Дни и ночи Невервинтера. Книга 2 (СИ)

В общем, та моя часть, которая отвечает за эстетическое наслаждение, искренне радовалась, глядя на нее, выходящую из зарослей бамбука с легкой усмешкой на лице. Подглядывала, точно.

— Леди, разрешите составить вам компанию.

Она лишь благосклонно улыбнулась, взяла у меня бутылку и пошла дальше, открывая на ходу.

Я снова завел разговор о Невервинтере — я ведь так и не услышал ответа на свое предложение. А она обернулась ко мне, облизнув губы, и усмехнулась. Почему она все время усмехается? Что она увидела такого смешного?!

— Знаешь, пупсик, я передумала. Пойдем-ка со мной.

И потащила меня куда-то в заросли, перепрыгивая через горячие ручейки. А я, как баран, за ней пошел.

Она привела меня к подножию покатой скалы с множеством острых и гладких выступов и молча показала наверх. Терраса, где были наши с ней домики, находилась как раз над ней в нижнем ярусе, и расстояние до нее было футов сто пятьдесят. Придирчиво оглядев меня, она кивнула каким-то своим мыслям и стала расстегивать свой пояс. Я, честно говоря, замандражировал, гадая, что она надумала делать. Обычно я свое лицо контролирую хорошо, но, видимо, на нем отразилось мое замешательство, и она пояснила:

— Здесь несложно, все на трении проходится. Ты должен справиться. Ты гибкий, руки у тебя сильные, ботинки на мягкой подошве. А я подстрахую, если что. Штаны только подкатай.

Она мне не польстила. Она вообще, по-моему, льстить не умеет. Для меня повисеть в шпагате — не проблема. Раньше, во всяком случае, так было. А сейчас не знаю, давно не пробовал.

Не успел я с облегчением вздохнуть, как она стала надевать на меня свой пояс. А он был специальный, страховочный, со всякими ремешками-поддержками. Короче, мужчины поймут, как я вспотел, пока она все это на мне закрепляла. А потом еще и по голому животу хлопнула, так, что я пресс напряг и согнулся от неожиданности. Мол, давай, давай, парень, покажи, на что способен.

Она полезла первой, зацепив за мой пояс веревку и обвязав свободный конец вокруг себя, велев ждать сигнала и сказав напоследок что-то о правиле трех точек. Поднималась она быстро и красиво, и я неотрывно смотрел на нее. А когда она меня окликнула сверху, я осознал, что три или четыре минуты пялюсь на женщину, любуясь ее… ловкостью. Магия.

— Давай, пупсик, не бойся!

А я и не боялся. Мне бояться было уже нечего. И я полез, сначала очень медленно. Руки, «заточенные» на определенный вид нагрузки, с непривычки немного дрожали, а когда ноги отрывались от очередного выступа в поисках опоры, внутри все обрывалось. Но я знал, что не могу сдрейфить, иначе больше никогда не смогу выдержать пристальный взгляд ее больших светло-карих глаз с чуть опущенными уголками.

Где-то на середине пути, когда я, в очередной раз подтянувшись и найдя опору, судорожно, ударившись грудью, прижался щекой к шершавому камню и почувствовал, как по спине стекают струйки пота, на меня вдруг нашло состояние ликующего отрыва. Отрыва от земли, от вечного бега по кругу, от сиюминутного и не важного, от самого себя. И пришло ощущение такой чистой, звенящей внутренней тишины. Я понял, что ее в этом так привлекает.

Что нашло на меня — не знаю. Я стал импровизировать. Обнаружил, что за шершавую вулканическую скалу можно не только цепляться руками и ногами. Можно опираться коленями, бедрами, всем телом, можно сливаться с ней. Я уже не пользовался подсказками Солы, я рисковал, стараясь дотянуться до самых дальних выступов, ни о чем не думая, лишь отсчитывая про себя секунды. Не только для того, чтобы произвести на нее впечатление. Мне нравилось испытывать свои возможности, нравилось отвоевывать у скалы эти дюймы. И, может быть, это слишком пафосно звучит, — ведь речь идет всего лишь о небольшом легком отрезке скалы, который человек, вроде Солы, пройдет, не заметив, — но когда я подтянулся, не взяв протянутую мне руку, выпрямился, ощущая, как гудят натруженные мышцы, и встретился с ней взглядом, я знал, что стал немного другим человеком.

Я ободрал локоть и довольно сильно оцарапал грудь — все-таки, лазить по скалам без рубашки не очень удобно. Но меня это не беспокоило. Еe тоже. Она зачерпнула воды из каменного родничка с бамбуковым желобом, плеснула мне на грудь и отерла кровь. Она не смотрела мне в глаза, мне даже показалось, что она стесняется, но сделал она это так, будто мы сто лет с ней в друзьях. Я понял, что, преодолевая дюйм за дюймом эту скалу, я завоевывал еe доверие. Я завоевывал еe, сам еще не зная, зачем. Да и сейчас не уверен, что знаю. Мне грустно сейчас об этом думать, потому что закончилось все странно. И мне не дает покоя мысль, что я опять что-то сделал не так. Неужели, дело в том, что ей просто не понравилось со мной?

У покорителя неприступной вершины возникло желание отдышаться, принять пафосную позу и посмотреть на мир сверху вниз. Я был горд собой и не стеснялся этого — понимал, что Сола не будет надо мной смеяться. Я глядел на канатную дорогу, ведущую к нашей террасе, на изгиб речки, угадывающийся за облаками пара, на заросли поющего бамбука, где речка разделялась на ручейки, и мне чудилось, что все это движется и уплывает куда-то вниз. Как будто я, в самом деле, оторвался и все еще лечу. Странное чувство, но приятное после такого физического и эмоционального напряжения. Было еще довольно светло, но лиловые сумерки, какие можно увидеть только здесь, уже нависли над кальдерой, придавая ей сказочный вид. Это место обладало удивительной способностью умиротворять и заставлять выкидывать из головы все, что мешало спокойно наслаждаться жизнью. Наверное, воздух там был такой.

Когда, налюбовавшись красотами и исполнившись величия от собственного подвига, я обернулся к Соле, она указала на мою татуировку и хмыкнула.

— Спорил с дядей Лео?

Я тоже хмыкнул. А что мне еще оставалось делать?

— У меня тоже такая есть, не переживай, — успокоила она.

Я оглядел ее скудный туалет, пытаясь представить, на каком именно месте, какого я еще не видел, у нее может быть это безобразие. И фантазия завела бы меня очень далеко, если бы она, заметив, как я ухожу в себя, не уточнила:

— На щиколотке, пупсик.

Мы засмеялись одновременно. Как с облегчением смеются люди, понявшие друг друга. И это было здорово — вот так неожиданно, нечаянно оказаться чуть ближе. У нее красивая улыбка. Смуглая кожа, ровные, ослепительно белые зубы. Ямочки, оказывается. Жаль, она нечасто улыбается.

Заметив, что мы все еще связаны веревкой, обвязанной вокруг каменного выступа, я снял ее с камня и, помяв в руках, раздумывая, куда ее приспособить, стал медленно сматывать, чтобы занять руки. Я чувствовал себя пацаном, который оказался наедине с девушкой и не знает, что делать. Я правда, не знал, чего хочу. Если честно, я не рассчитывал на то, на что обычно мужчина рассчитывает в подобной ситуации, и не хотел связывать себя какими-то намеками и шагами к сближению. Я ведь на этом собаку съел, на самом деле. Многие женщины считали чуть ли не делом чести попытаться практически бескорыстно отметиться в постели начальника Девятки. А я что? Поиграть, пофлиртовать, сделать загадочное лицо и раствориться в тумане, шокировать своей беспринципной развратностью (излюбленный метод, но не с каждой срабатывает, это надо учитывать) или принять скорбную позу белой вороны, которая и рада бы стать, как все — все это пройдено много раз. Но с Солой это было бессмысленно и не нужно. «Просто будь рядом и не исчезай» — эта формула отношений работала и сейчас. Когда между нами оставалось фута три веревки, я остановился. А она не отвязала ее от себя.

Может, она поняла то, что я хотел, но не мог сказать, и серьезно посмотрела на меня, чуть покачав головой.

— Амазонки искали меня много лет. Я никогда не думала, что они примут меня, пожелай я вернуться. Но…

Она осеклась, задумавшись. Я посмотрел на нее вопросительно, сжав в руке веревку.

— Ты хочешь вернуться?

Она помотала головой, потом покивала, но как-то неуверенно.