Гоблин – император

— Ваше Высочество, — подтвердил Цевет. — Мы немедленно сделаем запрос.

— Нет! — Поспешно возразил красный как свекла Селехар.

— Нет? — Повторил Майя.

— Мы хотели просить не об этой милости, — пояснил Селехар, обращаясь, в основном, к своим башмакам. — Мы не заслуживаем такой щедрости Вашего Высочества. Мы просто хотели покинуть ваш дом, чтобы поступить в распоряжение епархии. Мы не заслуживаем бенефиция.

— Это дело вкуса, Мер Селехар, — согласился Майя и был удивлен и доволен, когда Архипрелат улыбнулся ему.

— Действительно…

— Продолжайте, Тара… — подбодрил Архипрелат.

— По правде говоря, Ваше Высочество, хотя мы ценим… и не можем отплатить вам за щедрость, нам не нужен приход.

— Хорошо, — сдался Майя. — Допустим, мы уже затрудняемся в поиске решения. Ваше желание?

— Мы хотим быть Свидетелем Справедливости, — сказал Селехар. — Они так же часто являются клириками Ули.

— Немного необычно от мертвых обратиться к живым, — заметил Архипрелат, — но на самом деле прелатство имеет значительную потребность в таких Свидетелях.

— Мы полагали, что все служители Ули являются Свидетелями мертвых.

— Они могут иметь подобное призвание, — сказал Архипрелат, — но это не является частью их служебных обязанностей; а многие из них — будем откровенны, Ваше Высочество, — не имеют к этому никакой особой склонности. Поэтому священник, понимающий, что он может не справиться с задачей, всегда вправе запросить из епархии Свидетеля, но это часто означает задержку, иногда даже на месяцы. Поэтому если Тара вернется к нам в качестве Свидетеля, мы сможем провести несколько полезных новаций. С одной стороны мы смогли бы поощрить священников на запрос Свидетеля. С другой стороны — поощрить молодых священников встать на путь поисков истины. Мы не можем отказываться от тех, чья преданность Ули сильна и искренна, только потому, что они не имеют дара говорить с живыми и мертвыми. И чем больше таких Свидетелей у нас будет, тем меньше нам придется полагаться на непредсказуемые способности местных священников.

— Мы понимаем, — сказал Майя. — Нам кажется, это очень достойная задача. Если это действительно все, что вы хотите Мер Селехар, мы с удовольствием удовлетворим ваше желание, но, пожалуйста, помните, что с не меньшей радостью мы предоставили бы вам более значительную милость.

Теперь Селехар улыбнулся легко и свободно.

— Спасибо, Ваше Высочество. Но нам больше ничего не нужно.

В его глазах появился свет, которого Майя не замечал раньше, и было ясно, что он говорит именно то, во что верит.

— Тогда вы можете чувствовать себя свободных ото всех обязательств по отношению к нам, — заключил Майя. — Мы желаем вам всего хорошего.

Селехар снова поклонился.

— Вы всегда сможете призвать нас в случае нужды, Ваше Высочество. Хотя мы надеемся, что вам никогда не понадобятся наши особые навыки, мы так же надеемся, что если вам понадобится наша преданность и дружба, вы не станете сомневаться.

— Спасибо, — сказал Майя. — Мы запомним ваши слова.

Селехар удалился, зато остался Архипрелат. Майя взглянул на него с опасением.

— Архипрелат?

— Ваше Высочество. Рассматривая ситуацию с Тарой, мы пришли к мысли, что даже если он совершенно прав, считая, что не подходит на должность капеллана, это вовсе не означает, что вы в капеллане не нуждаетесь.

— Капеллан? Нам?

— Мы не упрекаем вас, — заверил Архипрелат. — Это не требование. Ваш покойный отец обходился без священника, и мы заверяем вас, что от этого наша преданность Короне ничуть не уменьшилась. Но вы не ваш отец.

— Нет, — согласился Майя. — Это верно.

— И нам известно, что Ченело Жасан была глубоко духовной натурой, — добавил Архипрелат.

— Откуда вы это знаете?

— Мы застали ее в Унтеленейсе. Тогда мы были каноником Унтеленейсмера, обязательная ступень на пути к высшим должностям епархии, и мы часто видели ее там. Однажды мы говорили с ней.

— Правда? — Спросил Майя, надеясь, что голос не выдает его жгучего интереса.

— Она спросила, не обременит ли нас ее присутствие. Мы сказали, что Унтеленейсмер в первую очередь является местом молитвы, даже если Императоры Этувераца склонны рассматривать его лишь в качестве своей усыпальницы. Она поблагодарила нас, а потом спросила, где она может зажечь свечи. Она объяснила, что баризанский ритуал требует света нескольких свечей, и мы заметили, что это для нее очень важно. Мы нашли место, где она могла уединиться, и…

— Где? — Майя уже не в силах был скрыть свое волнение. — Вы покажете нам?

— Конечно, Ваше Высочество, — немного испуганно ответил Архипрелат, и небольшая процессия из него, Майи, Бешелара и Калы направилась в Унтеленейсмер.

По дороге после короткого колебания Архипрелат сказал:

— Ваше Высочество, мы благодарны, что вы не сочли нас соучастником нашего кузена Эшевиса.

— Мы были уверен, что вы не замешаны, — ответил Майя.

— Многие Императоры не стали бы терять время на выяснение.

— И наш дед в том числе. Но мы надеемся, что отец одобрил бы наше решение.

Архипрелат ответил ему задумчивым взглядом искоса, но сказал только:

— В любом случае спасибо, Ваше Высочество. Ваше доверие много значит для нас, даже больше, чем спасение нашей шкуры.

— Мы рады, — неловко пробормотал Майя. — То есть, благодарим вас.

Архипрелат улыбнулся, освобождая от необходимости продолжать разговор, и прибавил шаг, чтобы открыть двери Унтеленейсмера.

Двое находившихся там каноников выглядели очень встревоженными, узрев перед собой своего Императора в обществе Архипрелата, но поклонились послушно и благодарно, когда Архипрелат отпустил их движением руки. Он провел Майю вдоль внешнего кольца гробниц к одной из часовен, и Майя впервые понял, что их здесь шесть, а не пять.

— Это часовня Всех Богов, — объяснил Архипрелат. — Мишотасмер. Ее не так часто используют, потому что она слишком велика для почитания одного бога, а люди, пришедшие для молитвы, в душе предпочитают обращаться к Осреан или Чтео. Однажды, когда мы только-только прибыли в Унтеленейс, здесь появилась служительница Ахаларны — очень старая женщина с ритуальными шрамами. Она совершала паломничество в Вално, где Ахаларна упал на землю, и остановилась принести жертвы здесь. Но кроме нее… — Он пожал плечами. Ченело Жасан очень не хотела никому помешать, и мы были уверены, что здесь она найдет полное уединение. Позже мы видели ее здесь, а когда ее отослали в Исварое, мы пришли, чтобы убрать часовню. Она ставила свечи на всех окнах, наверное, это было очень красиво.

— Спасибо, — сказал Майя, оглядываясь вокруг.

Часовня была круглой, как и весь Унтеленейсмер, но лишена каких-либо украшений, кроме золотой мозаики в центре пола. Высокие стрельчатые окна, равномерно распределенные по окружности. Это место было мало похоже на святилище в Исварое и еще меньше на гоблинские храмы, к которым она привыкла с детства. Но Архипрелат был прав: это небольшое тихое помещение было очень красиво при свечах.

— Можно нам?.. — Он остановился, осознав, как смешно звучит его вопрос.

Он был Императором, и по закону эта часовня, как и каждый дюйм Унтеленейса, являлась его собственностью.

— Мы будем только рады видеть вас здесь, — тихо ответил Архипрелат. — Но мы хотели сказать вам еще кое-что.

— Да? — Сказал Майя.

— Так же как отказ от капеллана не является преступлением, Ваше Высочество, не выглядит предосудительным и желание побыть в уединении. Обязательное присутствие охраны — это обычай, восходящих корнями ко временам подавления культа Шеваримаи, но не все Императоры столь решительно отворачивались от церкви, как ваш покойный отец. Вероятно, вы были воспитаны в традициях Баризана?

— Только до восьмилетнего возраста, — ответил Майя, мечтая забиться в какую-нибудь щель подальше от этого доброжелательного внимания.

— Тогда вы должны были привыкнуть к ритуалу медитации, — задумчиво продолжал Архипрелат. — Можем ли мы рассмотреть этот вопрос и предоставить вам духовного наставника? У нас есть несколько молодых священников, обученных баризанской духовной практике: она весьма популярна в западном Че-Тетаре и Че-Истандааре, и на самом деле, мы хотели бы поощрить баризанскую традицию самосозерцания среди наших священников и прихожан.