Перстень Мага

Он потолкался по базару, издалека посмотрел на богатую лавку купца Расата, прошелся по широким улицам, мощенным гладким камнем и политым водой. За высокими стенами вздымались к небу стройные тополя, соперничая с белыми башнями роскошных дворцов. А дальше — опять пыльные улочки, грубый серый камень невысоких заборов, узкие калитки и ворота с незатейливой резьбой,— добротные дома ремесленников. И вдруг, как видение, за поворотом — белая стена и сияющий позолоченный купол. И опять в воздухе плывет запах распустившихся роз, а под ногами узорные, политые водой плиты.

К вечеру Гайяру уже казалось, что он пешком проделал путь от Аренджуна до Шадизара — так ныли усталые ноги, так запеклись губы от жажды. Выпив у бродячего торговца пару кружек красного вина, изрядно разбавленного водой, он поплелся к городским воротам. Солнце еще только коснулось края стены, и Гайяр с облегчением сел на теплую землю, вытянув усталые ноги. Стражники негромко переговаривались, готовясь запирать ворота. Площадь была пуста.

Надвинув шапку по самые брови, Гайяр прислонился к стене и прикрыл глаза. Он знал за собой это свойство — если посидеть вот так, в тишине и покое, совсем недолго, то усталость уйдет, а тело снова будет полно сил, словно после ночи крепкого сна…

Гайяр прекрасно расслышал легкие крадущиеся шаги, и сквозь полуопущенные ресницы увидел ноги в рваных туфлях. Короткие штаны, тощие лодыжки — это пожаловал дурачок Исон, чтобы сдержать свое слово.

Мальчик сидел неподвижно, притворяясь спящим, а Исон присел на корточки, и худая рука с длинными пальцами осторожно потянулась к поясу Гайяра — похоже, его новый покровитель хотел вознаградить себя сверх предложенного. Не открывая глаз, Гайяр негромко рассмеялся:

— Я вижу, ты хочешь разбудить меня, добрейший Исон? — Янтарные глаза широко раскрылись, и юноша с простодушной улыбкой взглянул вверх.— О, да солнце уже почти опустилось за стену, и нам, наверное, пора идти… Но прежде я охотно бы промочил горло, по вечерней-то прохладе! А как ты думаешь, когда лучше пить — утром, днем или вечером?

Гайяр вскочил и, поправив шапку, весело уставился в хитрые зеленые глаза Исона.

— Я вижу в тебе, юноша, склонность к размышлению и охотно поделюсь своим опытом, пока мы идем в одно местечко… Тут совсем близко, но я успею просветить твой разум! — И, размахивая руками, как будто его слушала целая толпа зевак, он начал: — Вино, мой мальчик, может быть другом, а может оказаться и врагом, особенно в нашем ремесле… Одна-две кружки ранним утром обострят твои глаза, сделают чуткими уши, уймут дрожь в руках, особенно если вчера… Ну, ладно, это я так… Но остерегайся пить вино днем, в жару, иначе не видать тебе удачи! Глаза и уши тебя обманут, руки предадут, а сам ты только и будешь бегать в кусты, вместо того чтобы прилежно работать! Запомни, мальчик, пополудни лучше выпить две большие кружки кислого молока, чем одну маленькую — вина! Но вот наступает вечер, все дела сделаны, можно забыть о тревогах и заботах до утра… И тут вино становится твоим лучшим другом! Правда, оно, как и лучший друг, может подложить тебе свинью. Не удивляйся, если наутро ты проснешься без кошелька, без новых сапог, без рубахи! Зато тебе было хорошо, ведь так? Ну, ты, наверное, уже понял, что наступило лучшее время, чтобы выпить! Эй, куда ты разбежался, нам сюда!

Исон спустился по нескольким щербатым ступенькам и толкнул обшарпанную дверь невзрачного дома:

— Лучшее заведение на этой улице! По пути к хитрецу Шафрасту я всегда сюда заворачиваю. Ну, новичок, ты угощаешь!

Когда они покинули веселый подвальчик, облегчив пояс Гайяра на несколько монет, солнце уже зашло. Зеленоватое небо украсилось первыми звездами. Черные силуэты башен и раскидистых деревьев обступили узкую улочку.

Гайяр шел той же дорогой, что и вчера, но теперь он не прятался и не жался по стенам. Исон брел впереди, и старые туфли громко хлопали задниками по мозолистым пяткам. То и дело их обгоняли фигуры, закутанные в широкие плащи. Обменявшись с дурачком несколькими тихими словами, они бесшумно скрывались в темноте. Нагревшаяся за день бурая жижа, наполнявшая глубокие канавы, источала невыносимый смрад. Гайяр невольно зажал рукой нос. Словно увидев его жест, Исон ехидно засмеялся:

— Что, не нравится? Привыкай, дружок, привыкай! Главное, шадизарским стражникам тоже не нравится вонь здешних канав, так что они обычно сюда и носа не кажут… В каждой вещи, мальчик, есть две стороны, хорошая и плохая, так вот и в этом дерьме…

Они не спеша подошли к знакомым воротам. Исон тихонько свистнул, и тут же от забора отделился часовой:

— Кто это? Исон, ты, что ли?

— Конечно, я! А ты, похоже, спишь у ворот, если не узнаешь меня по походке! Ну ладно, смотри в оба, а то Шафраст велит приласкать тебя таргоной! Ты, мальчик, знаешь, что такое таргона? — обернулся он к Гайяру, и его зеленые глаза сверкнули, как у кошки.— Это такой сыромятный ремень с шипами и крючьями. Наматываешь один конец на руку, другим с размаху лупишь по голой спине — р-раз, два, тр-ри! Мясо летит клочьями, кровь брызжет во все стороны, зато кости целы. Здорово, правда? И запоминается надолго…

— А кто это с тобой? Он не из наших, я даже в темноте это вижу!

— Это мой друг, достойный лицезреть Повелителя Хитрецов. Я думаю, он-то не будет терять времени, стоя у ворот! Его, похоже, ждут крупные дела — или я, Исон, совсем уже ослеп! Ну, не зевай, и чтоб ни одна чужая собака сюда не забежала! Пошли, Гайяр!

Сторож, что-то ворча себе под нос, повернулся к воротам. Они пересекли широкий двор, приближаясь к таверне. Гайяр шел немного позади Исона, уверенный, что киммериец следит сейчас за ними откуда-нибудь из-за кустов или кучи ветхого хлама. И от этого парню сразу стало легче, сердце, вдруг гулко забившееся в груди, немного успокоилось… Сейчас, через несколько мгновений, он увидит человека, ненависть к которому родилась вместе с ним. Он должен победить, должен утолить эту ненависть, чтобы жить дальше свободным, не ощущая больше в груди ее иссушающего пламени…

Исон толкнул дверь, и они вошли в просторное помещение с несколькими длинными столами. Таверна как таверна, грязная и закопченная, подобная любой другой, где не бывает богатых гостей, а толкутся лишь веселые голодранцы. Так же кисло пахнет разлитым вином, так же несет пригорелым луком… К ним, почтительно сгибаясь в поклоне, подбежал пухленький человечек. Клочки пегих волос беспорядочно торчали на плешивой голове, за ушами, под носом и на подбородке. Гайяр чуть не прыснул со смеху — уж очень он был похож на недощипанную курицу. Как там его называл Конан? Облезлый Гамар? Пожалуй, лучше не скажешь!

Между тем Исон, пошептавшись с хозяином, потянул мальчика за рукав и усадил в дальнем углу, где пока еще никого не было:

— Подожди здесь, малец, а я пойду замолвлю за тебя словечко! Можешь чего-нибудь выпить, но не вздумай напиться!

Гайяр остался один. Исон теперь лишь нелепой одеждой напоминал базарного придурка. Этот пройдоха с лицом, исполненным достоинства, важной походкой направился к широкой двери в глубине зала, около которой, обнажив мечи, стояли два дюжих зембабвийца. Их вытаращенные глаза с ослепительными белками, приплюснутые носы, вывороченные губы, черные обнаженные торсы с громадными буграми мышц производили устрашающее впечатление. Здесь, среди скопища разношерстных бродяг и воришек, они казались зловещими демонами, только что вылезшими прямо из бездны. Исон, даже не взглянув на безмолвных великанов, скрылся за тяжелой дверью.

Вздохнув, мальчик отвел глаза. Он не любил черных наемников, они казались ему тупыми и слишком злобными. Ну, охранять покои вельмож или переть напролом в драке — на это чернокожие вояки еще годились: такие легко могут напугать слабого духом противника… Однако гораздо интереснее было рассматривать подданных Повелителя Хитрецов, тем более что из своего угла он легко мог это сделать, не привлекая ничьего внимания.

Ближе всех к двери, за которой скрылся Исон, сидели три старца весьма почтенного вида: благородные седины, бархатные шапки без лишних украшений, добротные халаты — они выглядели как богатые купцы, ушедшие от дел, к мудрости и совету которых прибегают те, кто помоложе. Перед ними стоял большой серебряный кувшин, чеканные кубки, свежие тонкие лепешки и гора фруктов на овальном блюде. Старики негромко переговаривались, мелкими глотками прихлебывая вино и отщипывая виноградинки от сизой кисти. Изредка они бросали взгляды, полные тревоги и ожидания, на дверь, охраняемую чернокожими гигантами.