Русалочий омут

— Отстань, Бальт. Мне кажется, ты слишком настырно лезешь в мои дела. Я не ребенок, а ты не мой опекун, — он наклонился, потрепал пса по холке. – Ты хороший парень, но будь добр, оставь меня не на долго. Я хочу побыть совсем один. Возвращайся и жди меня дома. Хорошо?

Ротвейлер бросил палку, с укоризной посмотрел на хозяина, а потом неохотно, ленивой трусцой побежал прочь. Мужчина неспешно пошел вдоль берега. Ему нравился окутанный спокойствием безлюдный парк, гипнотическое сияние бликов на воде, запах хвои и высохшей травы, укромные, заросшие цикорием и вьюнком поляны. Погруженный в медитацию он не заметил мелькнувший среди кустов белый сарафан и остановился лишь тогда, когда едва не столкнулся с вышедшей на тропинку девушкой. Голову Инги украшал венок из белых колокольчиков, еще один цветок она держала в руке. Утреннее солнце ласкало волосы девушки, превращая их в яркое, сияющее золото.

— Ты? – мужчина замер, в его темных глазах промелькнула тревога.

— Вы меня знаете? – Инга улыбнулась, откинула со лба золотую прядь. – Мне кажется, мы не встречались, иначе я обязательно узнала бы вас.

— Простите. Должно быть, я ошибся. Вы напомнили человека, который был мне дорог.

— Что же с ней произошло?

— Она сделала свой выбор.

— И?

— Это было в другой жизни.

Они замолчали. Какое–то время мужчина и девушка шли молча, а потом Инга остановилась, протянула цветок:

— Мне пора идти. Поставьте его в воду, иначе он завянет.

— Спасибо. Как вас зовут?

— Инга.

— Инга, — повторил он, пристально всматриваясь в лицо девушки. – Красивое имя. Меня же прозвали Странником.

На гладком, как мрамор лбу девушки, пролегла складка, глаза потемнели, как небо перед грозой:

— Необычное прозвище.

— Оно ничего вам не напоминает?

— Не знаю… Нет… Прощайте, мне пора.

Инга белой бабочкой упорхнула прочь, и Странник остался один. Мучительные, приносящие боль воспоминания завладели им, унося в прошлое. Отчаянье, страх, полные запредельного ужаса виденья черной волной накрыли его душу, и настоящее померкло, уступив место былым кошмарам.

— Тьма отступит, ей нет места в моей душе, тьма отступит, — как заклинание повторял он, пытаясь вырваться из плена воспоминаний.

Тихий шорох за спиной привлек внимание Странника. Он инстинктивно подался вбок, и это спасло его от сокрушительной силы удара. Нападавших было четверо. Землистые опухшие лица, мутные глаза и непривычная манера двигаться выдавали в них посланцев загробного мира. Спутанные волосы нежитей покрывали клочья водорослей, а в руках они держали увесистые дубины.

— Кто вы? Чего хотите?

Ответа не последовало. Нежити окружили Странника полукольцом, готовясь к нападению. Схватка была неизбежна, и он решил атаковать первым. Совершив обманный маневр, Странник метнулся к замешкавшемуся утопленнику, оглушил его коротким ударом в челюсть, ударил ногой еще одного подкравшегося со спины противника и попытался вырваться из страшного полукольца. Не ожидавшие такого отпора нежити растерялись, но вскоре пришли в себя и с удвоенной яростью бросились на Странника. Отбив атаку, он пропустил один из ударов и едва не потерял сознание от сильнейшей боли в руке. А мертвецы не знали ни боли, ни усталости…

Уклонившись от очередного удара, Странник подставил подножку одному из нежитей, перебросил через себя второго и побежал в сторону леса. Преследователи не отставали. Наделенные подобием жизни мертвые тела не просто преследовали свою жертву, но и гнали ее в определенном направлении. Странник понял это лишь тогда, когда выбежал на крохотную полянку и увидел у своих ног черное жерло огромной ямы. Из засады вышел еще один нежить, отрезая последний путь к спасению. Странник замер на краю бездны, затравленно озираясь по сторонам. Похоже, у него не было никаких шансов выбраться из этой передряги…

Глава четвертая. Возвращение в город страха

Ритмично стучали колеса, за пыльными стеклами мелькали деревеньки и расчерченные лесополосами поля. У окна сидели двое – очень похожие друг на друга мальчишка и девчонка. У обоих были русые волосы, серые глаза и одинаковые, чуть вздернутые носы. Девочка сосредоточенно следила за дребезжавшими в стаканах чайными ложками, а парень барабанил пальцами по столу. Оба были встревожены и печальны.

— Я все вспоминаю, как мы уговаривали маму, — прервав длительное молчание, заговорила девчонка. – Она так не хотела нас отпускать. Как ты думаешь, Мишка, мы правильно поступили? До годовщины осталось четыре дня… иногда мне кажется, что это самообман, и мы сами придумали те слова. А если их действительно сказала Лора, то она просто пыталась утешить нас.

— Надо верить в лучшее, сестренка. Тогда все будет хорошо.

— Знаю, но иногда так трудно быть оптимистом.

В вагоне возникло оживление. Люди проходили по коридору, переговаривались. Кто–то прощался со своими попутчиками, ребенок из соседнего купе громко восторгался промелькнувшими за окном коровами.

— Дядя Павел теперь живет в новой квартире, — вновь заговорил Мишка. – Трудно представить их семью вне старого дома. Лестница с резными перилами, витраж на окне, множество комнат, башенка…

— Ты так говоришь, будто тебе приятно вспоминать об этом месте!

— Просто с ним очень многое связанно, Александра. Мы прожили там всего два месяца, а кажется – лет сто, не меньше. Антон писал, что завод дал им квартиру в обычной пятиэтажке, и теперь парню кажется, будто он с родителями живет в спичечном коробке.

— Обрати внимание, Антон перестал нам писать, похоже, его очень тяготят воспоминания о случившемся.

— Еще бы! Он едва не погиб! Никогда не забуду огромного паука, восседавшего на его груди.

— Мы все чудом остались живы, а Лора… Не могу поверить, что она умерла. Не верю и все!

— Я тоже, иначе бы мы сюда не ехали.

Загрохотал за окнами железнодорожный мост, громко застучали на стыках рельс колеса. Промелькнула застывшая у переезда колонна легковушек.

— Кто едет до Алексино? – заглянула в купе тощая проводница. – Вы, ребята? Поторапливайтесь, стоянка три минуты.

Брат и сестра достали из–под полки рюкзаки, простились со своими соседками, прошли сквозь пыльный вагон и остановились в тамбуре. Поезд замедлил ход, за дверью промелькнула надпись «Алексино», состав вздрогнул и остановился. Саша, а следом и Мишка, спрыгнули на платформу.

— Добро пожаловать в город ужасов, — невесело улыбнулась Александра и первой пошла к старенькому, обшарпанному зданию вокзала.

**************************

— Бальт?!

Стоявшая у заднего окна автобуса Катька встрепенулась, пытаясь рассмотреть пробежавшую по улице собаку. Рассказ Фина, а теперь и эта мимолетная встреча очень взволновали девчонку. Отшельник, спасший Фина, был похож на человека, о встрече с которым Катька грезила целый год, а бесхозный пес, трусивший вдоль домов, сильно смахивал на его ротвейлера. Едва дождавшись следующей остановки, атаманша выпрыгнула из автобуса и отправилась на поиски собаки.

— Бальт! Бальт!

Сонный квартал казался вымершим. Дремали вросшие в землю домишки, покосившиеся фонари, запыленные тополя и только стайка воробьев щебетала, не зная покоя и отдыха. Катька остановилась, почесала нос, отломила еще один кусочек от полусъеденной буханки. Похоже, она опять совершила свою привычную ошибку, вмешавшись в чужие проблемы, и в результате могла остаться без завтрака.

— Бальт! – еще раз крикнула девчонка, прекрасно понимая, что не сумеет разыскать собаку.

Надо было поторапливаться домой. Катька задумалась, стоит ли возвращаться к автобусной остановке или легче дойти до дома пешком. Она стояла знойным солнцем улочки и, вдруг, совершенно неожиданно почувствовала жуткое, заставлявшее трепетать все тело прикосновение.

На плечо девчонки легло нечто холодное и мокрое, похожее на большую скользкую рыбу. От неожиданности атаманша потеряла дар речи, а потом взвизгнула так громко и пронзительно, что в соседнем доме задребезжали стекла.