Механик её Величества

– Ребята, тяните вверх - у них движки без наддува, потолок маловат!

– Не лiзь поперед батька в пекло! - рыкнул в ответ генерал, выворачивая штурвал вбок и на себя. - Сам помню! Но они тоже гады ушлые, прижимают нас книзу…

Все четыре двигателя вновь взревели на полной тяге - и повторный заход асов люфтваффе захлебнулся, едва начавшись. Израсходовавший половину топлива и полегчавший на десяток тонн Ил вывернулся в сторону и тут же рванул вперёд и вверх с резвостью, наверняка изумившей прожжёных гитлеровских лётчиков - или кто там сидел в истребителях. Словно вырвавшийся из преисподней демон, дребезжа и гудя пустым фюзеляжем, доселе казавшийся лёгкой добычей самолёт с упрямством полез вверх. Те ещё попытались достать снизу-сзади, уворачиваясь от трасс осатаневших стрелков - но куда более мощные газотурбинные двигатели постепенно увели лайнер в недосягаемую для мессершмиттов высоту.

Следующие полчаса оказались для Александра сплошным непрекращающимся кошмаром. То он таскал тяжеленные зарядные ящики стрелкам, чувствуя как от натуги и разреженного воздуха бешено колотится кровь в висках, то помог гэбэшнику перебинтовать раненого верхнего стрелка.

– Та не, ничо - осколками плексигласа морду посекло просто… - тот хрипло дышал и только иногда глухо постанывал.

В пилотской кабине обошлось лишь парой разбитых стёкол да развороченной рацией. Радист бросился было ставить запасную, потом лишь махнул рукой. Зато в хвосте, изрешечённом на манер хорошего дуршлага, дела обстояли куда хуже.

– Это уже не делишки, а именно дела, - кривился механик от пропановой вони, забивая деревянные чопы в пробитый пулями топливный бак. Сквозь рукавицы морозило так, что впору только кричать "караул", молоток из цветного сплава сразу покрылся мохнатящимся инеем, а Александр молился только об одном - только бы не искрануло где. Иначе и костей не соберёшь во вспышке на полнеба. Но видимо, как ни тянулись к нему цепкие и загребущие, словно отечественный военкомат, лапки ангелов или бесов, сегодня они остались ни с чем.

Затем, морщась от шибающего в нос абрэ от самого себя же, перетащил в центральный отсек раненого в ногу Стаховича. На его место у задней турели чуть не пинками, сославшись на приказ Бати, погнал младшего гэбэшника.

– Да пойми ты, придурок - от нас груз охранять не надо, а вот из спаренной пушки когда ещё по Мессерам постреляешь!..

И как в воду глядел - не успели набрать толком высоту, как к грузному Илу снова скользнули юркие и вёрткие машины с кокетливо-жёлтым коком винта. Но здесь, на пяти тысячах метров, в изрядно разреженном воздухе они просто отстали - стрелки в турелях не успели даже толком разогреться и войти в азарт, а Батя уже по громкой объявил отбой и громогласно потребовал себе стакан да солёный огурец.

Ну и, чего к этому всему полагается…

– Сашка, второй движок греется, - желтоватое в неярком свете лампочек лицо Бати с пятном засохшей крови на щеке выглядело озабоченным. - Я пока отключил его - попробуй что-нибудь сделать.

Александр хотел было привычно откозырять - но вовремя вспомнил, что "к пустой голове руку не прикладывают". Вдобавок прикинув, что многое из былого теперь значения не имеет, попросту вытянулся, лихо прищёлкнул каблуками на манер белогвардейского офицерья из кино, и с неизъяснимым удовольствием развернулся по-строевому - но через правое плечо. Уловив на себе восхищённый взгляд невесть как просочившегося в кабину Вовки, потрепал его по макушке.

– Пошли посмотрим, что там за беда.

Сугубо штатская специализация Ила хоть и не спасла от жалящих очередей, но с другой стороны, имела и свои преимущества. Знай себе снимай плиты обшивки да вскрывай желоба - никакой брони. Осмотр и проверки магистралей в фюзеляже ничего такого не выявили. И лишь добравшись до места, где трубы и кабели уходили в крыло, механик огорчённо присвистнул.

– Вот оно что - давление масла ноль! - и переведя взгляд на неотступно следовавшего мальчугана, поинтересовался. - Что будет с движком без смазки?

– Сгорит, - тот блеснул глазами в полумраке. И утёр сопатый нос, размазывая копоть по щекам.

– Точно, - кивком подтвердил Александр, озабоченно снимая крышки звукоизоляции и заглушки. - Сначала нагреется, пока остатки масла выберет, а потом дело швах…

Вой даже одного движка привычно резанул по ушам, заодно окатив и всё тело вибрирующим рёвом. Мощён, зараза… Присветив вдоль уходящих в центроплан магистралей, механик зло сплюнул. Так и есть - из нелепо вывернутой и перебитой трубки с блестящими заусенцами, вытекала тонкая струйка опалесцирующе-серого в луче фонарика масла. Но самое паскудное оказалось то, что в зазор меж лонжероном и расположенным здесь топливным баком пролезла бы только разве что нога. И пробраться туда он не видел никакой возможности. Да и то - скажи ему, что человек в здравом уме и доброй памяти полезет в ледяную и грохочущую полость крыла, он бы и сам повертел пальцем у виска в известном жесте.

Однако призадумавшийся Найдёнов, скосив глаза вбок, заметил, что сидящий по соседству на корточках Вовка как-то странно зевает. Обратив более пристальное внимание, он обнаружил, что парнишка попросту пытается что-то кричать - но переорать газотурбинник ему попросту не удаётся. Кишка тонка!

Но парнишка не унимался, так что пришлось раздосадованному механику вернуть на место одну из толстых, обжигающих холодом шумоизолирующих панелей да ещё и выйти в соседний отсек, удручающий взгляд разгромом и тусклым, пробивающимся в дыры светом.

– Александр Емельяныч! - возбуждённо блестя глазами, начал было парнишка, но тот поправил его.

– Петрович. Отца моего, оказывается, Петром звали - перед самым полётом я выяснил.

Вовка осёкся на миг, затем кивнул и с жаром продолжил:

– Петрович, без этой телогрейки я туда смогу пролезть!

Механик едва не поперхнулся, представив мальчишку на продуваемом ветром морозе в одной лишь рубашке и хэбэшных штанишках - но затем сообразил, что меховую куртку можно просунуть следом и одеться уже там. А руки уже сами шарили по ящикам.

Ножовка по металлу, напильник… шланг из бензостойкой резины… вот этот, в оплётке… два хомута, ключ на девять… брезентовый мешочек из-под ЗиПа… рукавицы, да на всякий случай бухточку тросика… Что ещё? Фонарик на зажиме, проверить… пару запасных полотен к ножовке…

Заглянув в пилотскую кабину, показавшуюся невыразимо уютной, тёплой и спокойной, Александр торопливо посвятил генерала в подробности задуманной аферы. Батя слушал, недоверчиво поглядывая на щуплого и больше похожего на озябшего воробышка Вовку, затем кивнул.

– Добре, хлопцы. Мы будем держать машину как по ниточке - чтобы даже не шелохнулась. Но за полчаса надо управиться, вторые ворота на девять тысяч. А третьи и вовсе на десять - на трёх движках не запрыгнем в такую высоту…

И вот Александр уже, сидя на корточках и унимая дрожь от пронизывающего холода, хлещущего из тёмной и грохочущей полости крыла, наблюдал, как где-то в потёмках теплится огонёк и в свете его парнишка пилит исковерканный металл. Вот он сунулся куда-то самым носом, сказанул что-то побелевшими от мороза губами. Озабоченно покачал головой.

Механик почувствовал, как у него сжимается сердце - ведь вся надежда сейчас на орудующего в ледяной тесноте выстуженного дюраля мальчишку. Но тот всё-таки высмотрел что-то в хитросплетениях магистралей и принялся шуровать снова. Вот заворочался, прилаживая на выпиленный участок задубевший на морозе шланг. Накинул хомутики. Скинув ставшие колом брезентовые рукавицы и принялся проворно затягивать стяжки. И вот уже в свете мощного фонаря, что Александр подключил прямо к бортовой сети и направил лучом в сжатую стрингерами и лонжеронами полость крыла, стало видно, как Вовка осмотрел придирчиво свою работу, подёргал недоверчиво по перенятой у него, авиамеханика, привычке.

Рядом с озабоченным и от волнения не находящим себе места механиком объявился Батя собственной персоной. Отмахнувшись от попытавшегося было встать и отрапортовать старлея, он, прищурившись, поглядел вдоль прохода и удовлетворённо потёр натруженные штурвалом ладони, когда Вовка повернув замурзанную мордашку, наконец показал большой палец.