Таинственные земли

Натяжение веревки ослабло; Рэп понял, что через несколько секунд будет второй рывок. Оказалось, думать нелегко, когда ясновидение подсказывает, что под тобой четыре локтя воды. Несмотря на это, Рэп ухитрился обвязать веревку вокруг запястья прежде, чем она натянулась и потащила его по морю, как рыбу. Но тут же веревка вновь провисла, и Рэп беспомощно забарахтался, стремясь достичь поверхности и глотнуть желанного воздуха. Прежде чем он сумел вынырнуть, еще один рывок веревки вытащил его на поверхность и тут же снова утопил. Если матросы знают, что он здесь, и могут вытащить его, им лучше поспешить…

Гатмор отправил на спасение двух молодых матросов, едва фавн оказался в пределах досягаемости. Матросы обвязали веревкой его щиколотки и вытащили на борт ногами вперед, так что большую часть воды и желчи он изверг во время подъема.

Несмотря на это, в его желудке оказался груз морской воды, способный утопить лодку. Матросы долго давили ему на грудь, чтобы выкачать воду.

Но бегство еще не завершилось. Пролив, который представлялся ясновидению таким бесконечным, был лишь одним из многих в архипелаге. Даже без парусов «Танцор гроз» пересек его через пару часов, полностью соответствуя своему названию, ныряя и подскакивая. Никто не знал, выйдет ли солнце, а ливень под стать потопу ограничивал видимость длиной вытянутой руки. Ни Гнурр, ни Гатмор не догадывались, где находится корабль, а впереди поджидали рифы, отмели и островки, неисчислимые, как звезды в небе, и только один человек на борту мог различить их.

Несмотря на отсутствие паруса, каждый порыв ветра грозил сломать мачту. Тогда гребцам пришлось бы полагаться только на свои слабые силы. Четверо матросов удерживали руль, но судно двигалось беспорядочно, как пьяная свинья. Еще трое человек пытались воскресить фавна, выкачивая из него воду, хлопая по лицу, поливая дождевой водой – теперь на корабле появился большой запас воды – и вопя на ухо. Рэп только бормотал: «Вон туда!», «Там камни!» – и его голова снова падала на грудь.

Впоследствии первый помощник определил, что, скорее всего, корабль прошел по проливам Кожа Угря и Бочка – пару раз по обоим бортам матросы видели скалы, до которых можно было дотянуться веслом. Это плавание продолжалось целую вечность, но когда выяснилось, что берега не показывались ни с одной стороны уже целый час, матросы поняли: судно вырвалось в пролив Дайр. К тому времени фавн уже заснул беспробудным сном. Его завернули в одеяло, положили под скамью и помолились о том, чтобы он выжил.

Часть одиннадцатая

Пустыня стала раем

– Хлеб отменно хорош, Фуни, – похвалил Азак. Он вытер миску последним кусочком хлеба, отправил его в рот и одновременно громко рыгнул.

Инос поморщилась. Она знала, что подобная грубость считается в Зарке комплиментом, но к некоторым местным обычаям ей было особенно трудно привыкнуть.

Азак, Инос, Кэйд и маленькая Фуни сидели, поджав ноги, на коврах, разостланных у шатра. Первый Охотник на Львов и его семейство. Солнце садилось, жара падала, как пикирующий сокол. Шатры были раскинуты у крутого каменистого холма, но даже здесь их полотнища хлопали и бились на ветру. Ночь обещала быть беспокойной, но в эти дни Инос не страдала от бессонницы.

По-видимому, Фуни не собиралась отвечать на замечание по поводу хлеба.

– Как быстро похолодало! – произнесла Инос, запахивая плащ и застегивая его. Днем перевал Гонт дышал жаром, как раскаленная печь, каменные стены вбирали солнечное тепло и отражали его. Но к ночи здесь стало холодно, как зимой в Краснегаре. Еще до заката все натянули теплые одежды, которые Элкарас купил в маленькой предгорной деревушке неделю назад. Инос гадала, потащит ли шейх эту одежду до самой Алакарны или продаст ее на западных склонах гор. Большие пушистые меховые сапоги, которые она обула несколько минут назад, вероятно, уже совершили не меньше десятка переходов.

– Это мать научила тебя печь такой вкусный хлеб, Фуни? – спросил Азак.

Инос озадаченно взглянула на него. Чем вызван такой внезапный интерес к кулинарии? Обычно домашние хлопоты не привлекали его внимания. Да и хлеб, в сущности, не удался, был жестким и безвкусным. Его пекли, размазывая негустое тесто по плоским раскаленным камням. Эти лепешки и жареное козье мясо составляли привычную диету кочевников. Сегодня в качестве особого блюда к ужину было подано кислое вино.

Черствый хлеб, кислое вино, отдаленный смех, звяканье колокольчиков на шее у верблюдов, поблескивание огня в жаровнях и переборы цитр – все это давно стало привычным для Инос. Она уже научилась следить, чтобы змеи не заползали в постели. Привыкла к волосам, слипшимся от пота, и воздуху, гудящему от мушиных стай. Научилась ездить верхом на верблюде и устанавливать шатер так, чтобы его полотнища не хлопали от ветра.

Фуни только хмурилась и молчала. Втайне сравнивая девочку с назойливой мухой, Инос намеревалась избавиться от нее. Она уже выполнила свою задачу и вскоре отправится в путь вместе с прадедом, который не станет терпеть ее ехидные замечания и вспыльчивость.

Первые звезды зажигались на востоке, над кроваво-алыми скалами. Перевал Гонт превзошел все ожидания Инос. Много дней подряд караван двигался по поросшим кустарником холмам и голым долинам, постепенно набирая высоту и приближаясь к западным склонам Агонист. Со всех сторон фантастический горный ландшафт вздымался в небо невероятной величины утесами и скалами на фоне далеких снеговых вершин. Неизмеримые масштабы поражали Инос. Она отказывалась верить своим глазам. Эта земля под безграничным небом явно предназначалась для Богов.

Конечно, Кэйд, как всегда, с воодушевлением относилась к новым впечатлениям, и на этот раз Инос была не прочь согласиться с ней. Она твердо знала, что запомнит это путешествие на всю жизнь.

Повсюду виднелись следы долгой и кровопролитной истории. Руины давно забытых городов встречали путников в устьях высохших рек; ветер завывал в древних развалинах замков и острых горных пиках. Никто не жил здесь, кроме пастухов и, должно быть, разбойников. Инос не отказалась бы обследовать некоторые из руин, но караван двигался вперед не останавливаясь.

Если когда-нибудь Азак и спал, то наверняка делал это днем, в седле верблюда. Даже если он приходил в шатер, Инос его не слышала. Она подозревала, что Азак целыми ночами бродит по лагерю. В начале путешествия его беспокоили только мелкие кражи в поселениях. В горах, где закон был неведом, Охотники на Львов становились красноглазыми и раздраженными, и отнюдь не из страха перед ловкими деревенскими мальчишками.

Сумерки огласил еще один гулкий звук отрыжки.

Инос от удивления раскрыла рот. Этот отвратительный звук исходил от…

– Да, хлеб изумителен, – подтвердила Кэйд. Азак приподнял бровь, и взглянул сначала на Инос, а затем на Фуни.

– Его пекли не мы, – пробормотала Фуни, – а она! Азак кашлянул.

– Поздравляю, жена. Хлеб превосходен.

– Ну, это уж слишком! – воскликнула Фуни. – Из-за какого-то хлеба! Да еще и пересоленного! Любая жена должна уметь печь гораздо лучше – как моя мать! Или я! Что тут удивительного, если женщина перетирает зерна в муку и печет хлеб? – Вскочив, она бросилась бежать.

Инос с удовлетворением посмотрела ей вслед.

– Это дитя заслуживает хорошей порки! Азак хмыкнул.

– Почему? Может, этот скверный хлеб – ее рук дело?

Инос вспыхнула. Азак коварно усмехался в свою разбойничью рыжую бороду. Инос разозлилась еще сильнее, он рассмеялся. Заразившись его весельем, принцесса улыбнулась, и даже Кэйд хихикнула, глядя на них.