Чему быть, того не миновать (СИ)

— Зовите меня Элеанор. Мне очень жаль, что подобное горе коснулось вашей сестры и моего сына.

— Благодарю вас, лир, мне тоже.

Элара хотела под землю провалиться, лишь бы не смотреть ни на мать Леона, ни на сестру. Сейчас, когда они обе были рядом, в одной комнате с ней и Леоном, девушка испытывала крайнюю степень стыда и неловкости. Хотя бы из-за произошедшего между ней и Леоном. Элара присела на кровать и наклонилась к сестре, прислушиваясь, точно желая убедиться, что та дышит.

— Элисса? — мягко позвала девушку Элара. — Сестричка, ты меня слышишь? Проснись, ты нужна нам. Тебя ждет свадьба, смотри не проспи ее, сонька ты моя. Элисса… — девушка взяла ее руки в свои и на нее стало больно смотреть. — Ты же не оставишь меня, сестричка? Леон ждет тебя, я жду тебя, столько детей ждет твоих игрушек, просыпайся пожалуйста. Я так скучаю по тебе.

Леон решил подойти и что-то сказать, но мать остановила его и жестом предложила им обоим выйти, оставив сестер.

— Пусть побудут наедине, — уже за пределами комнаты, добавила она.

Леон терзался каждую минуту, снедаемый мыслями о том, что сталось с его любимой и как помочь ей. Отправиться за помощью в Сильверию? К тому моменту как он до нее доберется, прибудет Элориэль и как знать, вдруг поможет? Леон должен быть рядом с Элиссой, но какой толк от его бездействия? Рыцарь метался, не зная куда направить бушующую в нем энергию. Ему хотелось прямо сейчас вскочить на Альбу и мчался в Сильверию, а затем вернуться оттуда уже с альвийскими знахарями. Леон отказывался верить в то, что сыскался недуг, который не раскроют несколько опытных целителей и мудрецов, объединив свои силы. Вскоре из комнаты Элиссы вышла Элара, судя по раскрасневшимся глазам, изрядно выплакавшая. Посовещавшись с Леоном, они решили ждать Элориэля и если его приезд ничего не решит, везти Элиссу в королевство сильвийцев. Там без труда можно было найти альвов, в том числе и знахарей, разменявший пятый, а то и шестой эон. Если и они не поймут, что с Элиссой — то обращаться за ответами остается только разве что к Богам, что уже выходило в разряд охоты за мифами и легендами. Следующим днем, ближе к вечеру Леона навестила необычная гостья — Семилия Эклер. Рыжие волосы девушки были заплетены в сложную косу, одну из тех, что умела заплетать Элисса.

— Здравствуй, Семилия. Прости, что не навестил тебя и не сообщил об отказе лично, у меня случилось горе и было совсем не до этого. Прими мои извинения за отказ, надеюсь на твое здравомыслие, хотя и не надеюсь на то, что ты простишь меня.

Зная характер Семилии, Леон был готов к тому, что сейчас начнется истерика и упреки и он даже почувствовал внутри себя растущее раздражение, тем не менее, скрытое за фасадом галантности. Вопреки его ожиданиям, Семилия повела себя иначе — девушка кинулась его обнимать, по-дружески, как сестра обнимает брата.

— Не думай об этом! Это сейчас не имеет значения! Я потрясена тем, что мне рассказал отец, вчера он встречался с Гидеоном и я узнала все новости, про твой отказ и про Элиссу. Не скрою, мне больно, но я дорожу даже дружбой с тобой. Подумать страшно, какое горе тебя постигло, Леон! Скажи, я могу чем-нибудь помочь? Когда Семилия подняла глаза и встретилась взглядом с юношей, тот увидел, что девушка в слезах.

— Честно говоря, я не знаю, кто сейчас мне может помочь. Наверное, тот, кто скажет, как поднять любимую на ноги.

— Я так надеялась, что мы с Элиссой станем хорошими подругами. Она была у меня два дня назад, заплетала косу, мы разговорились с ней о тебе. Знаешь, я надавлю на отца, и он пошлет за лучшими Астэрскими знахарями. У моей семьи много хороших знакомых в столице.

— Так вы с Элиссой знакомы?

— Да, мы познакомились два дня назад. Лир Гретхен Эрвье, моя давнишняя подруга порекомендовала твою невесту как знатока альвийских кос, и я пригласила Элиссу к себе, плод ее труда ты можешь видеть на моей голове.

— Ясно, — рассеяно ответил Леон.

— Поверь, как бы больно мне ни было, все же я спокойна, что именно этой девушке уготована роль стать твоей невестой. Нужно уметь проигрывать с достоинством и я признаю свое поражение.

— Спасибо тебе за добрые слова и поддержку, Семилия.

— Как Элисса?

— Все время спит и не приходит в себя.

— Все будет хорошо, Леон. Ни одна девушка не будет в опасности находясь под твоей опекой. Помни, мы друзья и ты всегда можешь на меня рассчитывать, — я помогу всем, чем смогу. Ты неважно выглядишь, когда последний раз ты спал? У тебя совершенно замученный и усталый вид, впрочем, что-то я несу глупости, в каком виде еще может быть человек, переживающий такое горе. Негоже будет проснуться Элиссе и увидеть своего любимого в таком потрепанном виде. — с материнской заботой и любовью в голосе произнесла Семилия.

— Не беспокойся, мне удается спать урывками. Я все бегаю к Элиссе, в надежде на то, что она открыла глаза.

— Ты хоть ел сегодня что-нибудь?

Леон отрицательно покачал головой.

— Хорошо, если не хочешь передохнуть, то хоть позволь мне приготовить тебе что-нибудь. Я так редко позволяю себе эту роскошь, — все слуги да слуги. — этими словами Семилия дала понять, что приветствием на пороге дело не ограничиться. Тем временем Готфрид сидел в гостиной, опустив локти на колени и обхватив голову. Глубоко задумавшись и смотря в пол, он повторял одно и то же, снова и снова, словно это должно было решить головоломку:

— Не магия-не оружие-не яд, не магия-не оружие-не яд, не магия-не оружие-не яд. Что же тогда? Что?

Готфрид хотел внести свою лепту и помочь другу. В знахарстве он смыслил не больше любого другого рыцаря, однако в сложившейся ситуации дело было неясным. Он не исключал, что знахарские знания тут могут быть и вовсе без надобности. Черный рыцарь считал, что ответ может быть сокрыт в событиях, предшествующих трагедии. Леон был вне себя от горя и не мог трезво мыслить. Пришло время Готфриду взять на себя роль мыслителя и ему это ох как пришлось не по нраву. Думать ему не нравилось, когда ему приходилось это делать, мир вокруг и вообще все, казалось настолько прогнившим и мерзким, что в юноше возникало острое желание напиться. Элара тоже была в гостиной и стоя к нему спиной, смотрела в окно на улицы города.

— А она что тут забыла? — почти шепотом поинтересовался Готфрид у Леона, кивнув головой в след Семилии.

— Приняла мой отказ и смирилась. Хочет сохранить дружбу и в знак сего, решила быть со мной в этот трудный час.

Не будь в Готфриде циничной нотки, опыта жизни на улицах и вообще опыта общения с самыми разными людьми и женщинами в частности, он бы, наверное, восхитился добротой Семилии. Вместо этого, совершенно внезапно что-то пришло ему на ум. Ни с того ни с сего, Готфрид встал и начал собираться.

— Пройдусь, подышу свежим воздухом, может чего и придумаю, — ответил он Леону и покинул поместье своего отца.

Черный рыцарь отправился в так называемый квартал нищих, который все приличные люди обходили стороной, если не из-за опаски за свою жизнь и кошелек, то хотя бы из-за запаха. Готфрид же вдохнул этот знакомый, родной запах ностальгии полной грудью. Он его не отторгал, это был запах его детства. Череда трагических событий в прошлом, привела к тому, что он вынужден был скитаться на улицах и побираться, а объедки стали самым желанным лакомством, он дрался за них с собаками и другими нищенками. Два года он прожил тут, в этом неблагополучном участке города и воспринимал его как свой дом. С тех времен у него осталось немало связей, большая часть которых не могла похвастаться родовитой династией или же высокими манерами. Отчасти хотя бы от того, что с детства Готфриду было веселее и естественнее гонять кур вместе с детьми ремесленников, нежели среди таких же как он, детей знатных домов. Ко всему прочему, Готфрид с юных лет смекнул, какую пользу можно извлечь из низов общества, где звон монет, сродни голосу мифических сирен, способен подчинять себе чужую волю и вынуждать выдать любые секреты и преступников, будь выдаваемые даже родней. Сейчас Готфрид пришел в литейный квартал и начал прогуливаться вокруг, словно кого-то ожидая. Спустя полчаса, к нему подошел грязный мальчишка, один из городских сорванцов, которые с легкостью помогут вам не надорваться тяжестью собственного кошелька.