Короли ночной Вероны (СИ)

Я лишь покачал головой и ушел от ответа, выпив свой бокал и снова наполнив его.

Возлияния в гостях у моего учителя не прошли даром, я позорно проспал тренировку у Рафаэллы, лишь на минуту заскочил к ней извиниться и тут же бросился на семинар по энеанскому праву, который вел один самых "жестоких" преподавателей, профессор Гораций Мальвани. Я вознес молчаливую, но искреннюю молитву Господу, когда ворвавшись в аудиторию понял, что его еще нет и, следовательно, я не получу жестокого разноса по всем правилам классической риторики, которую Гораций похоже знал даже лучше преподавателей этого предмета. Однако радоваться было рано, потому что я ощутил чувствительный толчок в спину и следом услышал до боли зубовной знакомый голос.

- Может быть вы, синьор Эччеверриа, разрешите мне войти в аудиторию и начать семинар, на который вы так торопились, что едва не сбили меня с ног, когда неслись по коридору.

Я пропустил Мальвани и направился к столу, за которым устроился Козимо, как ему казалось незаметно продемонстрировавший мне еще одну бутыль, столь необходимую мне для поправки расшатанного организма. Но он недооценил профессора.

- Если я замечу, что вы, синьор Канти, - как бы между делом, раскладывая на столе свои бумаги, заметил Мальвани, - сделали хоть один глоток из этой емкости, вы выпьете ее до дна, а потом будете отвечать мне наизусть Codex ius ad rem. Вы меня поняли?

- Понял, синьор профессор, - кивнул Козимо, на взгляд оценив размер бутыли и сопоставив его со своим знанием данного Кодекса, о результатах сравнительного анализа я примерно догадывался. Энеанское право никогда не было сильной стороной моего друга.

Аудиторию мы покидали, чувствуя примерно то же, что и выжатые досуха лимоны (или иные цитрусовые). Мальвани выбрал нас с Козимо своими "жертвами" на этом семинаре из-за истории с дверью и бутылью и большая часть вопросов досталась именно нам двоим. Однако любимое чинзано Козимо послужило неплохой наградой и утешением для нас, а по совместительству и лекарством для меня. Но был в тот день человек, которому пришлось гораздо хуже, чем нас. Это, конечно же, был Паоло.

Я обратил на него внимание из-за того, что парнишка как-то неестественно шагал. Поначалу я списал это на последствия встречи с ворами, от которых он исцелился удивительно быстро даже для своего цветущего возраста, но присмотревшись повнимательнее, что стоило мне определенных усилий из-за вполне понятного состояния, понял, что причина в другом. Его кто-то остаточно жестоко высек всего несколько минут назад. В общем-то я даже знал кто. Новый преподаватель энеанского, перебравшийся сюда из Клевары несколько дней назад. Говорили, кажется, что он получили тут дом в наследство, но в подробности его биографии я не вдавался, даже имени его тогда еще не знал.

- Всыпали твоему приятелю, - заметил Козимо, мимо глаз которого ничего не проходило незамеченным, - интересно за что?

Вообще-то, странное дело. Ректор считал, что в наш просвещенный век телесные наказания студентов - анахронизм и не то чтобы запретил их в университете (такое вопросы решались не им), но просто не поощрял их применения, разве что к совсем уж зарвавшимся студентам да и то начальных курсов. Хотя попробовал бы кто сейчас высечь меня - мигом получил бы перчатку в лицо, а отвечать на вызов студента преподаватель хоть и не обязан (это даже им прямо запрещено Уложением об обучении), но если перчатка брошена перед всей аудиторией... Впрочем, подобные прецеденты имели место достаточно давно и закончились плачевно как для профессора, так и для студента. Не долго думая, герцог, разбиравший эту прискорбную историю повелел выпороть обоих дуэлянтов.

- У нас чинзано осталось? - спросил я у Козимо.

- На этого еще переводить, - пробурчал он, встряхивая бутыль - на дне еще плескалось немного содержимого.

- Нас это уже не проймет, а вот Паоло вполне хватит, - резюмировал я. - Давай бутыль.

Козимо протянул мне ее, но к Паоло подходить не захотел.

- После Мальвани еще и с этим общаться... - буркнул он, направляясь в прямо противоположную сторону.

Я же подошел к погруженному в себя Паоло и потрепал по плечу.

- Что стряслось на сей раз? - спросил я его.

- Только неправильно фразу построил, - обижено протянул Паоло, - а он меня тут же к себе и розгой... А все только смеялись...

- Мог бы уже привыкнуть, что тебя все так сильно "любят", - не подумав, сказал я.

- И ты туда же. - Паоло фыркнул и попытался уйти побыстрее, но я перехватил его за плечо и протянул бутыль.

- Не начинай, лучше глотки вот этого.

- Что это? - Он недоверчиво покосился на нее.

- Чинзано. Пей, поможет.

Доверившись мне, Паоло глотнул, сморщившись от горечи полынного вина, и закашлялся. И тут навстречу нам вышла его сестра.

- Что это значит, Габриэль?! - возмутился она. - Ты что же, решил напоить Паоло?!

- Ему сейчас полезно, - ответствовал я, ничуть не смутившись ее праведным гневом.

- Это тебе полезно. - Она вполне адекватно ценила следы вчерашнего возлияния, украшавшие мое лицо. - И нечего спаивать моего брата!

Паоло попытался спрятать бутыль за спину, но выронил ее. Благо, она и так была почти пуста, чинзано пропало совсем немного - полглотка, не больше.

- И вообще, что это с тобой, братишка, а? - продолжала в том же духе Изабелла, даже не заметившая этого или сделав вид, что не заметила. - Стоишь уже как-то неуверенно. Сколько еще оставалось в той бутыли?!

- Мало, - заметил Паоло. Ох и зря же он это сказал!

- Остальное выпить успели, да?! - ярче прежнего вспыхнула она.

- Да нет же, там и было мало, - неуверенно протянул Паоло. - Я только глоток сделать успел.

- Ага, так я тебе и поверила. За дурочку меня держишь? Ты же на ногах не стоишь.

- По другой причине, - встрял в их разговор я, вступаясь за несчастного паренька. - Его только что выпороли, а ты, Изабелла, еще и нападаешь. Паоло сейчас нужно обнять, приласкать... А это, увы, не по моей части, тут я не помощник, мне девушки нравятся. Не хочешь, кстати, ко мне заглянуть?

Возмущение на лице Изабеллы переросло в настоящую ярость, она явно раздумывала как бы половчее залепить мне хорошую пощечину, но вот Паоло привел меняв настоящее смятение. Он раскраснелся от моих слов, словно девица, да-да - это был именно румянец смущения и появился он на его щеках примерно когда я сказал, что его стоит обнять и приласкать. Что это может значить?!

- Хватит! - воскликнула Изабелла, раздумав бить меня по лицу, вместо этого она схватила Паоло за рукав и потащила за собой.

Я же пожал плечами и направился, наконец, к "Чернильнице", чтобы отпраздновать с друзьями окончание семинара по энеанскому праву, но добраться туда не успел. На полдороги меня перехватил немолодой человек, судя по виду - один из учителей.

- Вы ведь друг Паоло Капри, не так ли? - поинтересовался он.

- Да, - отпираться было бессмысленно, да и зачем? - Мое имя Габриэль Эччеверриа. С кем имею честь?

- Леонардо ди Амальтено, - представился он, - учитель энеанского.

- Это вы, что ли, высекли несчастного Паоло. - Я даже не спрашивал его, я был уверен. Интересно, зачем же?

- Я все же учитель, синьор Габриэль, - менторским тоном напомнил мне ди Амальтено (а то я и сам не знаю!), - и этот вопрос мне решать. Но меня интересует другой вопрос: есть ли у вас шрам на груди? Он идет примерно от левого плеча до низа живота.

- Вы хорошо осведомлены о моей анатомии, синьор Амальтено. - Ох и не понравился же мне этот разговор! А уж когда он перешел в какую-то совершенно иную плоскость.

- Так вот ты чью личину взял, Айнланзер, - без слов произнес ди Амальтено, - значит близится Пробуждение моего братца.

- Оно может случиться весьма скоро, - подтверждает какая-то часть меня, к которой я не имею ни малейшего отношения, - а может быть, все пройдет так, как происходило тысячи лет.