадников, все утро не отходил от своих воинов и даже немного подрался с человекоконями. Под ним было убито два коня. Никто не назвал бы его трусом, но в небо он подниматься боялся.

— Вам нужно идти к мосту, — прошептал на ухо Артаксу Орму. — Великаны будут здесь до того, как мы успеем пересечь реку. Это будет ужасно, поскольку мне кажется, что на них не произведут впечатления ни мои стрелы, ни наши копья.

— Будучи бессмертным, я первый среди своих. Купаюсь в роскоши, имею множество привилегий. Если сейчас я побегу, то чего можно ожидать от людей, что они останутся здесь? Я обязан подавать им пример мужества.

— Из семерых бессмертных здесь остались лишь Мадьяс да Володи, — шепотом продолжал Орму. — И, честно говоря, я считаю их обоих не самыми умными людьми. Может быть, вы могли бы быть хоть немного похожим на других?

«Значит, ушел уже и Лабарна», — разочарованно подумал Артакс. От других бессмертных он ничего иного и не ожидал. — Володи со своими воинами еще охотится на орлов?

— Я послал к нему нескольких своих лучников. Большинство его ребят предпочитают более осязаемые цели и виды сражений, чем попытки попасть стрелой из лука в орла размером с лошадь.

Артакс усмехнулся. Он понимал, что имеет в виду Орму. Друснийцы были страшными противниками, когда нужно было сражаться лицом к лицу. Умением стрелять из лука они не славились никогда.

Отряд всадников понесся на стену копий. Среди них был мужчина в волчьем шлеме на крупной белой кобыле. Мадьяс! По пятам за ним следовали человекокони. Бессмертный то и дело оборачивался в седле, посылая в преследователей стрелы. Его примеру следовали лишь немногие воины. Многие держались в седлах из последних сил.

— Внимание! — крикнул Артакс. — Пропустите наших друзей! Третий, пятый и седьмой взвод, разойдись!

Воины выполнили его приказ с ювелирной точностью, словно на маневрах на огромном Львином поле перед его дворцом. Ашот тренировал их сотни раз, пока все они не научились выполнять маневры даже среди ночи и спросонья. Жаль, что Ашота здесь нет. Воины Арама были его войском. Несправедливо было оставлять его во дворце только потому, что он принял решение, которое будет правильным для империи. И, несмотря на все это, правитель не мог простить Ашота за то, что тот отнял у него Шайю.

Строго говоря, для нее так тоже будет лучше. Шайя воин. Ничто не смогло бы помешать ей быть рядом с ним здесь. Где бы ни была она сейчас, любое место было лучше этого поля сражения, где на победу не было никакой надежды.

Мадьяс последним промчался мимо копий, в то время как лучники Орму продолжали вести обстрел человекоконей, стараясь держать их на безопасном расстоянии. Теперь эти уродливые существа в свою очередь взялись за луки, и их стрелы застучали по щитам кушитов.

Поравнявшись с Артаксом, Мадьяс придержал коня. Белая кобыла была с ног до головы залита кровью. У нее не было правого уха — признак неудачного удара мечом со стороны всадника.

Князь степняков жестом велел одному из воинов бросить ему бурдюк с водой, сделал большой глоток. Лицо его заливал пот.

— Проклятье, это лучшие наездники из всех, кого я встречал. Жаль, что мне не узнать, каково это — когда воин и конь сливаются воедино.

Артакс в недоумении поглядел на него. Судя по всему, Мадьяс не шутил, он говорил серьезно. Казалось, его действительно восхищает идея стать наполовину конем. Да и окружавших их воинов не напугали слова предводителя.

— Ты можешь послать пару лучников на берег реки, чтобы они помогли Володи отгонять от моста орлов?

Мадьяс сделал еще один глоток.

— У нас уже совсем мало стрел осталось. Воины Субаи почти все расстреляли, когда убивали дракона.

Артаксу показалось, что поступок сына скорее раздражает бессмертного, нежели наполняет гордостью. Может быть, он тоже догадывается, что с этой охотой на дракона что-то не так?

— На берегу нам пригодится каждый лучник, — спокойно ответил Артакс. — Орлы берут слишком большую плату кровью.

Князь степняков рявкнул приказ, и некоторые воины, недовольно ворча, тронулись с места. Затем он снова обернулся к Артаксу и поинтересовался:

— И куда подевались девантары?

Воин впервые за весь поход выглядел встревоженным. Обычно он встречал все трудности подчеркнутой суровостью и грубоватым юмором, но сейчас маска спала с его лица, он тревожно хмурился, и глубокие морщины пересекали лоб.

— Если демоны пойдут за нами за реку, нам предстоит еще одна тяжелая драка — иначе нам не дойти до магических врат.

— Если ты поможешь мне, возможно, нам удастся предотвратить и то, и другое.

. — Что ты задумал? — Его узкие глаза подозрительно сверкнули.

Вокруг бессмертных свистели стрелы человекоконей, пока Артакс объяснял свой план.

Когда тот закончил, Мадьяс схватился за голову.

— Да ты совсем свихнулся! Никто в здравом уме не станет этого делать!

— Поэтому я тебя и прошу, потому что знаю, что в твоем лице могу обрести брата по духу.

Правитель степняков недовольно засопел.

— Если я соглашусь, то буду безумцем, а если откажусь, то трусом? Какой чудесный выбор, — он нерешительно поглядел на своего крылатого льва, от головы которого как раз отскочила шальная стрела. Мадьяс почесал заросший щетиной подбородок. — Проиграем мы или победим — о нас ведь все равно споют героические песни, как считаешь?

— Наверняка. Двое бессмертных, прикрывающие отступление всей армии. Об этом будут говорить еще спустя тысячу лет.

Мадьяс покачал головой, а затем рассмеялся.

— Проклятье, надо было брать в зятья тебя, не отдавать Шайю Муватте. Ты меня понимаешь. Я такой же ненормальный, как ты. Сделаем же это!

Его слова задели Артакса за живое. И зачем он сказал о Шайе! Что за идиот!

Мадьяс вопросительно уставился на него.

— Что-то не так?

— Просто удивился, — односложно ответил Артакс.

Нельзя сейчас думать об этом! Вся его жизнь пошла бы иначе, если бы он смог жениться на Шайе в ее роли принцессы Ишкуцы. Никто в империи и не пикнул бы, если бы он привел во дворец дочь бессмертного.

— Возьми колчаны с метательными копьями. А мне нужно отдать еще несколько приказов, чтобы отступление было организованным.