Обретение (СИ)

Метель и высокий забор закрывали жилище, к которому привел нас спаситель. Я даже не смог определить, как оно выглядит и насколько велико. Учитель Доо, с трудом разгибая конечности, сполз с мухортой и из последних сил постучал в крепкие деревянные ворота. Хрипло залаяли дворовые псы.

Какие-то низкорослые, приземистые человечки, укутанные до самых глаз в шарфы и малахаи, ухватили поводья коней, махая руками в сторону дома и даже не пытаясь перекричать вой вьюги. На пороге встретил хозяин, цепким взглядом обшаривший нас с ног до головы и принявший наше оружие: Учитель Доо зачем-то его отдал. Опасается, но впускает? Странно. Мог бы просто закрыть двери перед нашими носами. Ввалившиеся следом в сени заснеженные карлики скинули верхнюю одежду и оказались обычными детьми от десяти до пятнадцати лет. Пересмеиваясь и толкаясь, они ринулись в комнаты, а мы неторопливо освобождались от ватных стеганых курток, насквозь промокших под снегом и задубевших от мороза. В тепле глаза оттаяли и моментально начали слипаться, но я героически боролся со сном: расслабляться не стоило, возможно, именно этого и добиваются непонятные обитатели предгорий. Я перестал слепо доверять землякам, а эти люди, к тому же, отличались от коренных шусинцев. Какой-то неуловимой чуждостью веяло от них, поэтому я был настороже, хотя и не чуял опасности.

В просторной, но темноватой и скудно обставленной комнате собралась мужская часть семьи в полном составе: лысый сморщенный патриарх, казалось, только усилием воли удерживающий в себе слабое дыхание жизни, его пожилой сын – тот самый, кто встретил нас на пороге, около десятка детей разных возрастов. Старшие мерили нас подозрительными взглядами. Судя по количеству отпрысков, здесь в чести большие семьи. Сын патриарха, скорее всего, тоже был последним из выводка уже отсутствующих в доме многочисленных братьев: в деревенских семьях до сих пор придерживаются традиций минората – старшие дети отселяются и ведут свое хозяйство, а имущество родителей наследует младший, хранящий род.

– Гость, переступивший порог, священен, – торжественно объявил нам сидящий на подушке старик.

– Священен домашний очаг, – поклонился Учитель Доо, прижав ладонь к груди. – В вашей деревне спокойно?

– Спокойно, – подтвердил патриарх.

– Волки и воры спокойны?

– Спокойны, – снова кивнул трясущейся головой дед, а стоящий по правую руку сын чуть заметно улыбнулся.

– Пусть табуны ваши будут бесчисленны, а отары тучны.

– Ваши уста благословенны, – искра одобрения мелькнула из-под век, нависших над выцветшими от времени глазами. – Вы чтите заветы отцов. Будьте желанными гостями.

– Непростых людей принес на своих крыльях северный ветер в дом Амагелон-аав, – неторопливо вступил в беседу хозяин. – Я, Басан Амагелон, приветствую вас.

На висках у всех членов семьи розовели татуировки стилизованного изображения буйвола. Скотоводы? Повезло! Может быть, удастся пристроить к ним лошадок, пока разбираемся с проблемой нашего героя.

– Доо, – еще раз поклонился учитель. – Можете обращаться ко мне «Мастер Доо». А это – мой ученик, Аль-Тарук Бахаяли.

Я с достоинством поприветствовал присутствующих.

– Текудер, – равнодушно и как-то высокомерно проронил наш спутник. – Просто Текудер.

Любопытствующие взгляды хозяев скатились с его застывшей статуей фигуры как струи дождя со скалы.

– Ну что же, будем знакомы, – после недолгого молчания хозяин предложил. – Дети вас проводят в мыльню, умойтесь перед ужином.

Я был рад воспользоваться тазиком с водой и простым хозяйственным мылом.

Посреди широкого и низкого каменного стола исходил пряным паром самовар хого. Статная женщина, лет сорока на вид, подкинула углей в жаровню, чтобы бульон в чугунном горшке кипел не переставая. Рядом были заблаговременно выставлены миски с тонко нарезанными сырыми мясом и овощами. Зеленый лук, ломтики огурчиков, стручковая фасоль, соцветия цветной капусты, длинные полоски кабачков – в животе заурчало. Я успел соскучился по такому изобилию. На плоском блюде стопкой высились тонкие лепешки, в разномастных чашечках маслянисто поблескивали соусы. За толстыми зеленоватыми стеклами узких окон стонала вьюга, а я счастливо улыбался, раз за разом окуная длинные палочки с зажатыми в них аппетитными кусочками в чугунок. На тонкую лепешку аккуратно укладываю прихваченное кипятком мясо, затем – чуть отваренный, сменивший цвет с фиолетового на зеленый, стручок фасоли, перышко свежего лука, хрустящий ломтик огурца. Все это поливаю сладковатым и солоноватым соусами в нужной пропорции, аккуратно сворачиваю в трубочку и с удовольствием потребляю под неспешную беседу старших… Мои спутники и остальное семейство, рассевшееся вокруг стола на низеньких жестких табуретках, с энтузиазмом соревновались в скорости поглощения еды.

Удивительно, что на общий стол выставили именно хого, ведь было бы достаточно и других вкусностей: в глубоких чашах исходили жаром пельмени, начиненные зеленью шпината, фаршем из дичи и капусты, паровые пирожки баоцзы со свининой и соевой пастой, тушеные голуби в охапках свежей пряной зелени. Настоящий пир, поражающий своим изобилием! Самовар же – домашний способ приготовления блюд. Его не предложат посторонним или просто знакомым, а разделят только лишь с родственниками или друзьями. Особая близость возникает между сотрапезниками, самими готовящими в пряном крепком бульоне мясо и любимые овощи, выбирая их из предложенного хозяевами набора.

Старый дом не производил впечатления зажиточного, был обустроен достаточно скромно и давно не подновлялся: перекошенные полки на бревенчатых стенах, сколы и трещинки в чашках, скрипящие полы... откуда столько разносолов? Настораживало не только щедрое гостеприимство хозяев, но и сам факт того, что они вообще впустили чужаков, обогрели и накормили, позаботились о лошадях и прочих питомцах – здесь тесновато. После церемонии недолгого приветствия преисполнились к незнакомцам доверия? Подозрительно как-то.

Глаза домашнего кота ревниво следили за Сию, который с урчанием пожирал мясо из его собственной миски, но спрыгнуть с полатей над запечью полосатый зверек не решался: они уже успели подраться и выяснить, что пришелец сильнее. Хранитель представился хозяевам позже нас, устроив безобразное выяснение отношений с постоянным обитателем, но чем-то смог снискать их расположение. Сама печка уже отработала день и медленно остывала, наполняя комнату мягким теплом. Как хорошо! Я осторожно вытянул под столом ноги в мягких овчинных чунях, предложенных нам дочерью хозяев, распрямляя затекшие за день колени и стараясь не задеть сидящих напротив домочадцев гостеприимного дома. Доел щедро политую соусами лепешку и засмотрелся на ловкие руки хозяйки, засыпающей в насыщенный мясной бульон самовара длинную яичную лапшу, завершающую трапезу.

Старший сын хозяина, не сводивший с нас на протяжении всего ужина настороженного взгляда ореховых глаз, проводил меня к месту для сна – полати над печкой, облюбованные котом, освободили от вещей и тряпья, а также от любопытных младших.

– Ты напрасно опасаешься, – я первым нарушил неловкое молчание, – но я тебя понимаю: самых разных людей может привести в дом метель. Даже злодеев, которым привычно чужую кровь проливать. Но почему вы впустили незнакомцев? Это не постоялый двор, не таверна, которые оказывают подобного рода услуги, это – ваше личное жилье...

– Я бы оставил вас снаружи. Мне не нравятся чужаки в доме, – ответил он мне, прямо глядя в глаза. – Но старики запрещают.

– А ты всегда слушаешься стариков?

– Нет, конечно, – он ухмыльнулся. – Но тут они лучше знают. Да и обижать их нельзя.

– И что же они сделают, если обидятся? – я заинтересованно обернулся, бросив на половине обустройство спального места: как раз вынул одеяло из заплечного мешка, а тючок с запасной рубашкой и бельем собирался пристроить вместо подушки в изголовье.

– Уйдут.