Витторио-вампир

самые благозвучные гимны, чтобы возблагодарить Бога за благословенное процветание этого города.

Я мог бы еще многое вспомнить. Бесчисленны похвалы, которые любой может воздать Флоренции тех времен, ибо здесь не только плодотворно трудились ремесленники и торговцы, но и творили величайшие художники. Здесь жили хитрые политиканы и поистине блаженные святые, проникновенные поэты и самые отъявленные проходимцы. Думаю, что Флоренция уже тогда постигла суть множества явлений, которые много позже осознали во Франции и в Англии и которые во многих странах остаются неведомыми до сих пор. Две истины можно счесть неоспоримыми: Козимо можно по праву считать самым могущественным во всем мире человеком той эпохи, а истинным правителем Флоренции был, остается и впредь вовеки пребудет народ.

Но вернемся в замок. Я продолжал читать и заниматься дома, попеременно ощущая себя то рыцарем, то ученым. Если что и омрачало мою жизнь, так это тот факт, что к шестнадцати годам я был вполне подготовлен к поступлению в настоящий университет, сознавал это и стремился к этому, но тем не менее продолжал разводить соколов, лично тренировать их и охотиться с ними, ощущая, сколь непреодолимы искушения окружающей природы.

К своим шестнадцати годам в клане пожилых родственников, ежевечерне собиравшихся за нашим столом, я слыл человеком книжным. В основном это были дядья моих родителей – люди старого уклада, когда считалось, «что банкиры не должны править миром». Они рассказывали удивительные легенды о крестовых походах своей юности, о жестокой битве при Акре, участниками которой им довелось быть, о сражениях на Кипре и Родосе. Они вспоминали обо всем, что видели на море и в чужеземных портах, где их считали грозой всех таверн и женщин.

Моя мать – пылкая прелестная женщина с каштановыми волосами и пронзительно зелеными глазами – обожала сельскую жизнь, но не имела ни малейшего представления о Флоренции – ибо видела ее только из-за монастырских стен. Она пребывала в тревоге, уверенная, что со мной определенно творится что-то неладное, – иначе откуда во мне эта необъяснимая тяга к поэзии Данте и стремление писать собственные сочинения?

Смысл жизни она находила лишь в любезных ее душе приемах гостей, в неустанных заботах о том, чтобы полы устилали лавандой и ароматными травами, и чтобы вино было надлежащим образом сдобрено специями. Она сама открывала бал в паре с двоюродным дедом, отличавшимся прекрасными способностями в этом искусстве, так как отец никогда не имел ничего общего с танцами.

После Флоренции мне все это казалось довольно банальным и скучным. В том числе и воспоминания о военных походах.

Должно быть, замуж за моего отца мать вышла совсем юной девушкой, ибо в ночь своей смерти была беременной. Ребенок погиб вместе с ней. Постараюсь рассказать об этом так кратко, как только смогу. Вообще-то, я не умею быть лаконичным.

Мой брат Маттео, четырьмя годами младше меня, обладал большими способностями, однако его еще никуда не посылали для обучения (а ему очень