Людомар из Чернолесья. Книга 1 (СИ)

Людомар потянулся, захрустев затекшими костями и сухожилиями.

Путь домой затянулся лишь на день и половину ночи. Этого срока хватило людомару, чтобы зайти в смердящую яму и захватить порошка для женщины. Он не понял, как, но ему еще всучили и идол Зверобога в виде разинувшего пасть чудища.

Проблема с прокормом малышки разрешилась сама собой. Иисеп вошел в интуитивный контакт и с ней, и заведомо знал, когда ей хочется пить и есть.

Лишь тогда, когда они подошли к Чернолесью, малышка заставила всех остановиться, потому что захныкала, поняв, что ее ведут во мрак. Пришлось взбираться на самый верх кроны для того, чтобы девочка не теряла связь с солнцем.

– Тссс! – наказал ей людомар, хотя это и было излишним.

Восторг по поводу того, что ее вознесли на сотню метров к небесам, быстро истощил силы малышки, и вскоре девочка крепко спала. До дома Сын Прыгуна добрался без каких-либо заминок. Ааги – растения, извечные стражники, охранявшие вход в донад людомаров, расступились, узнав хозяина.

– Ты! – улыбнулась Дочь Прыгуна и обняла брата. От нее пахло жареным мясом и лесными пряностями. Вопреки мнению окружающих, Чернолесье, при умелости, давало многое для хорошей жизни. Людомара заглянула в глаза Сына Прыгуна и опечалилась. – То был омкан-хуут? – Ее интонация чуть-чуть не дотянула до вопроса. И она разочарованно оглядела свою вотчину.

«Кхи», донеслось до них. Дочь Прыгуна изменилась в лице, с ужасом посмотрев на брата. Ее губы готовы были зашевелиться, когда он остановил ее жестом, не надо.

– Ессь. Ессь хосю, – прогрохотало позади.

Оба вздрогнули. Глаза людомары распахнулись еще шире, и она с опаской заглянула за спину охотнику, так, словно на его спине сидела опасная тварь.

– Это пасмасский детеныш. Ты украл их детеныша? Зачем? – изумленно проговорила женщина.

– Нет. Они отдали сами. Они заплатили.

– Детенышем?

– Да. Я вернул им одного. Они мне дали… этого. Я отдам его дремсам, когда уйдем отсюда. Ему не место с нами. Он громкий. – Людомар почесал затылок, вынул оттуда какую-то гниду и съел. Потом взял большой кусок жареного мяса и жадно впился в него своими полу зубами полу клыками.

Женщина принюхалась и пошла в сторону иисепа, который стал отчего-то отступать от нее.

– Се-е… Пить… хосю пить, – громко требовали с его загривка.

Краем глаза людомар наблюдал, как маленькие белые ладошки взвились над холкой зверя и ударили его. Девочка не только не боялась, она уже не просила, но требовала поесть и попить – окончательно обвыклась.

– Иисеп, стой. Куда ты пятишься? Отдай ее, – подошла женщина к зверю.

– Р-р-р-р, – неожиданно донеслось от него.

Людомара остолбенела. Иисеп никогда не рычал на нее. Удивило это и охотника.

– Иисеп, отдай ей детеныша.

Спорить с хозяином зверь не решился, и людомара наконец-то заполучила ребенка в свои руки. Едва девочка оказалась близко к женщине, она тут же намертво вцепилась в ее волосы и с силой потянула.

– Что ты делаешь? – вскричала та, а ребенок от всей души расхохотался:

– Впеле-е-ед… ессь… ессь…

– Отпусти. Брат, она… непонятная…

Охотник поднялся с места и подошел к ним. Девочка тут же приняла самый смиренный вид. Она отпустила волосы женщины и улыбнулась ему во всю ширь своего рта. Едва он отошел, она пнула ножкой людомару по руке и уже двумя руками вцепилась в прядь ее волос.

– Ай! – встрепенулась та. – Пусти же!

– Говори громче. Пасмасы плохо слышат… очень плохо, – пережевывая куски мяса, проговорил охотник.

Бросив часть еды иисепу, он пошел собираться в дорогу.

Войдя в удлиненный угол одной из двух комнат, Сын Прыгуна протянул руку и вытащил толстое древко. Древко оканчивалось виловидным наконечником, состоявшим из двух острых как бритва кинжалов. Это был знаменитый людомарский хар. Традиционное оружие, которое выделяло людомаров из всех олюдей. Его толстое древко содержало внутри себя два небольших дротика и ниус – плевательную трубку, с помощью которой в тишине Чернолесья находила свою кончину мелкая дичь.

Покончив со сборами, он вышел вон, призвал иисепа и отправился в путь даже не распрощавшись с людомарой, занятой борьбой с цепкими ручонками пасмасского детеныша.

***

То, что посоветовал ему Светлый, не шло ни в какое сравнение со всеми задачами, которые людомару доводилось выполнять до этого момента. Оказалось, что отстроить донад – это не такая уж и легкая задача. На это потребуется очень много времени, учитывая те особые меры безопасности, которые должен предпринять людомар, чтобы уберечь свой дом от омкан-хуутов и гигантских змеев.

Сначала предстояло сделать самое простое: найти дерево-мек, на котором расположится донад, затем пойти в Глухие леса и раздобыть там взрослого окрунистого паука, после этого разыскать растения под названием крацирик и чапа, и только потом начать возводить дом.

Больше всего не нравилось людомару то, что Светлый указал ему переселиться ближе к Редколесью. Хотя там и больше пищи, но в Редколесье любой охотник чувствовал себя неуверенно, так как людомары привыкли к тесноте чащобы, полутьме и безмолвию. В редкие минуты, когда не нужно было идти на охоту или делать иные дела, Сын Прыгуна любил понежиться в гамаке, созданном из искусно переплетенных веток верхней кроны мека.

Бескрайнее сине-зеленое море колыхалось в те моменты прямо под ним, а он плыл в тишине его мощи, спокойной и безмятежной. В такие моменты в душе людомара поселялся тот особый вид покоя, который можно смело назвать вечным. Сотни звуков и запахов мерно вплывали в его голову. Он ловил их, делил или складывал, и составлял из них невообразимые букеты образов.

Пребывая в подобных мечтах, Сын Прыгуна дошел до соуна. Там он заставил себя возвратиться в реальность, по-охотничьи подобрался, насторожился и осторожно продолжил путь, следуя по кромке Чернолесья, и к концу второго дня достиг границы Чернолесья с Глухим лесом.

Глухолесье отличалось от Черного леса тем, что хранило под собой заливные луга. В незапамятные времена, неизвестно по каким причинам ручьи изменили свои направления и стали стекаться в небольшие низменности. Растительность, покрывающая подобные территории отличалась однообразием. В Глухолесье рос лишь один вид деревьев. Это были пышные фразаны, стоящие на длинных гладких стволах, уходящих наполовину под воду. Пышные шапки фразанов из изогнутых кругом тончайших ветвей, усыпанных мелкими листиками-пушинками, создавали непроницаемую для воздуха словно бы перьевую преграду. В фразанах селились тучи мошкары, которые привлекали пауков.

Убив по дороге нескольких мелких зверьков, людомир взобрался на дерево и разложил их на верхних ветвях, прикрыв листьями. Ужин готов.

Меков в этих краях было множество. Удивительно, как эта мысль раньше не пришла ему в голову: здесь, в этом месте шла чересполосица из Глухолесья, Чернолесья и Редколесья. Сюда уж точно никто не будет заглядывать. Сизые болота, располагавшиеся в двух днях пути, порождали такое количество комаров и иных гнид, что отбивали у олюдей, кроме людомаров, всякое желание здесь жить или даже ходить. С другой стороны, в кроне Глухих лесов было так мало кислорода, что любой олюдь, кроме дремсов и людомаров, не имел шансов выжить среди них даже один день.

Людомара охватила странная лихорадка. Он впервые в жизни создавал нечто свое – только свое! Все, что он имел, досталось ему от отца, и он до сих пор не понял, насколько был готов к переменам.

Опираясь на хар, иногда используя его для перехода с ветки на ветку, охотник довольно быстро передвигался по вершинам вековых деревьев. Хотя он был готов всякий раз «встретиться» с Глухолесьем, его начало было несколько неожиданным. Разлапистое высокое дерево как-то резко оборвалось. Удивительно было видеть, как оно росло ветвями только в одну сторону – противоположную сторону от Глухолесья. Далеко внизу простиралась мягкая перина светло-серых, вперемежку с желтым, крон фразанов.