Райское Местечко

Ничего, найду себе завтра тихую бухточку подальше отсюда…

Я вернулся в парк, но и там постоянно встречался народ. Одни спешили добрать то, что не успели получить за время трехмесячного отдыха, другие же к долгожданному отдыху наконец приступали… Вернее, делали вид, что приступают. Или действительно стремились использовать дни пересменки, пока не начнется работа, для которой они здесь и появились. Что ж, имеют право.

Никогда не мог понять человеческого стремления отдыхать, активно развлекаясь. Мне всегда казалось, что отдых – это тишина и покой… На солнце ли, под дождем ли, в горах ли, в пустыне… В одиночестве или с кем-то…

Я пытался отыскать уединенный уголок, но в парке людей становилось все больше. Ну да, ближайшие дни туристов здесь будет двойной набор!

До вечера было еще далеко, и я решил посмотреть, как живут аборигены. Следуя указателям, я добрался до стоянки глайдеров. Несмотря на сегодняшний напряг с транспортом, несколько машин на стоянке все же оставались. Я сел в глайдер, и через десять минут дорога привела меня к маленькой площади на окраине поселения корнезианцев. Большой плакат на земном языке запрещал передвигаться по городу иначе как пешком. Прекрасно! Именно этого я и хотел – побродить по улицам чужого города!

Я оставил глайдер в отведенном для машин углу площади и огляделся. Вокруг было пустынно. Несколько узких улочек расходились от площади в разные стороны, и все они имели отчетливый уклон вниз, к океану. Я выбрал наугад одну и неторопливо зашагал по ней, стараясь не очень откровенно демонстрировать свое любопытство.

На первый, мимолетный, взгляд все здесь казалось обычным, таким, как в любом приморском курортном городке. Выложенная камнем дорожка с узкими тротуарчиками, бесконечные каменные лесенки, неизвестно откуда спускающиеся и непонятно куда убегающие. Кусты и деревья, усыпанные благоухающими цветами, цветники в самых неожиданных местах. Оградки и заборчики, зеленые дворики, в глубине которых видны одно-двухэтажные дома. Дома с верандами и галереями, стоящие прямо на улице, с садами где-то в глубине… Откуда-то доносились невнятные голоса, плеск воды…

Но уже через минуту я начал ощущать нечто, не укладывающееся в мои представления о местах обитания живых существ, пусть даже существ весьма разумных. Уж слишком все здесь было чистым, слишком свежим и аккуратным. Не было ни грязи, ни пыли. Даже песчинки лишней не встречалось на тротуаре! Будто кто-то только что, специально к моему приезду устроил генеральную уборку, все отмыл, отполировал и разложил по местам. Камни на мостовой уложены были идеально; каждое дерево росло именно там, где оно и только оно должно было расти, каждый куст над дорожкой свешивался ровно настолько, чтобы порадовать взор, но не помешать проходящим мимо… Все было ровным и гладким… Все было красиво и целесообразно…

Ну не может быть такого в реальной жизни! Так может выглядеть идеальная декорация или сказочный городок! Да, да! Вот именно, это – городок из доброй детской сказки! «Пряничные домики» и «земляничные окошки» – вот что всплывало в памяти при взгляде на эти улочки…

Я остановился и постоял с закрытыми глазами. Конечно, это все фокусы подсознания. Когда в мозг попадает слишком много новой информации, он пытается пристроить ее к уже имеющейся модели, соотнести ее с привычными, хорошо известными вещами… Надо сосредоточиться и постараться увидеть все таким, каким оно есть на самом деле. Я – не в сказке, совсем не в сказке…

Я открыл глаза и внимательно посмотрел вокруг. Мне сразу бросились в глаза детали, чуждые моему человеческому взгляду.

…Никаких «земляничных окошек» не было, потому что не было окон в земном понимании этого слова. В стенах домов, окруженных галереями, имелись проемы без стекол, кое-где прикрытые изнутри веерообразными жалюзи из тонких розоватых полосок. А вот домики были действительно «пряничные», потому что каменные стены были покрыты толстым слоем блестящей глазури. Я подошел к ближайшему дому и потрогал стену рукой. Стена была абсолютно, неправдоподобно гладкой. Я пригляделся: в глубине твердой полупрозрачной субстанции можно было разглядеть поверхность ракушечника, из которого был построен дом, но взгляд, казалось, тонул в бездонном колодце и голова начинала кружиться.

Я с трудом отвел глаза и через секунду понял, в чем дело. Когда-то подобное ощущение я испытал в одном из музеев Парижа на экспозиции старинной мебели, то ли XVIII, то ли XIX века. Там был выставлен стол с лакированной поверхностью, которую я с тем же успехом пытался рассмотреть. Экскурсовод пояснил, что эффекта «бездонной глубины» добивались, нанося на мебель большое количество тонких слоев прозрачного лака. Чем больше слоев – тем сильнее эффект. Учитывая, что слои лака необходимо было хорошо высушивать, а жизнь человеческая в те времена была весьма коротка, часто мастер завершал работу, начатую еще его отцом, а то и дедом.

Не думаю, что на Корнезо кто-то специально стремился добиться иллюзии глубины при разглядывании стен домов. Это был просто побочный результат применения технологии, обеспечивающей долговечность строений, о которой я читал в одном из отчетов. На стены наносился защитный лак, и не так уж часто, может, раз в десять лет, может – гораздо реже. Но поселению-то уже десятки тысяч лет…

Впрочем, встречались участки стен и с небольшим количеством слоев лака. Это были барельефы, мозаики и фрески, украшавшие каждый дом. Все изображения и орнаменты были связаны с морскими мотивами. Причудливые силуэты рыб, морских животных и растений, то ли реальных, то ли фантастических, переплетались в удивительных узорах росписей и мозаик, выступали рельефами из поверхностей стен и колонн… Колонны, на которые опирались галереи, крыши веранд и террас, были и старыми, с толстым слоем лака, и более поздними, поставленными, скорее, просто для украшения. Эти колонны отличались изысканностью форм, богатством резьбы и инкрустаций.

Почти без лака было и большинство скульптур, небольших фигур, вырезанных из камня, дерева и кости, которые стояли в нишах, на ступенях и просто на полу террас. И архитектурные элементы, и все декоративные детали были выполнены в сдержанных теплых тонах, без ярких пятен и резких акцентов, и гармонично между собой сочетались. Каждый дом был законченным произведением искусства.

Конечно, я видел дома аборигенов во многих фильмах, но наяву это выглядело совсем иначе и производило гораздо более сильное впечатление…

Культура Земли всегда поражала меня своим разнообразием, и раньше я полагал, что многочисленные племена и народы нашей планеты создали все мыслимые и немыслимые художественные стили, воплотили в материале все возможные и невозможные формы, перепробовали любые сочетания линий, цветов и объемов… Но нет. Здесь, на Корнезо, все было чуть-чуть иным… Непривычные пропорции… Взгляд с какой-то неожиданной стороны… Ощущение другой логики в выборе и расположении деталей… Все это не бросалось в глаза, но чем дольше я вглядывался, тем очевиднее становилась эта чужеродность.

Я медленно переходил от дома к дому, восхищаясь совершенством линий и форм. Иногда взор мой проникал в оконные проемы, и внутри жилищ я замечал предметы быта, статуэтки, резную и плетеную мебель, и все это отмечено было той же печатью безупречного вкуса и неуловимой чуждости.

Я бродил по городу, словно по музею под открытым небом, уже больше часа, когда заметил, что восторг мой начал угасать. Сначала я решил, что просто устал. Однако я по-прежнему был полон сил: сказывались пониженная гравитация и избыток кислорода в воздухе. Я попытался проанализировать свои впечатления и понял, что меня утомило однообразие, что я давно уже не вижу ничего принципиально нового. Конечно, рисунки и барельефы на домах отличались, но в то же время все они были какие-то одинаковые, похожие один на другой, как куплеты одной песни. Бесконечные повторения рыб, водорослей, морских животных, завитков волн и водной ряби. Это было очень красиво, но не более того. Все-таки мы на Земле привыкли получать от искусства нечто большее.