Тарен странник

Следуя за Начальником Стражи, Тарен постепенно

приходил в отличное настроение. Его согревали мысли о сытной еде и теплой постели. Громкие голоса, смех, разудалые звуки арфы неслись им навстречу из окон усадьбы. Войдя, Тарен увидел тянущиеся вдоль стен столы, за которыми сидело множество людей. В дальнем конце низкого и длинного зала восседал окруженный дамами богато одетый военачальник. В одной руке он зажал громадный рог для вина, а в другой держал кусище жареного мяса.

Тарен и Гурджи низко поклонились. Но прежде чем они успели сделать хоть один шаг, арфист, стоявший в центре зала, вдруг повернулся, радостно вскрикнул и кинулся к ним. Тарен, чью руку трясли так, будто хотели оторвать, с изумлением глядел на длинный острый нос, желтые лохмы и веселые глаза своего старого друга, Ффлевддура Пламенного.

– Счастлив видеть вас обоих! – вопил бард, увлекая их к столу. – С того самого момента, как мы расстались, я просто мечтал увидеться снова. Вот уж не думал встретить вас так далеко от Каер Даллбен! Когда мы приплыли с Моны, – захлебывался Ффлевддур, – я твердо решил покончить с бесконечными странствиями и осесть в моем королевстве. Но как-то я сказал себе: Ффлевддур, старина, весна бывает только раз в году. И вот она пришла. И вот я снова в пути. И вот я здесь! А что случилось с вами? Впрочем, сначала ешьте и пейте, а уж потом расскажете все по порядку.

Ффлевддур подвел спутников к лорду Гасту, и Тарен увидел сурового воина с тяжелым лицом и с бородой цвета увядшего льна. Роскошный воротник обрамлял могучую шею, корявые пальцы, способные, наверное, с легкостью раздавить грецкий орех, были унизаны кольцами. Обручи кованого серебра плотно охватывали широкие запястья. Одеяние владетельного князя сверкало богатым золотым шитьем, однако было заляпано жирными пятнами — следами не только пира нынешнего, но и давних пирушек.

Бард взмахнул арфой, указывая на двоих путников. Он торжественно назвал их имена и провозгласил:

– Досточтимый лорд Гаст, эти двое разыскали Черный Котел Аровна и славно дрались на стороне Гвидиона, принца Дома Доны. Прими их по достоинству, отметь их смелость, выкажи свою благосклонность!

– Быть по сему! – громогласно приветствовал гостей лорд Гаст, – Ни один путник никогда еще не был обделен гостеприимством Гаста Великодушного! Он расчистил место рядом с собой и, смахнув на пол пустые чаши и миски, хлопнул в ладоши. Тотчас явился дворецкий, и Гаст приказал ему немедленно принести еды. Тарен, в предчувствии пугающего обилия мяса, питья и всяческих блюд, опасался, что и с половиной всего ему не справиться. Зато голодный, как всегда, Гурджи зачмокал губами в радостном предвкушении щедрой трапезы.

А лорд Гаст тут же завел длинную и путаную речь из которой Тарен понял лишь то, что еда нынче дорога, но Гаст дорожит своей честью гостеприимного хозяина и не позволит гостям оставить хоть кусочек на тарелке хоть глоток в чаше. Он разглагольствовал о своей необыкновенной, неслыханной щедрости, а Тарен тихо радовался, что наконец нашел приют и спокойный ночлег. Присутствие Ффлевддура прибавило ему уверенности, и он рискнул рассказать Гасту о встрече с лордом Горионом.

– Горион! – фыркнул Гаст. – Высокомерный грубиян! Хвастун! А хвастать-то чем? – Он сунул под нос Тарену рог для вина. – Видишь это? – И он крепким ногтем прочертил по серебряной оправе рога, – Здесь вырезано имя Гаста! Золотом! А посмотри на эту чашу! На этот драгоценный кубок! Они украшают мой стол всегда, не только по празднествам! В моей сокровищнице есть и более прекрасные вещи! Ха! Горион! Тощая конина! Вот что выпадает на его долю! Да и доля эта не больше, чем кончик моего ногтя!

Ффлевддур поспешно поднял к плечу арфу и заиграл.

– Эту безделицу я сочинил сам, – скромно пояснил он. – Хотя должен сказать, что она вызывала восхищение у тысяч слушателей…

Не успели эти слова сорваться с его уст, струны на арфе натянулись, словно тетива лука, и с громким звоном лопнули.

– Проклятие! – возмутился Ффлевддур. – Неужели она никогда не даст мне покоя? Клянусь Великим Белином, это уж слишком! Я уже не летаю на крыльях фантазии. Ещё бы! Малюсенькое перышко, и нате вам! Я лишаюсь струны! А я ведь только хотел сказать, что полдюжины слушателей считают, что эта песня… м-м-м… довольно неплохо сделана. – Ффлевддур с привычной сноровкой привязал оборванную струну.

Тем временем Тарен оглядывал зал. Он был несказанно удивлен, увидев пустые тарелки и порожние кубки будто их и вовсе не наполняли. Еще в большее смущение он пришел, когда дворецкий принес огромный поднос с едой, но поставил его перед Гастом. Тот навис над столом, раскорячил локти, словно бы огородив поднос со всех сторон.

– Ешьте досыта! Не стесняйтесь! – воскликнул он и положил перед Тареном и Гурджи крохотный ломтик хлеба, политый мясной подливой, оставив остальное себе. –Гаст Великодушный угощает от души! Недаром меня называют еще и Гаст Щедрый! Моя щедрость скоро превратит меня в бедняка. Но ничего не могу с собой поделать.

– Щедрый? – пожимая плечами, шепнул Тарен Ффлевддуру, пока бедняга Гурджи, проглотив тощий ломтик, безнадежно оглядывался в поисках добавки. – Я думаю, что самый отъявленный скряга покажется в сравнении с ним мотом и транжирой.

Трапеза продолжалась долго. Жующий за обе щеки Гаст не уставал потчевать гостей, каждый раз подкладывая в их деревянные тарелки кусочек жилистого мяса. Только после того как Гаст насытился и голова его сонно клонилась к столу, а всклокоченная борода уже купалась в кубке с вином, друзья смогли доесть то, что не сумел умять этот обжора. Расстроенные, с полупустыми желудками, трое друзей отправились по неосвещенному коридору в скудно обставленную комнату, где свалились и тут же уснули.

Наутро Тарену не терпелось поскорее отправиться в Каер Кадарн. Ффлевддур решил ехать с ними. Но лорд Гаст и слышать ничего не хотел об отъезде, пока гости не полюбуются его сокровищами. Владетельный князь открывал сундуки с серебряными кубками, украшениями, оружием, конской упряжью и всякой всячиной, которую уже невозможно было разглядеть, потому что все было навалено кучей, перепуталось, слиплось, помялось. Глаз Тарена задержался на винном кубке изысканной формы и отделки. Такой поразительной работы он прежде и не видывал. Однако разглядеть хорошенько Тарен ничего не успевал. Хозяин выхватывал у него из рук кубок и совал седло. Потом пихал вместо седла поводья или пару стрел. И всем он дорожил до дрожи в руках.

– Тот кубок для вина стоит, пожалуй, всех его сокровищ вместе взятых, – шепнул Тарену Ффлевддур, когда лорд Гаст уже тащил спутников из своей сокровищницы в большой загон для скота. Я узнаю работу великого мастера, – продолжал толковать Ффлевддур, самого искусного во всем Прайдене гончара Аннло Велико-Лепного. Поговаривали, что его гончарный круг был волшебным. Бедняга Гаст! Считать себя богатым и не знать настоящей цены того, чем владеешь!

– Но откуда у него такие сокровища? – поинтересовался Тарен.

– Наверняка не скажу, – усмехнулся Ффлевддур, – но, кажется, он добывает свои сокровища тем же способом, каким Горион пытался добыть твою лошадь.

– Вы только взгляните на нее! – вскричал вдруг лорд Гаст, останавливаясь перед черной коровой, которая равнодушно жевала сено посреди большого коровьего стада. – Это Корнилла! Самая лучшая корова на земле!

Тарен искренне разделил восторг хозяина. Корова действительно была отличной. Атласные бока ее сверкали, будто отполированные, короткие аккуратные рожки поблескивали на солнце.

Лорд Гаст любовно поглаживал ее лоснящийся бок и приговаривал: