Спящий дракон

— Откуда ты знаешь?

Ниоткуда. Но — знаю.

— Ну… У меня вроде как две памяти. Одна Барака. Другая — моя. — То, что маги вынуждены постоянно держать в узде собственные заклятия, было частью знаний Барака. Иначе и быть не могло, ибо Карл этого не знал: это не входило в условия игры. Он неспешно наклонился и поднял с травы свой меч в ножнах. — Как пользоваться этим, тоже знает Барак, а не я. — Меч был длинным, едва не в три пятых его роста. Не вынимая его из ножен, Карл знал, что у него односторонняя, как у катаны, заточка, но при этом он не изогнутый, а прямой; оружие в основном рубящее, хотя годное и для укола. — Надо бы его к чему-нибудь прицепить, а то неудобно вытаскивать. — Он положил ладонь на обмотанную веревкой рукоять почти под самым шаром. Чтобы обнажить меч, надо сбросить с него ножны, ухватить рукоять второй рукой и лишь тогда драться. Одно из правил: пусть меч наиграется, искать ножны будешь потом.

Было очень важно держать меч сухим и чистым: Карл увидел руки — свои руки, — вытирающие клинок о волосы убитого врага.

— Но как это получилось? — Андреа обвела взглядом свои одежды, Карла, травянистый склон с коробами на нем. — Мы в том месте, которое описывал доктор Дейтон. Взгляни.

Он посмотрел на восток. Утреннее солнце медленно вставало над стенами дальнего города. Карл заслонил глаза ладонью. Стены были крепкими и широкими; на воротах, охраняя въезды, стояли лучники, а в ворота и из них втекал и вытекал поток людей и запряженных в двухколесные повозки коней.

На севере до самого горизонта раскинулись темные воды, барашки бежали по ним, чтобы разбиться о скалистый берег. Вдалеке медленно скользила к причалам широкопалубная шхуна.

Но картина была полнее, чем описывал Дейтон: он не упоминал о рыбацкой деревушке на севере, и Карл не мог ее себе выдумать. Откуда он узнал, что деревня рыбацкая? Все это слишком уж запутанно, слишком странно. Карл покачал головой.

— Ты права. Не знаю как, но мы здесь. — Он потянулся — плечи напряглись под кожаной курткой — и вздохнул. Воздух был чистый, свежий, с легким привкусом озона; этот мир не знал вони и гари машин. — И разве здесь не чудесно?

— Для тебя. — Она снова едва не расплакалась. — А мне как теперь попасть домой?

— Не знаю. И я не это имел в виду. Я вовсе не собираюсь застревать здесь на веки вечные.

Одно дело — играть воина, совсем другое — вспоминать, как твой меч вспарывает чье-то брюхо, словно перезрелый плод… Карлу Куллинану это не нравилось. Но я уже не Карл Куллинан. Во мне сейчас больше от Барака. Что, может быть, к лучшему. Карл и Энди-Энди были почти одного роста, так что, надевая каблуки, она смотрела на него сверху вниз. Теперь он был выше на фут, если не больше. Когда он стоял рядом, ей приходилось задирать голову, чтобы взглянуть на него. Она же не изменилась, во всяком случае, внешне, только джинсы и рубашку сменило свободно ниспадающее одеяние мага.

И еще в ее глазах стоял страх — вещь небывалая.

— Карл, как мы вер…

— Не знаю. Но что-нибудь…

— Беседа личная или можно присоединиться? — громыхнул позади голос Уолтера Словотского.

Карл резко обернулся. Он не слышал, как подошел великан — впрочем, разве он великан? Я на полголовы его выше.

— Не делай так.

— Как? — невинно осведомился Уолтер. Не считая Энди-Энди, он изменился меньше всех из отряда. Разве что кожа чуть посмуглела, черные волосы стали длиннее и прямее, глаза окружили морщинки — но и все. Даже улыбчивая уверенность, что с миром все в порядке, осталась при нем.

— Не подкрадывайся ко мне. Я этого не люблю.

Словотский пожал плечами, на обнаженной груди заиграли мышцы. Он был одет, как Хаким: без рубахи, штаны стянуты на талии тугим поясом, обмотки схвачены ремнями сандалий. Слева у бедра подрагивал в кожаных ножнах хищно изогнутый ятаган. Справа висела паутина ремней и кинжалов. Словотский потер виски.

— Наверное, мне стоило бы извиниться. Ходить бесшумно стало вдруг для меня совершенно естественным. Я… я заигрался с новой игрушкой, Карл. Или лучше называть тебя Барак?

— Карл. — Он заставил себя улыбнуться. — Барак дал бы тебе по башке — чтобы лучше запомнил.

— Хорошо сказано. А ты зови меня Уолтером. Хаким всадил бы тебе кинжал в ребра за то… — Он осекся, озадаченно взглянув на собственную ладонь. — Прости. Это не я.

— Я понимаю. — Карл убрал ладонь с рукояти меча. — Вопрос в том…

— … что нам, черт побери, делать? — В голосе Энди-Энди как будто прибавилось сил. Чуть-чуть.

Карл улыбнулся ей. Она приходила в себя. Пару минут назад ударение оказалось бы не на «чёрте», а на «делать».

— В теории все просто, — сказал Словотский.

— Чепуха. — Она обвела рукой окрестности. — Просто?

— На самом деле просто все. — Он поднял ухоженный палец. — Сначала определяем, чего мы хотим.

Взгляд, которым Словотский при этом окинул Андреа, Карлу совсем не понравился, но он промолчал.

— Потом выясняем, что мы должны сделать, чтобы добиться желаемого. — Еще один палец. — И наконец, — Уолтер добавил третий и принялся барабанить всеми тремя пальцами по другой руке, — выполняем это. Так уж устроена жизнь. — Он ткнул пальцем в город. — Так или иначе, мы ведь в мире, который описывал док?

— Похоже на то, но…

— Никаких «но», Карл. Это должно стать нашим базовым предположением, пока мы не узнаем иного. Что вряд ли случится. Я хочу сказать: я обрел умения, которыми никогда не владел, ты стал выше на целый фут, голова Дории забита целительскими заклятиями, которые так и рвутся наружу, Джеймс…

— Ясно. Но что это нам дает?

— Подумай — и поймешь. Все просто. Приключение, в которое отправил нас док, называлось, если помнишь, «Поход к Вратам Между Мирами». Как мы здесь очутились, я понятия не имею. Но если мы хотим вернуться, то, совершенно очевидно, должны отыскать эти самые Врата. — Он показал на деревянные короба в каких-то пятидесяти ярдах в стороне. Один короб стоял открытым и был пуст; другие пять, темные и гладкие, были закрыты. — Готов побиться об заклад, там внутри что-то, что даст нам ключ. Или что-нибудь получше, чем ключ.

Из-за коробов доносились приглушенные голоса.

— Они еще не добудились Рикетти?

— Нет, но стараются. Джимми — пусть будет Ахира, ему так больше нравится — Ахира считает, что стоит иметь под рукой полностью пришедшего в себя мага, прежде чем начинать открывать эти ящики. Не в обиду тебе, Лотана…

— Андреа.

— Ладно, Андреа — не в обиду тебе, но я не стал бы полагаться на тебя, если б пришлось заколдовывать ящики. Думаешь, ты могла бы опустить Призрачную завесу?

— Не понимаю, о чем ты… погоди-ка. — Она поднесла ладони к вискам, пальцы впились в голову. — Как странно! Я знаю то, чего не знаю, если вы меня понимаете.

Карл легко коснулся ее руки.

— Понимаем, конечно.

Она вцепилась в его руку так, что побелели костяшки пальцев.

— Завеса — это такие чары, они наводятся обычно на дверь или любой вход. Они поражают всякого, кто пытается войти, если только входящим не дано специальное разрешение или если чары не разрушены. — Голос ее звучал спокойно и деловито. — Как вон те, на городе. — Она махнула рукой на городские стены. — Верно?

— Что на городе? — хором спросили Карл и Уолтер. Она фыркнула.

— Не морочьте мне голову!

Карл вздохнул и посмотрел на город. Просто город, просто стены — никаких надписей.

— Ты что-нибудь видишь, Уолтер?

— Нет. — Уолтер приподнял бровь. — Эту часть игры мне всегда бывало трудно переварить.

Карл кивнул.

— Мне тоже. — Он пожал плечами. — Ну что ж…

— Если не возражаете, мне хотелось бы знать, о чем речь.

— Мы не видим магических надписей, — сказал Карл. — Для меня и Уолтера это просто стена.

— Что за глупости, они же видны как… — Она обернулась. — Правда не видите?

— Правда. Дейтон говорил, если у тебя нет магического дара, любые магические письмена будут для тебя незримы. Что там написано?