Эльфы Цинтры

Симралин, приподнявшись на локтях, вонзила свой длинный кинжал по самую рукоятку в корявую ногу.

— Ведьма! — закричал демон, оборачиваясь и пиная ее.

Но она поймала его ногу, обхватила руками лодыжки и рванула его к себе. Ее лицо было сосредоточенным под маской из крови, покрывавшей его, ее крепкие мускулы напряглись от усилия удержать демона. Однако демон, несмотря на то, что он выглядел дряхлым стариком, был гораздо сильнее нее, и смог вырваться. Он снова ударил ее, и на сей раз не промахнулся, попав ей по лицу, отбросив голову назад.

Кирисин услышал ее хрип от боли, пока она откатилась и осталась неподвижной.

Хромая, демон направился к ней.

— Калф! — выкрикнул Кирисин.

Демон оглянулся, дикие глаза сверкали яростью. Как только он обернулся, Кирисин вынул из кармана синие Эльфийские камни и вытянул руку с ними. У него хватило духу, чтобы вспомнить, что они могут делать. Оружие, которое даже демоны должны уважать, сказал ему его враг. Он зажал Камни в кулаке и указал ими на демона, показывая, что именно к нему это относится. Реакция демона была молниеносной. Он отскочил от него подальше, подняв руки в попытке защититься.

Кирисин почувствовал прилив яростного удовлетворения, наполнившего его.

— Глупый мальчишка! — вопил демон, производя во мраке руками быстрые, резкие движения.

Слишком поздно. Синий огонь вырвался наружу, окружив демона ярким пламенем. Демон заорал, пытаясь сбить пламя, но потерпел неудачу. Он начал гореть, сначала одежда и плоть, а потом все, что было внутри. Он впустую старался, пока огонь поглощал его. Кирисин не смягчился; он удерживал огонь на нем, удерживал силу Эльфийских камней устойчивой и сфокусированной. Старый Калф исчез. Исчезло все подражавшее эльфам. Все, что осталось, это скелет и черный, как ночь, детский рисунок монстра.

Уже когда демон исчез, превратившись в кучку золы, пепел, который витал в воздухе в дымке света факела, крошечными хлопьями, наконец, упал на лед и снег пола пещеры, крошечные остатки побежденной заразной чумы.

Кирисин опустил руку.

— Это было за Эришу, — прошептал он. — Это было за Эйли. Это было за Симралин и Анжелу и за всех, кого ты касался своими черными лживыми словами!

Он дрожал от ярости и был на грани обморока. Он думал, что чувствует, как разрывается его сердце от этих воспоминаний, которые вызвали его слова. Глаза были полны слез, а во рту стояла горечь, от которой, как он думал, уже не избавиться.

В холодной тишине этой ледяной пещеры он поздравил себя с тем, что выстоял.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Сумерки на дороге.

Ягуар шел вместе с Воробышком, его темные глаза следили, как солнце опустилось за линию горизонта на юге. Уже появилась луна, в последней четверти, на сером, туманном небе. Холмистая местность окрасилась в коричневый цвет, бесплодная от засухи и ядов, окружая их на всем протяжении, голая и пустая, кроме небольших скоплений зданий, которые появлялись то тут, то там, как роющие зверьки, появляющиеся из своих нор, чтобы бросить взгляд вокруг. Дальше, за холмами, черные и зубчатые высились горные вершины.

Ягуар оглянулся назад. Каталия шла в нескольких ярдах за ними, спрятав под капюшоном своего плаща испещренное лицо, опустив глаза на шоссе, по которому они двигались. Крольчиха подскакивала рядом с ней, описывая круг, когда забегала слишком далеко вперед. Еще дальше Винтик вел Лайтнинг. Вместе с ним в кабине сидели Сова и Речка, присматривая за находящимся в коме Рыцарем Слова. Остальные Призраки ехали на телеге, вместе с их истощающимися припасами и скудными пожитками, наблюдая, как удлиняются тени.

Конец дня выдался тихим, за исключением низкого гула двигателя вездехода на солнечных батареях, мягкого шороха резиновых покрышек по бетону и шепота легкого ветерка.

Ягуар думал о Логане Томе, уже в сотый раз за последний час. Спасти его от Крилки Кооса и его тупоголовых последователей было одно. А спасти его от самого себя было совсем другое. Казалось, что с ним ничего не случилось, когда они доставили его к остальным, казалось, что у него нет никаких повреждений. Потом, внезапно, так не оказалось.

Он пнул ногой по поверхности шоссе.

— Неужели никто не может ничего сделать, чтобы вывести его из этого? — вдруг спросил он Воробышка.

Она посмотрела на него, качая светлой головой:

— Он должен очнуться самостоятельно, когда будет готов.

— Но он не двигается уже два дня! Не ест и не пьет. Человек так долго не проживет, знаешь?

— Знаю. Но именно так и происходит. Он настолько сильно ранен, что ушел куда–то внутрь себя, чтобы попробовать исцелиться. Он просто еще этого не закончил. — Она пожала плечами. — Кроме того, Сова делает для него все возможное. Все раны заживают довольно хорошо. Кажется, что никакой инфекции нет от укуса гадюки и она не убьет его. Если что и не так, то это где–то в его голове.

Ягуар посчитал это кучей дерьма, но удержал в себе.

— Человек собирается помереть, — вместо этого произнес он.

— Не говори так, — прикрикнула на него сзади Каталия.

Он скривился:

— Ладно, ладно. Я просто делаю… наблюдения, вот и все.

У девчонки уши как у ястреба, раздраженно подумал он.

Ястреб. Еще одна загадка, которая, кажется, далека от разрешения. Человек—Птица исчез со стены, уйдя в свет — не так ли происходит, когда вы умираете? — и теперь они намереваются найти его где–то на юге. Как это произойдет. Видение сказало так, но Ягуар никогда не испытывал большой веры в видения. Даже в те, что были у Ястреба, в те, которые описывала Сова в рассказах о мальчике и его детях. На самом деле, он не верил в них. Поверить этим историям было равносильно погибнуть в этом людском мире. Вам нужно верить во что–то еще, лучше верить в Пархан Спрэй или Тайсон Флэчетт. Во что–то, что можно взять в руки и использовать, чтобы убить ваших врагов.

Кэт верила так же, подумал он. Практичная девчонка, ничего лишнего. Она может наполовину урод, но она больше похожа на него, чем любой из остальных. Он все никак не мог поверить в то, как она разобралась с этими клоунами ополченцами. Она была чертовски опасной, именно так.

Она, вероятно, думала то же самое, что и он, насчет этой охоты на Ястреба.

Пустая трата времени.

Иногда он задумывался над разными вещами. Они делали то, что вроде бы имело цель, но как много это на самом деле значило? Прямо сейчас, в эту минуту, он чувствовал себя тонущим человеком, барахтающимся в воде посреди океана.

— Знаешь, мы не найдем его, — сказал он Воробышку. — Человека—Птицу, я имею в виду. Мы можем искать его до тех пор, пока последний из нас не окажется в земле, как Белка, но мы никогда не увидим его снова.

Она не взглянула на него. Она смотрела прямо вперед, вдаль.

— Мы найдем, — спокойно сказала она.

Он уставился на нее в замешательстве, ее слова прозвучали как–то странно, а затем он перевел свой взгляд вперед, куда смотрела она. Три фигуры только что показались в поле зрения, выходя из–за холмов на шоссе и поворачивая к ним.

Парень, девушка и большая, тупомордая собака.

Челюсть Ягуара отвисла.

— Проклятье! — прошептал он.

Яркая улыбка вспыхнула на лице Воробышка, ее мрачные черты преобразились.

Усталость пропала без следа. Расцвела новая жизнь. Не сказав ни слова, она рванулась к приближающимся фигурам, называя их по именам, звук ее голоса привлек внимание и остальных.

— Проклятье! — повторил Ягуар, а затем и сам тоже побежал.

Сумерки в горах.

Анжела Перес проснулась в полной темноте и замерзшая от холода. Она лежала там, где рухнула после ее битвы с демоном, распластавшись лицом вниз на льду со снегом, ее всепогодный плащ был обернут вокруг поврежденной руки, а черный посох был прижат к телу. Повсюду была кровь, а огромные участки белых просторов горы были сожжены и еще дымились от огня Слова. Останки демона лежали в стороне, кроме нижних конечностей, все остальное было неузнаваемым. Анжела быстро отвернулась. Даже в смерти он был чудовищным.