Феечка. Еще один разговор о любви (СИ)

— А что было с Раечкой? — спросила Алечка. Силь даже сама не заметила, что начала рассказывать эту историю вслух.

— Она попросила Богинь помочь ей.

— И они помогли?

— Да. Они превратили ее в человека.

— Разве такое возможно? — всплеснула руками Алечка, и Силь вдруг показалось, что зря она все это рассказала своей бывшей воспитаннице.

— Да, она стала человеком, но перестала быть феей. Она лишилась своего волшебства и крыльев.

— Но она нашла Мирслава?

— Да, — печально ответила Силь.

— И что?

— Он женился… На другой, — Силь всхлипнула и закрыла личико руками. Все-таки феечки очень эмоциональны!

— Он не любил ее?

— Он ее даже не узнал!

— А она стала снова феечкой?

— Нет. Она умерла. Ее сердечко не вынесло этой страшной болезни, — Силь с надеждой посмотрела на Алечку. — Дитя мое, не допусти подобного! Ты дорога мне, ты дорога всем сестрам!

Алечка молчала. Ее сердце уже разрывалось от боли, а что будет дальше?

А дальше началась пора ожидания Богинь. Этот год как раз и был тем, когда в череде смены сезонов есть дополнительный день. Феечки его называли Явлением. Он уместился в самой середине лета и начинался, едва садилось солнце. В ночной темноте феечки танцевали со светлячками, пели чудные гимны под аккомпанемент всевозможных насекомых, приносили дары на большой камень посреди поляны, где и должны были появиться Богини.

Дары были разными. Одни феечки сплетали венки и завораживали их, превращая в камень, другие готовили чудесные крема из цветочной пыльцы и листьев молодость-травы, третьи сплетали из паутинок невесомые шали. Алечка обычно шила из цветочных лепестков нежные платочки, но в этом году она приготовила другой подарок.

После разговора с Силь она долго думала. Ее страшила странная болезнь, которая сводит с ума, ведь только сумасшедшей можно было назвать феечку, отрекшуюся от волшебного дара. Алечка тайком наблюдала за человеческими девушками. Сколько же им приходится работать! Не имея волшебства, они все делали своими руками. А дети! Как это страшно, когда живот вдруг распухает и становится похожим на шар, а потом… Алечка однажды видела, как рождается ребенок, и потеряла сознание. И за эти муки отдать нежные легкие крылышки? Или силу, от которой часто кипит кровь и кружится голова? И сестер, которые стали самыми родными? И родную поляну?

Нет, решала она, ни за что! А потом руки сами тянулись к зеркалу: как он там? И сердце начинало стучать, как птица, рвущаяся на волю. Своим невидимым клювом она так билась о клетку груди, что, казалось, еще секунда и феечку просто разорвет. И ночами она не могла больше беззаботно спать. Едва закрывались ее глазки, вспыхивал огонь, в котором сгорала и она сама, и Рей, и весь мир.

Она просыпалась, вскакивала и, чтобы прийти в себя, долго летала по волшебным просторам. В такую вот ночь Алечка и нашла цветок огонь-травы. Это очень редкий дар природы своим верным дочерям, ведь найти его можно было только ночью, когда цветок горит неугасимым пламенем, отчего хорошо виден во тьме. Считалось, что найти огонь-траву может лишь самое смелое сердце.

Алечка до утра любовалась искрами цветка. А потом сорвала его, заколдовала и поселила в капельке горного хрусталя, который засверкал, затмевая солнце. Она вставила каплю в оправу и подвесила на тоненьком, сплетенном из прочной паутины, шнурочке. Поистине это был подарок, достойный Богинь!

День Явления приближался, и Алечке становилось все хуже и хуже. Рей звал ее, мешал жить и исполнять долг. Но хуже всего ей становилось, когда она видела тоскливые глаза Силь. Бывшая наставница заставляла ее кушать и умываться, она убаюкивала ее как маленького ребенка и вздыхала тайком, когда думала, что Алечка спит. В ночь Явления Силь как обычно прилетела к ней, долго сидела у кровати и волшебством усыпляла свою воспитанницу. Но огонь внутри феечки, сжигал все волшебные наговоры. Тогда Алечка хриплым от становившегося бессмысленным сопротивления попросила:

— Силь, свяжи меня! Крепко-крепко!

Наставница вздрогнула и опустила крылышки. Болезнь необратима!

— Дитя мое, — тонкий голосок дрогнул и рассыпался грустным звоном, — у тебя нет выхода. Если ты не попросишь Богинь, то просто умрешь от тоски. Любовь овладела тобой полностью, и она сжигает тебя. К сожалению, никакие веревки тебе уже не помогут!

— А если Богини откажут? — голосок Алечки был бесцветным и уставшим.

— Не откажут… Мы их любимые дети, и они желают нам счастья. А желания, как ты знаешь, сбываются! Собирайся! Надень самое красивое платье! Принеси самый лучший дар!

Силь еще раз взглянула на Алечку, на ее опущенные плечи, вздохнула и улетела прочь. Алечка прощалась с домом. Она своими руками, без помощи волшебства, навела порядок, она облетела всю поляну и всех своих сестер и раздарила свои любимые наряды, она поклонилась Водопаду Грез. А утром нарядившись в золотое и единственное длинное, чуть ниже колена платье, припорошенное разноцветной пыльцой, она появилась на поляне и положила свой дар на камень.

Праздник в честь Явления был в самом разгаре, а потому, на Алечку обратили мало внимания. Она же была рада этому, оставаясь в стороне от всеобщего веселья. Богини появились вместе с солнцем, вспыхнув тремя искрами и осветив обыденность.

Они всегда были разными. На сей раз — будто близнецами, различаясь лишь цветом волос.

— Мы рады приветствовать вас, волшебный народ! — произнесла ритуальную фразу красноволосая.

В ответ феечки слаженно запели. Им на разные голоса и запахи вторили цветы, звеня и покачивая головами.

«Как красиво», — вдруг подумала Алечка и всхлипнула.

Звуки гимна стихли, феечки почувствовали диссонанс и сбились, не зная, начинать ли вновь. Богини удивленно рассматривали поляну, пытаясь понять, откуда вдруг появилась такая нестерпимая боль.

— Дитя мое, — синеволосая увидела Алечку и поманила ее к себе. Феечка легко вспорхнула и застыла на ладони Богини, — отчего в твоей душе столько горя?

Алечка растерялась. Ей было стыдно признаться, с какой просьбой она появилась перед Богинями, ведь даже помыслить невозможно о том, чтобы сменить такую красоту на убожество человеческого существования.

— Сестра, — вдруг протянула желтоволосая, улыбнувшись так нежно, что сердце, наконец, успокоилось и подарило душе надежду, — ты разве не видишь, она влюбилась!

Эти слова были встречены испуганным вздохом, пронесшимся по рядам феечек. Они с ужасом смотрели на Алечку, прикрывая личики руками, закрывая глаза и тихо беззвучно роняя слезы.

— Это правда? — спросила первая.

Алечка набралась мужества и, наконец, призналась и себе, и всей волшебной стране:

— Да, я полюбила…

— Кто, он, дитя мое? — красноволосой было ужасно любопытно, что за мужчина смог похитить покой феечки.

— Властитель Рейстаниэль…

— Браво, — захлопала в ладоши желтоволосая, — это чудесно! Но знаешь ли ты, дитя мое, что у него нет сердца?

— Неправда, — горячо вступилась за Рея Алечка, — у него есть сердце! Только оно спит. Его сковало льдом из-за предательства и ненависти.

— И ты готова растопить лед?

Алечка нерешительно кивнула.

— А знаешь ли ты, дитя мое, от чего тебе придется отказаться? — вновь вступила в разговор первая Богиня.

— И думала ли ты о том, что любовь может оказаться безответной? — спросила вторая.

— А ты станешь смертной? — спросила третья.

Алечка вновь кивнула, боясь даже поднять глаз на говоривших. Богини переглянулись.

— Дитя мое, — синеволосая склонилась к самому личику Алечки, — ты погибнешь в этом страшном мире… Здесь у вас покой и гармония, там — зависть и жестокость, подлость и предательство. Неужели ты окунешься в это ледяное море только для того, чтобы увидеть его? Раечка… Она ведь тоже о счастье мечтала…

Феечки на поляне плакали. Оказывается, слезы тоже бывают разными. Одни приносили облегчение, другие, напротив, змеями вползали в душу и травили ее. Эти же обволакивали Алечку, старались смыть с ее сердца болезнь… Но она впилась занозой, не желая покидать своего нового дома.