Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ)

Дейруин отдал короткие указания своим телохранителям, и мы сорвались с места в галоп. Вовремя – потому что уже на следующем повороте мы натолкнулись на тех, кто шёл нам навстречу.

Чужой конь заржал, отказываясь подчиняться дрогнувшей руке, я подстегнул, слыша за спиной, что у моих спутников возникли те же проблемы. Люди могли безрассудно лезть в самое пекло, животные оказались умнее и хотели ещё пожить.

Я ворвался в строй исчадий первым, и продвижение неизбежно замедлилось: среди извивавшихся, когтистых, мощных и ни на что не похожих уродливых тел то тут, то там скалились на меня не то человеческие, не то звериные морды – я не вглядывался, зато ощутил, как несколько крепких лап вцепились в мои ноги, в круп коня, осаждая нас на полном ходу. Ждать, пока повалят да сожрут, не стал – выкрикнул одно из лучших своих заклинаний, разбрасывая мерзкие туши в стороны, к отвесным скалам, и хлестнул поводьями. Мои бойцы, отмахиваясь на ходу от жуткой нечисти, мчались за мной; за нашими спинами продвигался Дейруин с телохранителями.

Мелькнула и пропала мысль о том, что даром мы не разрушили каменные мосты в гильдию. Если эти полчища войдут внутрь, то вместе с мертвецами они расправятся с остатками живых в считанные минуты.

На смену панике пришла горячечная решимость: скорее, скорее! Если я доберусь… как только доберусь… некогда разыгрывать спектакли, некогда обманом убивать Аркуэнона! Тот, кто открыл врата в бездну, только разогревается – что будет, когда его полчища войдут в наши города и сёла? Кто, Великий Дух, способен им противостоять?!

Я не имел права на поражение. Не было во мне ни магических, ни обыкновенных сил – всё растратил там, в крепости. Почти до дна исчерпал поток колдовской энергии, да и у пояса, под рёбрами, влажно хлюпало – всё-таки крепко задели меня мертвецы… Зато в глубине души жила ничем непоколебимая, жёсткая уверенность в том, что я непременно дойду до цели. И сам Тёмный меня не остановит.

В долине и в самом деле собралась армия исчадий из бездны: зиял в земле чёрный, как пропасть, портал, в который, как в водопад, ссыпался с холмистых склонов свежий снег; оттуда вылетали и выпрыгивали по одному чудовища, каким место только в самых жутких кошмарах.

Люсьена я заметил не сразу. Отвлекли – набросились уродливой, извивающейся массой, вгрызлись в круп коня, вцепились в поножи, стаскивая с седла. За спиной я уже слышал лязг оружия: вверенный мне отряд воинов сражался не на жизнь – на смерть. Они знали, что умрут, и каждый стремился с собой забрать как можно больше. Хороших ребят дал мне Витольд!..

Стряхнув вцепившегося в меня монстра, отпрыгнул от падающего коня подальше: на несчастное животное набросились тотчас всей сворой – много вылезло из портала исчадий, снега не видно за копошащимися чёрными тушами! Двуручник в моих руках заработал с удвоенной силой: показалось, что у самого края портала мелькнул знакомый щегольский плащ с низким капюшоном.

Раскрыв клыкастую пасть, бросилось ко мне жуткое, непонятное; я отмахнулся наколдованным каменным вихрем, отправляя монстра обратно в портал. Оттуда тотчас вылетел новый, но я уже не глядел. Ещё несколько рывков – и окажусь возле брутта! Где же Дейруин? Обещал, альдское отродье, помочь! Или думает, что один только Стонгард пострадает от полчищ из бездны? Граница Доминиона не так уж далеко – Аркуэнон, ублюдок, где же ты?!

Словно в ответ на мои мысли полыхнуло над головой ярко-оранжевым, и жидкое пламя пролилось на несчётные полчища, собравшиеся в долине. Всю силу, вероятно, вложил Дейруин в это внушительное действо: половина исчадий вспыхнула колдовским огнём, и в ущелье волной пронёсся утробный звериный вой.

– Какой молодец, – зазвучал как будто знакомый голос. – Ты меня всегда радовал, мальчик. Что же никак не берёшь шестой круг? Боишься?

Я разрубил прыгнувшего сверху монстра и мельком обернулся: кажется, кто-то из моих ещё держался на ногах, а вот Дейруин с телохранителями обнаружились у самой горной тропы: вглубь долины даже не сунулись. Поверхностным оказалось твоё благородство, наследник альдского престола!

– Ты пригодишься мне, – задумчиво решил кто-то устами Люсьена. – Живи. Только отойди в сторону, будущий эйохан. Мешаешь.

Брутт вскинул руку, и за спиной, на грани слуха, среди рычащей армии Тёмного я услышал крики. Отмахнувшись от нескольких исчадий слабым воздушным потоком, глянул назад и фигур альдов уже не заметил. Убил?.. Тотчас жуткое бросилось мне на спину; заскрипели острые клыки по шлему. Я наклонился, стряхнув с себя монстра, пригвоздил клинком к залитой кровью земле, тронул искорёженный металл, впившийся в висок, и с трудом стянул с себя уже бесполезную защиту. Вдохнул холодный воздух, не чувствуя ни облегчения, ни свежести, и отшвырнул колдовским ветром подступивших слишком близко тварей.

Пользуясь тем, что враг отвлёкся на нелюдей, мои воины тем временем прорубили себя дорогу поближе к жуткому порталу, а я, собравшись с силами, рывком преодолел последнее расстояние, отделявшее меня от брутта.

Даже меч занёс.

– Какой дивный материал, – как будто удивился Враг, не отрывая жутких глаз от моего лица. – Зачем пришёл? Убить всё равно не сможешь. Ты же всё понял, человек. Изгнать меня можно, лишь уничтожив амулет. Уничтожить амулет – лишь убив друга. О, как мне нравится эта ваша свобода, подаренная Духом! Я бы сказал, вы прокляты ею. Тяжесть выбора, когда так легко ошибиться…

Я дёрнулся всем телом, но опустить рук с занесённым мечом так и не смог. Чёрная магия, ненавистные тёмные искусства, лишающие человека воли, свободы, жизни… Люсьен, брат, что же ты натворил?!

– Бедный мальчик так самозабвенно боролся с контролем Сандры, что не заметил, как впустил в душу меня, – сказал Враг. Лицо брутта посерело, покрылось трещинами, рот запёкся, как рваная чёрная рана. Жутким огнём полыхали ввалившиеся, нечеловеческие глаза, и сердце моё обливалось кровью, когда я видел изувеченное тело молодого колдуна. – Надо отдать ему должное, он это понял. Даже пить поначалу перестал. Снова этот упоительный выбор! Или Сандра – или я… Так или иначе, он достался бы мне. Жалкие потуги освободиться…

Я рванулся снова, и снова без толку: Люсьен, помнится, держал меня крепко, но безболезненно, но этот… этот выжимал из меня всю жизнь. По капле, выворачивая наружу жилы, сосуды, нутро…

В какой-то момент я закричал, тотчас захлёбываясь собственным криком. Из горла вырывался лишь хриплый, рваный стон, а из головы исчезла всякая мысль, кроме одной: кончилось бы поскорее! Затем исчезла и она тоже.

– Вот так мы и развлекалась с ним – по очереди, – глухо продолжил Тёмный, вперяясь в меня немигающим взглядом мёртвых глаз. – Но мальчик держался. Он оказался умнее, чем я думал. Знал, что приду. Ждал меня. Что-то соображал. Просчитал, что получится при искажении всего одного элемента – сердца воды. Догадался, для чего мне Тёмный амулет. Без него я мог лишь время от времени контролировать его мысли, поступки… и не только его – всех, кто мне верен здесь, в Мире. С амулетом я обретаю плоть, а с нею – долгую жизнь и безграничную власть над вами… Глупый мальчик! Он сопротивлялся. Какой в этом смысл, человек? Ведь всё равно проиграл.

Я лихорадочно соображал. Если бы сейчас, хоть на миг, у меня появились силы! Да, Люсьен всё понял – но так и не поделился мыслями ни со мной, ни с Деметрой. Почему? Почему?!

«Знал, что приду».

Так или иначе… и если Тёмный овладеет не им, а тем, кто не имеет никакой воли к сопротивлению… или же, напротив, магом седьмого круга, посильнее самого Люсьена…

Без оболочки артефакт умирает с носителем!..

Словно плеснули на меня ледяной водой. Ты знал, брат! Ничего не мог с собой поделать – но знал, готовился, готовил… не себя – меня! Меня!..

«Между ними есть внутренняя связь. Скорее всего, эмоциональная – они сильнее всего»…

Взревев, я обрушил меч на Врага, чувствуя, как рвутся жилы из-за дикого усилия, как выбивается из-за зубов кровь, как шумит в тяжёлой голове…