Дневник, которого не было(СИ)

— Я тоже готов поручиться за нее, отец, — вмешался Мэльир.

— Я не сомневаюсь, — таурон взглянул на своего сына понимающим и добрым взглядом и низко поклонился принцу, — У меня приказ, Ваше Высочество. Король иного мнения о доверии к людям.

— Ничего не поделать, — принц ласково улыбнулся мне, — Не бойся, Нари.

Я ответила на его улыбку и мягко сказала с поклоном:

— Моя жизнь в Ваших руках, Владыка.

Эти слова заставили улыбнуться даже сурового Тэнгольфина, но его лицо тут же снова стало серьезным и непроницаемым.

— Идемте.

В пещерах почти ничего не изменилось за время нашего отсутствия. Город еще спал, но первый торил уже горел достаточно ярко, я была очень рада, что мы почти не встретили любопытных глаз, когда поднимались к кенариту. Шли мы очень быстро, я запыхалась уже на первом подъеме, а тауроны, сопровождающие нас вообще не знали усталости.

Мне становилось не по себе от того, в каком виде мы предстанем пред Его Величеством, сердце билось в груди, не переставая, учащая свое биение чуть ли не с каждым шагом. Алвар иногда поглядывал на меня ободряющим теплым взглядом, принц понимал, что я сейчас чувствую.

Я никогда не была в северной части дворца, где начинались величественные и непередаваемые простым языком покои Великого Феларфиндора. Нет, они поразили меня отнюдь не богатством, которым блистали роскошные коридоры и залы дворца.

Входная зала представляла собой высоченную пещеру с отвесными стенами и колоннами, уходящими на головокружительную высоту. Сперва мы долго спускались к ней по широкому и петляющему коридору, устланному темными коврами с золотыми и серебряными узорами, кое-где даже превращающемуся в покатую лестницу. А минут десять спустя, мы оказались в самом центре этой залы, окруженные неземной, но печальной красотой.

Стены утопали в мягкой мгле, иногда отблескивая серебристой поверхностью. А на востоке в потолке была огромная щель, которая не нарушала величественного полумрака, но освещала небольшой участок земли, где росли самые прекрасные деревья из всех, что я видела. Они не были слишком высокими, им не хватало света, тепла и плодородной земли, но любовь и забота эльфов позволяла им жить здесь, на дне этой пещеры. Их золотые и серебряные листья усыпали пол, и разлетались легкой пыльцой, когда мы ступали по их ковру. Это были те самые эналарды, но, глядя на них, мне становилось грустно, они походили на тень огромных величественных деревьев, которые я видела на картинах и на обложке подаренной принцем книги.

Ступив под их сень, принц печально произнес, обращаясь ко мне:

— Они никогда не цвели здесь.

Среди удивительных золотых и серебряных стволов росли и другие деревья, с привычного цвета листвой, а землистый пол пещеры густо порос молодой травой.

Искристый водопад струился с западной стены, но его шум был мягким и убаюкивающим. Алвар и тауроны уверенно шли именно туда. Я догадалась, что за водопадом есть проход, чуть раньше, чем принц взмахнул рукой, и вода остановила свое течение. Охранники Его Величества распахнули перед нами тяжелые двустворчатые двери в уже привычной мне форме листа с золотой гравировкой.

Убранство покоев Короля потрясало своей изысканностью и вкусом, но не было вычурным. Все было очень просто и даже скромно. Стражи остались снаружи, вошли лишь мы трое — Алвар, Тэнгольфин с клинком наголо и я. Мэльир также остался ждать у входа.

Король встречал нас в уютной круглой зале теплых осенних пурпурных цветов, какой-то золотистой краской на стенах были искусно нарисованы деревья, ноги тонули в мягких коврах.

У дальней стены возвышался тяжелый балдахин, ниспадающий из под потолка на четыре опоры, красный бархат был подвязан золотыми веревочками с пушистыми кисточками. Здесь, на пурпурных подушках полулежал Великий Король Феларфиндор в свободной красной мантии.

На первый взгляд его сходство с принцем было поразительно, их можно было принять за братьев, и только потом я увидела, что сделала с ним проклятая болезнь, Король был изможден и очень слаб. Но все же сила в нем чувствовалась немалая, его коса в несколько витков была обернута вокруг его пояса, а брови были такими длинными, что их приходилось вплетать в косы идущие по вискам. Его глаза просто полыхали зелено-желтым пламенем, и свет этого сияния играл на гладких стенах, но взгляд этих глаз был тяжел, как железный брусок. Губы были плотно сжаты, будто могучий эльф постоянно находился в состоянии борьбы, казалось, какая-то чудовищная боль не отпускает его.

Он вызывал ощущение мужественности, смелости, требовательности, был внимательным и жестким, он окинул всех нас долгим немигающим взглядом, и у меня закружилась голова, а дыхание заблокировало намертво.

В каком бы он ни был состоянии, от него прямо таки веяло силой и даже грациозностью, он вызывал во мне глубокое уважение. Он был из тех, кто не скупиться на похвалу, выиграл ли ты целое сражение, или всего лишь победил в бою первого наставника, но кто требовал в то же время железной дисциплины и строгого исполнения приказов.

Решительным жестом Феларус подозвал своего сына и, увидев кровавые следы на его руках и шее, что не могли скрыть ни длинные рукава, ни ворот, притянул его к себе, его голос чуть вибрировал от гремучей смеси неистового гнева и отчаянного беспокойства за своего единственного наследника. Глаза вспыхнули так ярко, что мне пришлось отвести взгляд.

— Сын мой! Ты обещал мне беречь себя!

Алвару даже пришлось опуститься на одно колено перед лежащим Владыкой. Руки Короля, нисколько не потерявшие своей силы из-за болезни, крепко держали его за плечи.

— Я знаю, отец.

— Ты чуть не погиб из-за этой человеческой девчонки! Я предупреждал тебя, хоть и не противился до поры! Оставь свои пустые надежды на забытую легенду! Мы не можем больше верить людям. Это они убили мою жену! Отправь ее туда, куда мы уже отправили тысячи ее сородичей, встретивших свою гибель на остриях наших мечей! — его голос гремел подобно яростному водопаду, я знала, что одно его слово и таурон, стоящий позади, исполнит любое приказание. Но я была спокойна. Ведь я верила. Не в легенду, а в своего принца.

— Она уже дважды спасала мне жизнь, отец, — молвил Алвар.

И с этими словами лицо Феларуса вытянулось, он разжал свою стальную руку и Алвар снова выпрямился.

— Я слушаю тебя, — в полной тишине произнес Король.

Принц рассказал Его Величеству все, включая и предательство Карны, подробно описав детали сражения и путешествие в город Белонь. Феларус лишь кивал время от времени и внимал ему, не прерывая вопросами. Алвар рассказал, что люди пытали меня, но я не сказала им ни слова, проявив истинную верность эльфийского воина. Он также особо подчеркнул могущество новоявленного мага, который, по мнению принца даже превосходил Великого Ивора, и приходился мне родным братом. При этих словах лицо Короля потемнело, и он вновь положил свою руку сыну на плечо.

Алвар ни словом не обмолвился о том, что некая недоучка, чуть не рассталась с жизнью, пытаясь проломить антимагический щит, созданным этим магом.

Феларфиндор ненадолго задумался, и когда он снова заговорил, голос его изменился, став подобным широкой и медленной реке.

— Я рад, что дожил до того дня, когда мудрость моего наследника превзошла мою собственную, — ответил Великий Владыка эльфов, — Старший из сыновей превзошел меня в искусстве боя, младший в мудрости, и вы моя гордость. Ярость и боль от потери любимой слишком долго ослепляла меня. Я восхищаюсь тобой, сын мой. И перед собой я вижу одного из самых достойнейших Королей для нашего народа, когда мое время завершится.

— Ты поправишься, отец, — ответил Алвар мягким голосом, но я уже слишком хорошо знала принца, чтобы догадаться, какую боль он прячет за этими простыми словами.

— Боюсь, что судьба решит иначе, Элаванир. Я уйду в Чертоги Талиана и там мы встретимся вновь. Я лишь сожалею, что не смогу поддержать тебя в это трудное время для нашего народа и с моим уходом сила эльфов ослабнет. Теперь я знаю, ты был прав в отношении Карны, но, видимо, мне уже не суждено дожить до той поры, когда ты представишь мне, наконец, достойную невесту. Пусть же твой надари-нандир и потомок Ивора подойдет поближе, я желаю познакомиться с ней.