Погребальные костры (СИ)

Неожиданно загудел колокол на храме Орвада, и тут же, словно отвечая на его зов, зазвенели многочисленные колокольчики пожарных бригад. На площади появились повозки, груженные баками с водой и длинными раздвижными лестницами.

— Времени у нас мало, — маг поморщился, откидывая полу плаща, и демонстрируя мне кольчугу в комплекте со стальными поножами. — Времени всегда не хватает.

Туатар и Дамхат недовольно заворчали. Я увидел, как напряглись их смуглые лица, вздулись жилы на их шеях, а по щекам покатились крупные капли пота. Удары колоколов стали какими-то тягучими и фальшивыми, а мчащие по площади пожарные повозки остановились, словно завязнув в густой патоке.

Бехенон удовлетворенно кивнул, увидав мое удивление. Его плечи слегка расслабились, а лицо смягчилось.

— Мы знали, что от миносцев нужно ожидать удара в спину. Сами знаете, предательство и интриги у них в крови, — зонтракиец кивнул на военный корабль, перегородивший вход в гавань. — Они любому наступят на горло, стоит только проявить хоть малейшую слабость.

— Чья бы корова мычала! — фыркнул Файнрир.

Маг не обратил на слова моего телохранителя ни малейшего внимания.

— Принц Гойо пообещал нам прикончить Отца Великанов, если мы поможем ему разобраться с братьями-принцами, — маг ухмыльнулся. — Наследник Донато оказался довольно легкой добычей, и нам без особого труда удалось найти подходящего козла отпущения…

— Мастера Маркабрю? — спросил я, стараясь глядеть зонтракийцу в глаза.

— Да, — маг ловко перебросил тяжелое копье из руки в руку. — Но кто же мог предположить, что по следам убийцы отправится сам Маркус Гримм!

— Мы не устояли перед таким соблазном, и мы сглупили, оставив вас в живых, — Дамхат поморщился. — Это была большая ошибка.

— Или большая удача, — закивал Бехенон. — Мино тут же объявило войну Зонтраку, и мы одним махом разрубили узлы, на распутывание которых могли уйти долгие годы!

Я вспомнил печальное лицо мастера Иовера, улыбчивого мальчишку с волшебным голосом и меня едва не стошнило. Похоже, что и я сам был ручной зверушкой зонтракийцев, послушно танцующей под их дудку.

— Если бы нам было известно, что принц Гойо знает о нашем серебре, то мы бы разыграли карты совсем по-другому, — острые зубы мага ощерились в хищной ухмылке. — Вы ведь играете в клатчи, мастер Гримм?

Манна вновь вскипела между мной и чародеями, превращаясь в лес невидимых копий и клинков. В воздухе вновь запахло насилием.

— И какую же партию теперь вы намерены разыграть? — я покачнулся от неожиданного напора темной манны. — Какое место занимаю я на вашей доске?

Маги вновь переглянулись.

— Вы стоите в самом первом ряду, мастер Гримм. Вы Трезубец и Скипетр, если вам так угодно.

Я усмехнулся, пытаясь скрыть нервную дрожь, предшествующую схватке. Страха практически не было, только страшное напряжение, от которого мышцы сводит узлами, да голова идет кругом.

— Но ведь это разменная фигура, которую выбрасывают в самом начале партии, — сказал я. — Не велика же моя цена!

Великан снисходительно ухмыльнулся.

— Вы, должно быть сильный игрок, господин колдун. Если Трезубец и Скипетр использовать правильно, он к концу партии может превратиться в Черного Рыцаря, — маг указал взглядом на мои окаменевшие руки. — Если вы не пойдете с нами, Стейн-Малл раздавит вас как букашку! Решайтесь, мастер Гримм, с нами вы станете тем, кем всегда хотели быть!

— Я не стану предателем, — сказал я, сжимая кулаки. Все должно было разрешиться сейчас. Месть, страх, боль — с обеих сторон. Фигуры на доске расставлены. Круг должен был замкнуться.

— Предательства не существует, мастер Гримм, — я увидел на лице зонтракийца сожаление. — Это все иллюзия, все это условности. На бесконечном пути, по которому мы идем, нет врат. Только тысяча дорог, из которых мы можем выбрать любую. Найди свои врата, и ты будешь идти один, между землей и небесами.

— Так говорят зельды, — зашептал мне на ухо Файнрир, сжимая трясущейся рукой мое плечо. — Не слушайте его господин! Он говорит как зельд-искуситель!

— Зельды, — Бехенон сплюнул. — Обычные люди, что нашли свой путь меж мирами. Что в них такого, если мы сами станем подобны богам, способным выбирать любую дорогу!

— Дорогу между мирами? — я почувствовал, что у меня запершило в горле. — Вы ведь это хотели сказать?

Зонтракиец нахмурился и зябко поежился, пряча руки в широких рукавах.

— В известных мирах нам не рады. Нас там не ждут, — по лицу мага скользнула кривая ухмылка. — Тин и Аннувир, как их называют ваши священнослужители, — два пути известные всем. Две дороги, открытые любому смертному.

Зазвенели серебряные струны, и Туатар достал из-под плаща лютню.

— Тысячи дорог, — произнес он нараспев. — Тысячи миров. Прекрасных и ужасных, ждут нас и зовут. Одно сердце — две реки. Зависть и жадность. Лишь чистый сердцем, свободный от соблазнов и искушений сможет пройти меж ними в волшебный мир Муигрен!

Муигрен! Слеза Сердца застучала в моей груди как молот. Слово было до боли знакомым, но я никак не мог вспомнить, где же я его слышал.

— Так вот, зачем я вам нужен, — пробормотал я.

— Нам путь в Муигрен закрыт, — Бехенон кивнул на своих братьев. — Сердец чернее чем эти, должно быть, не сыскать на всем свете! Однако, с вашей помощью все возможно. Мы станем богами, мастер Гримм, и вы будете равным среди равных!

— Искуситель! — зарычал Файнрир выступая вперед с занесенным над головой траккара. — Это все ложь! Не верьте ему, господин!

— Не верю, — сказал я. — Если вы так могущественны, то почему сами не расправились с Отцом Великанов? К чему все эти хитросплетения и интриги? К чему все эти смерти?

— Мы — с Отцом Великанов? — Бехенон нахмурился, задумчиво пожевывая нижнюю губу. — Нет, мы со стариком черпали силы из одного источника. Он раздавил бы нас с братьями как тараканов.

Маг поежился, будто вспоминая что-то неприятное.

— Старик жил по своим законам. Законам, придуманным тысячи лет назад. Отец Великанов, Теларис, Ниори, и Мортаг — они все остались в дремучем прошлом. Для них магия была списком табу, которые нельзя нарушать. Они противились любым изысканиям, если техника не была подробно описана в их зачитанных заплесневелых книгах.

Туатар ударил по струнам, извлекая печальную тоскливую ноту.

— Другие миры для них всегда были табу, — на лице мага внезапно появилась улыбка. — Тин и Аннувир мы с радостью оставим старцам, мастер Гримм. Нас с вами ждут миры далекие и неизведанные, полные тайн и загадок!

Я поднял руки и посмотрел на свои окаменевшие ладони, потом на разрушенный город, на груды трупов и мусора. Где-то здесь, среди развалин лежала голова Мордада. Обесчещенная, непогребенная.

— Мня это не интересует, — сказал я. — Мне вполне достаточно и этого мира, каким бы грязным и несовершенным он вам не казался. Мне вполне достаточно загадок, что поджидают за нас каждым поворотом, и мне вполне достаточно друзей, которые стоят рядом со мной.

Маги переглянулись, и лица их помрачнели.

— Я же говорил, что ничего не выйдет, — Дамхат раздраженно взмахнул копьем. — Ублюдок начисто лишен тщеславия!

— К сожалению, — вздохнул Туатар, разминая пальцы над струнами лютни. — Кто знает, когда на нашем пути появится новая дверь…

Лютня зазвенела как тысяча инструментов. Я услышал барабаны, трубы, скрипки и виолончели! Казалось невозможным, что простой человек может извлекать эти звуки всего лишь из десяти струн.

Пальцы мастера Туатара двигались с ужасающей скоростью. Через мгновение брызнула кровь, струны застонали, и тоненький красный ручеек побежал по лакированной древесине.

Мастер Туатар не был простым чародеем. Магия, которую я наблюдал, была древней как мир. Древней, как первые звуки ветра, зазвучавшие над безжизненной землей на заре времен.

— Ваше мастерство пугает, — пробормотал я, прижимая ладонь к ране на груди. Я ожидал нового приступа морока, однако на этот раз, магия была обращена не против меня.