Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

Но Бенци этого уже не видел.

Поднимаясь по лестнице, он хмурился и машинально поглаживал рукой бороду. Он тихо и медленно сказал шедшему рядом с ним Гидону: «Ну вот… Сорвал нам урок…

Что будем делать?» — «Иди к боссу!.. Или хотя бы с шефом поговори. Они вроде как… э-э-э… дружат…» — «Насчёт дружбы не знаю… Поговорю с Моти, ты прав…»

К этому времени Бенци уже пересадили в личный кабинет (о чём совсем недавно говорили Моти и Тим), и он заходил туда, проводя по чуть заметной выемке на специально изготовленной двери новенькой магнитной карточкой. Подходя к своему кабинету, он увидел Моти Блоха, шефа и давнего приятеля. Тот неспешно шёл по коридору, на лице, как всегда, блуждало отсутствующее выражение, губы шевелились.

Бенци негромко окликнул его: «Адон шеф!» — «А? Что? А-а, это ты, Бенци! С каких пор так официально?.. — улыбнулся он старому приятелю. — Как дела?» — «Беседер.

К концу недели принесу тебе… Знаешь ли, в отдельном кабинете, с одной стороны, спокойно работается, с другой стороны что-то давит…» — «Ничего, это всего-то до окончания темы!.. От меня тоже требуют, торопят… — и Моти вздохнул, потом оживился: — А как Нехама, дети?» — «Да как всегда!.. Нехама в относительном порядке. Ты знаешь: мы снова ждём малыша. Правда, тяжело у неё это проходит: возраст, сам понимаешь, да и слабенькая она у меня стала после рождения близнецов — до сих пор никак в норму не придёт… Старшие много занимаются, близнецы к тому же музицируют. Для нас это их увлечение оказалось просто спасением! До этого были такие шалуны, никакого спасу от их фокусов. Теперь, вот уже несколько лет, вся их неугомонность в музыку ушла! Стали гораздо серьёзней во всех отношениях. Ну, и по дому помогают!..» — «Мои близнецы — тоже… э-э-э… музицируют… Вот только на них музыка как-то совсем по-другому действует.

Раньше учились хорошо, а сейчас вообще об учёбе думать не хотят! Говорят, им эти науки не нужны: они и так на вершине популярности у своих… э-э-э… силоноидов…» — с горестным недоумением пробормотал Моти, на что Бенци вполголоса обронил: «Очевидно, всё дело в том, какая музыка… Жаль, что в вашей семье всё повернулось немножко не туда…» Моти помолчал, затем, после короткой паузы, проговорил со смущённой улыбкой: «А моя Ширли с твоей дочерью, как я понял, очень подружилась…» — «Да, у тебя отличная дочка — нам всем она очень нравится… Ренана, что называется, взяла её под своё крылышко: она же у тебя такая маленькая, худенькая, робкая, а моя только и ищет, кого бы опекать. Командирша! Львица!» — «Ширли — моя любимица! Да и мальчишки у меня, право же, ничего, — не глядя на Бенци, пробормотал Моти. — На Рути похожи, а характером… явно не в меня — гораздо жёстче. Наверно, в тестя…» — «Не может быть! Тогда это круто и многое объясняет! Он суровый человек!.. — слабо улыбнулся Бенци, мотнул головой и заговорил, осторожно подбирая слова: — Но я, собственно, хотел о другом… Слушай, Моти, сегодня мы обедали, ну, и к нам подкатил этот… твой приятель… э-э-э… Тим Пительман…» — «Да-да?.. А чего ему от вас понадобилось? Минху, что ли, хотел с вами помолиться?» — «Ну, ты уж скажешь!..» — «Кстати, я совсем забыл тебе сказать. Ты уж извини… Твоим ребятам передай: боссы назначили Пительмана замом куратора по теме. Я не имею права много об этом распространяться. Просто запомни: Тим высоко взлетел, пролез… бочком-бочком… в руководство. Так что ты прав: моя шутка была не по делу, извини… Но и твоя… э-э-э… что он мой приятель…» — «Взаимно — извини… Он очень нагло выступал… Намекнул, что нас нужно из нашего маленького холла, где мы обедаем, выгнать. Никак в толк не возьму, чего вдруг на нашем холле свет клином сошёлся? Маленький, проходной, если для чего и удобен, так только для наших обедов… Не зря же босс его нам выделил. И мы привыкли уже, там очень уютно, никому не мешаем, нам тоже никто не мешает… Не понимаю!..» Моти помялся, потом серьёзно посмотрел на Бенци и медленно произнёс: «Я бы не советовал тебе вообще связываться с Пительманом». — «Он чего-то молол, что мы слишком долго обедаем…» — «Да? А сколько вы обедаете? — Моти растерянно глянул на часы: — Я что-то не заметил чего-то из ряда вон…» — «Потому что мы обедаем те же 45 минут, потом Минха — мы же все уходим позже, как и было оговорено с начальством! Мне кажется, это просто придирка. Ты же знаешь, как он меня «любит»!..» Моти слегка улыбнулся уголком рта и покачал головой, медленно проговорив: «Да-а…

Трудно любить того, кто тебе сделал добро, а ты ему гадость…».

Бенци удивлённо поднял брови, помолчал, потом продолжил: «Он заявил, что это связано с открытием работ по новой теме, вроде… какой-то фан… фа… ро?.. ра?.. ру?.. то… рий… Ты не знаешь, что это такое?» — «Не бери в голову… Но холл вам, если я что-то понимаю в планах не то, чтобы Тима, а его негласного босса Арпадофеля (об этом — тс-с-с!), придётся уступить… Ну, ходите обедать в ближайшее кафе за углом. Что вам стоит!..» — «Ещё он говорил, что нашу групповщину надо прекратить! Это уже и вовсе ни в какие ворота!.. Неужели нас хотят заставить ходить строем по струнке? С каких пор так повелось в «Лулиании»?!» — «Не бери в голову, Бенци. Просто с Тимом старайся не ссориться. Иди и работай спокойно…» Откуда-то снизу неожиданно раздался воющий, будто ввинчивающийся в голову звук, который не усиливался, но расширялся и разрастался, подобно некоему звуковому газу словно бы заполняя каждый уголок свободного пространства, проникая во все коридоры, закутки и тупички фирмы. Бенци поморщился: «Что это за игры?

Силонокулл в рабочее время?» — «Послушай, Бенци, я не собираюсь никому навязывать свои вкусы…» — «А ведь когда-то нас именно вкусы сближали, любовь к хорошей музыке… неважно, каких жанров… Помнишь? Поэтому я не верю, что ты любишь или хотя бы понимаешь этот… э-э-э… силонокулл…» — с грустным удивлением протянул Бенци. Моти, потупившись, только сокрушённо пожал плечами: «Слишком много кругов по воде пустило время. И мы с тобой разбежались по разным кругам…

Но когда-то ведь мы были с тобой близкими друзьями. Я к тебе и твоей семье отношусь очень тепло и не хочу вам неприятностей…» Винтоподобный звук продолжал растекаться по зданию. Моти почувствовал, как у него заныли зубы, но не хотел, чтобы Бенци это заметил. Он сделал вид, что ищет сигареты, потом спички, чтобы не глядеть Бенци в глаза. Прикусив губу, он тихо, сквозь зубы бурчал: «Мой тебе добрый совет: старайся не связываться ни с Пительманом, ни тем более с Арпадофелем. Я тебе серьёзно, как старому другу, как своему коллеге, говорю! Ты даже представить себе не можешь, насколько это серьёзно! Они задумали внедрить струю подобающей цветовой гаммы — и не только в «Лулиании», и не только в Эрании. Это не просто бредовый каприз, это гораздо серьёзней. И раз уж они решили, то их не остановишь. Арпадофель, тот вообще прёт, как танк!.. А идёт эта мода от компашки Офелии Тишкер, а точнее — от их заморского покровителя, главы концерна «Mushkhat-info»… как-его-там… э-э-э…

Мушхатуля… Мушхателло… Нет! — Мушхатти… Ну, не знаю, как… Короче, от самих властителей дум и культурных вкусов, вроде так называемого музыковеда Клима Мазикина, так сказать, учёного-археолога Кулло Здоннерса и-и-и… бери выше!.. Сам Бизон Хэрпанс…» — «А какое это к «Лулиании», вообще к Арцене имеет отношение?» — «Ой, не спрашивай! Нас изо всех сил затягивают в глобальную, прогрессивную сеть… нет! — струю КАК-У-ВСЕХНОСТИ… С этим наши боссы сейчас носятся. Вот — как ты говоришь, фанфароторий хотят открыть… Лекции будут нам всем читать!..» — «А начать хотят с нашей группы?» — «Не знаю… Полтора часа в день этой… э-э-э… музыки! — Моти скривил губы, зажигая сигарету. — Big deal!..» — «Полтора часа?!! Музыки?» — поднял брови Бенци, глянув на старого приятеля, но тот продолжал, как ни в чём не бывало: «Ну, ладно, не привязывайся к словам!.. Я просто цитирую. Если даже это… не-знаю-как-назвать… и не понравится большинству, ну и что!.. Геверет Офелия всем доступно растолкует, что они никакое не большинство… что им должно нравиться, если хотят попасть в струю…» — «Моти, я вообще-то не о том. Я о нашем обеде…» — «А я тебе уже сказал.