Змей Уроборос (СИ)

Эту ночь они спали на борту, а на следующий день разбили лагерь и разгрузили корабли, нагруженные лошадьми и оружием. Но Лорд Джусс не собирался задерживаться ни на час в заливе Муэльва, и, отдав приказы Газларку и Ла Фиризу, которые должны были ждать здесь его возращения, запасся провизией для себя и тех, кто должен был сопровождать его в за мрачные скалы в призрачную пустыню Моруна. И прежде, чем настал полдень, все было подготовлено, лорды простились друг с другом, и Джусс, Спитфайр и Брандох Даха отправились вдоль берега на юг к тому месту, где можно было взобраться на скалы. С ними пошел Лорд Гро, по собственному желанию, а также потому, что он уже давно знал Моруну и все ее особенности; и еще с ними пошли Зигг и Астар, женатые на сестрах, которые несли драгоценную ношу, яйцо, они горячо просили Лорда Джусса, чтобы доверил он им эту великую честь. Через час, не без трудностей, они поднялись на барьер и на минутку остановились на краю утеса.

Кожа на руках Гро кровоточила от острых камней. Он аккуратно натянул мягкие перчатки из шерсти ламы, и слегка вздрогнул, ибо донеслось до него дыхание пустыни, мучительное и морозное, и показалось ему, что в южном воздухе висит какая-то тень, а ведь внизу, откуда они пришли, стояла ясная мягкая погода. Хотя и содрогнулось его тщедушное тело, но, пока он стоял на краю утеса, душе его представились высокие и благородные картины. Лишенный облаков свод небес; неизмеримая радость моря; спокойная бухта внизу, драккары и огромная армия, разбившая лагерь рядом с ними; пустота проклятого южного мира, где каждый камень казался похожим на череп мертвого человека и каждый пучок травы казался изломанным на дыбе; лорды Демонландии, стоявшие рядом с ним с таким видом, как будто ничто на свете не могло поколебать их решимость повернуться спиной к земле живых и войти во владения мертвых; и все это представилось Гро одной великой мелодией, которая сдавила ему горло и вызвала слезы на его глазах.

Вот так, через два года после первого путешествия в Чертландию, Лорд Джусс во второй раз вошел в Моруну, чтобы спасти своего дорогого брата Голдри Блазко.

XXVIII. ЗОРА РАХ НАМ ПСАРРИОН

УБАЮКАННОЕ легким ветерком, настолько нежным и ласковым, что даже рябь не бежала по зеркальной поверхности воды, и теплым воздухом, наполненным запахом бессмертных цветов, спало под луной зачарованное озеро Равари. Был последний час перед рассветом. Волшебные лодки, сделанные, казалось, из сияния светлячков, медленно плыли по звездой груди озера. Над растущими на склонах лесами поднимались освещенные лунным светом горы, неизмеримые, огромные и загадочные. На далеких ночных вершинах сверкали шпили Коштра Пиврарха и девственные снега Ромшира и Коштра Белорн. Ни птица ни зверь не нарушали спокойствия: только соловей пел звездам из рощи оливковых деревьев около павильона королевы на восточном берегу. И пел он не ту мелодию, которые обычно поют птицы средиземья, но каждая нота черпала волшебство от духов воздуха или из вечных чувств богов, разговаривающих со святой ночью и наполняющих ее совершенством, и для глаз которых все ее светильники и голоса — абсолютная красота.

Распахнулись шелковые занавески двери павильона, давая дорогу Королеве, питомице высоких Богов. Она помедлила на пороге и посмотрела на лордов Демонландии. Спитфайр и Брандох Даха вместе с Гро, Зиггом и Астаром, завернувшись в плащи, лежали на широких, покрытых росой скамьях, полого спускавшихся к краю озера.

— Спят, — прошептала она. — Хотя он проснулся перед рассветом. Я должна была понять, что только по-настоящему великие люди могут так крепко спать перед великими событиями.

Как лилия или лунный луч, блуждающий под лиственной крышей тихого леса, стояла она, с лицом, поднятым к звездной ночи, воздух которой пропитался серебряным сиянием луны. И тихим голосом начала она молиться бессмертным Богам, называя по очереди их священные имена: сероглазой Палладе, и Аполлону, и Артемиде, легконогой Охотнице, и Афродите, и Гере, королеве Небес, и Аресу, и Гермесу, и черновласому Колебателю Земли. Не побоялась она обратиться с мольбой и к тем, кто из занавешенного портика за Ахероном и Летейским озером диктует свою волю дьяволам подземного мира, и даже к Великому Отцу Всего, для которого время от рождения вселенной до сегодняшнего дня всего лишь жезл, погруженный в безграничный океан вечности. Она молилась всем этим благим богам, самым серьезным образом требуя от них помощи в путешествии, которого еще не знала эта земля: путешествии на гиппогрифе, и не безрассудного дурака, который только убил сам себя, а человека равного богам, с ясной целью и несокрушимым мужеством, который должен заставить воздушного коня перенести себя туда, куда зовет его сердце.

На востоке, за изящными вершинами холмов и огромной снежной стеной Ромшира, открылись ворота дня. Спящие пробудились и встали. За павильоном раздался громкий шум. Они повернулись и с расширившимися от удивления глазами увидели, как мимо двери прошло только что вылупившееся на свет существо, бледное и колеблющееся, как новый свет, мерцающий в воздухе. За ним шел Джусс, его рука лежала на сапфировой гриве. Решительным и возвышенным был его взгляд, и сердечно приветствовал он Королеву, брата и друзей. Никто из них не сказал ни слова, но только покрепче обнял его. Час настал. Ибо как только день ступил на восточные снежные поля, изгоняя ночь с высоких небес, быстро стали увеличиваться сияние и физическая мощь дикого жеребца, и родилось в нем желание летать. Он засиял так, как если бы внутри него зажегся светильник, понюхал сладкий утренний воздух и заржал, ударяя копытом по траве, росшей на берегу, и срывая ее золотыми когтями. Джусс потрепал выгнутую шею чудесного существа, вставил ему в рот заранее приготовленные удила, застегнул доспехи и ослабил завязки огромного меча. И в этот момент взошло солнце.

— Помни, — сказала Королева. — Только когда ты увидишь лорда своего брата в его собственном облике, это не будет иллюзией. Но все остальное — обман. И пускай всемогущие Боги сохранят и поддержат тебя.

И в это мгновение гиппогриф, обезумевший от лучей дня, рванулся как дикая лошадь, распустил свои радужные перья, встал на дыбы и взмахнул крылами. Но Лорд Джусс прыгнул на него, и, как медным хомутом, крепко сжал коленями его ребра. И тут же твердая земля унеслась назад, озеро, берег и острова стали далекими и маленькими, а фигуры Королевы и его друзей — игрушечными, потом превратились в точки, а потом вообще исчезли, и просторная тишина верхнего воздуха приняла их в свои одинокие объятья. В окружившей их тишине земля и небо кружились как вино в трясущемся бокале, ибо дикий жеребец ввинчивался в воздух, поднимаясь все выше и выше. Колыхающиеся белые облака закрыли небо под ними; и чем ближе подлетали они к ослепительно-белому небу, тем ярче становилась оно, пока, наконец, они не коснулись белого полотна, сияние мгновенно растаяло, превратилось в серый туман, который постепенно становился темнее и холоднее, пока, внезапно, они не вынырнули с другой стороны облака и опять окунулись в синеву и ослепляющее золотое сияние. Так и летели они какое-то время, только вверх, пока, наконец, не подчинил Лорд Джусс гиппогрифа. Заставил он дикого жеребца прекратить бездумную гонку и полететь на запад, быстро и прямо, над Равари, вдогонку за уходящей ночью. И вот настигли они ночь и как будто оказались в ее западных пещерах. Сгустился над ними воздух и потемнел, темнота окружила их со всех сторон, спрятала высокие вершины, стоявшие кольцом вокруг Равари, спрятала и зеленую страну Зимиамвию, с ее долинами, вьющимися реками, холмами, высокогорьем и очарованными лесами; все пропало и затерялось в злых сумерках. Верхнее небо оказалось заполнено чудесами: целые армии людей сражались в воздухе, драконы, дикие твари, кровавые северные сияния, обжигающие кометы, огненные полосы, и еще великое множество других призраков. Но холодно и тихо было в небе, и заледенели руки и ноги Джусса, а его борода покрылась инеем.