Фэнтези 2003

— Он не сделал вам ничего плохого, — злобно сказала Доминика. МУ

— Он вылил на мою голову полную бочку отборной чуши -

о бессмысленности всего на свете, о том, что мертвое умирает навсегда, что миром правит случайность...

Доминика подобралась, как перед прыжком:

— Он вовсе так не думал! К тому же... Вам-то какое дело?

Не он явился к вам в дом — вы пришли к нему.

— А теперь вы пришли ко мне, — бросил Рерт, разглядывая

бутылочку на просвет.

— Эдак к любому человеку можно придраться и во что-нибудь превратить! Будем превращать всех?

— Моя бы воля - и превращал бы, невзирая на пол и возраст, - Рерт сопел, отдирая от пробки сургуч. - Жаль, что я редко выбираюсь... Спина болит от прогулок, голова кружится от высоты, а Кротовые норы... — Он раздраженно махнул рукой.

— Одного я не могу понять, - пробормотал Лив, собирая крошки ребром ладони.

— Со сроком выходит неувязка.

— Со сроком?! - Рерт зубами выдернул пробку из узкого бутылочного горлышка.

— Она врала тебе от начала и до конца.

— О благородных дамах не говорят «врала». - Лив сброс и. крошки в камин, отряхнул ладони. - Говорят - «не открывала всей правды».

Он сунул руку за пазуху, выудил странный предмет, отдаленно напоминающий свирель. Рерт отскочил.

— Проклятый Мизеракль!

— Лив, я не врала! - выкрикнула Доминика почти од временно с ним. — Я...

— Не так уж важно. — Лив покачал головой, надевая «свирель» на пальцы правой руки.

Рерт поспешно приложился к горлышку бутылки и сделал глубокий глоток. Глаза его закатились, рот разинулся, в щели между потрескавшимися темными губами вспыхнула искра; искра превратилась в сверкающий клубок, в котором Доминика — мгновение спустя — вдруг опознала кроличью голову.

Ни один из кроликов, прежде виденных Доминикой, не выглядел так зловеще. Свалявшаяся шерсть его была покрыта комочками темной смазки, глаза смотрели холодно и мертво, зазубренные уши казались орудиями убийства. Не ожидая команды к бою, кролик ударил огнем из ноздрей — так, что голова Рерта, все еще служившая чудовищу оболочкой, мотнулась назад.

Доминика, невесть как оказавшаяся в самом дальнем углу, успела увидеть, как слегка прокопченный Лив поднимает руку, и очертания огромных зубов вдруг заполняют пространство Рертова жилища.

Кролик вырвался на свободу. Хвост его оказался непропорционально длинен и подобен хвосту скорпиона; момент удара Доминика видеть не могла — таким стремительным был каждый бросок.

Брызнуло стекло, рассыпаясь осколками; зашипел и высох ручеек. Чудовищные зубы, одновременно реальные и призрачные, несколько раз сомкнулись впустую, потом послышался хруст, кролик забился, перекушенный пополам, и вдруг взорвался, опрокинув Рерта в бассейн и отбросив Лива к стене.

— Ты проиграл мне желание, Рерт. — Див расстегнул пряжку у горла и сбросил на пол обгорелые лохмотья, прежде бывшие его плащом. Край ткани вспыхнул; Лив наступил на него ногой.

Беспалый с трудом выбрался из бассейна. Уголки его рта кровоточили, темные струйки сбегали по седеющей бороде.

—Мизеракль, — просипел он с откровенной ненавистью. — Проклятый Мизеракль... Ты не сможешь меня принудить.

Лив поднял брови:

— Почему это?

— Потому что раньше меня придется убить!

— Доминика. — Глаза Лива нашли ее там, где она пряталась, в темном углу за сундуком. — Во-первых, можете выйти...

А во-вторых — давайте подумаем, как нам быть. Не слишком ли высокую цену нам приходится платить за ваше наследство?

— Я не врала вам!

— Милая Доминика, я не стал бы связываться с вами, если бы вы не врали. Но теперь наступил момент истины: давайте сюда ключ... Кстати, когда вы успели его взять?

Доминика посмотрела на свои руки. В правой зажат был ключ. Прежде чем забиться в щель за сундуком, она успела- таки схватить со стола свою драгоценность, унести подальше от греха...

— Рерт, — сказал Лив мягко. — Прости меня, если я в чем- то не прав.

Беспалый, не глядя на него, разводил огонь в камине. Промокал уголки рта рукавом рубахи.

— Доминика, — Лив обернулся, — зачем вы рассказали мне всю эту историю про наследство? Ладно, молчите, я догадываюсь. Вам казалось, что в истинную причину никто не поверит. Что она не покажется серьезной.

Доминика молчала.

— Вы видите, я сделал все, что пообещал вам. Почти все. Рерт думает, что я не могу его принудить, — он ошибается.

В камине занялся огонь. Рерт не торопился подниматься, сидел, обхватив себя за плечи, подставив теплу мокрый бок. От одежды его поднимался пар; Доминика не могла видеть его лица, но видела руку, нервно сжимающую и разжимающую перепачканные кровью пальцы.

— Итак, Доминика, прежде чем я начну принуждать Рер- та... А я твердо решил добиться своего... Скажите мне: почему вы ждали три года, прежде чем отправиться на поиски скважины для вашего ключа?

— Вы не поверите, — пробормотала Доминика.

— Правду, — резко бросил Лив.

— Этот человек — на самом деле не мой сводный брат...

— Я догадался.

— Его имя — не Гастон...

— Его имя не имеет значения.

— Он был аптекарь. Самый скучный и смирный человек на свете. Когда я проходила мимо, он странно на меня смотрел-

— Теплее.

— И однажды пригласил прогуляться... Но у меня были гости, и я отказалась.

— Какая жалость.

— Больше он не тревожил меня. Я была только рада. Нам с ним не о чем было разговаривать... К тому же родственники были бы против такой дружбы, ведь мы неровня...

— Разумеется. Что же потом?

— Потом к нему в аптеку зашел господин Рерт. — Доминика покосилась на побежденного колдуна. — Остался ключ на полу... и мальчишка, забившийся под прилавок. Видите, в этой части рассказа я вам не врала... «Человек, не имеющий цели, подобен ключу, не имеющему замка. Когда замок откроется ключом — Денизу вернут человеческий облик...»

— Никогда, — глухо сказал Рерт, поворачиваясь к камину другим боком.

Лив побарабанил пальцами по столу:

— Не похоже, чтобы из-за этого скучного безродного человека вы готовы были пожертвовать всем на свете, Доминика.

— Прошло три года. Брат Дениза разбогател и задумал перестроить дом. Когда ломали чердак, нашли коробку, на которой было написано мое имя. Брат Дениза человек на редкость порядочный — он просто передал коробку мне.

— Подарки?

— Письма. Десятки писем, на каждом дата. Ни одно не отправлено.

— Зачем вы их читали?

— Я тоже себя спросила... потом. Я была любопытна, Лив. А письма были адресованы мне. Я прочитала сперва одно. Потом другое. Потом все остальные.

— Что дальше?

— Я испугалась и сожгла их. И решила о них забыть.

— Но не получилось?

Доминика в отчаянии помотала головой:

— Я не могу объяснить... Я ходила мимо его аптеки, кивала в окошко — и понятия не имела, что... Задаром. Вы понимаете? Навсегда! Он такой... честный в этих своих письмах, острый на язык, умный, щедрый... И понимает меня лучше, чем... Но я-то, как я могла догадаться... когда он уныло пялился на Ченя из-за своего унылого прилавка?!

— Вы хотите сказать, что влюбились в него по уши, начи- —Тавшись романтических писем?

— Нет. — Доминика поморщилась. — Этихл'О слов я и боя-

&

лась. Любовь тут вообще ни при чем... А письма вовсе не были романтическими... Конечно, легче поверить в наследство.

— Уж простите мне некоторую пошлость формулировки. — Лив посмотрел на Рерта. Под его взглядом тот тяжело поднялся — хмурый, бледный, в бороде застряли сгустки крови.

— А теперь я скажу: ваш дружок — пустоцвет, и пустоцвет говорливый. Звенел своими склянками и рассказывал — мне, мне рассказывал! — что смысла нет ни в чем. Тогда я спросил его, есть ли хоть капля смысла в его собственной жизни...

— Провокация, — подбросил Лив.

— Это нечестно! — выкрикнула Доминика. — Он был в отчаянии... Он разуверился... Он страдал, в конце концов! А у того, кто страдает, не может не быть цели!