Лиловый (I) (СИ)

-- А если они догонят нас? -- вполголоса спросила она у Острона. -- Что тогда?

-- Мы будем сражаться, -- недоуменно ответил он.

-- То есть, ты хочешь пожертвовать отрядом в пятьдесят человек и самим собой для того, чтобы отвлечь одержимых от других беженцев?

-- Ничем я не собираюсь жертвовать.

-- Но мы не выстоим против огромной орды безумцев, идиот.

Острон пожал плечами и не ответил.

-- Иногда я жалею, что пошла за тобой, -- буркнула Лейла.

-- Я тебя не звал.

Она рассмеялась.

-- Ты до сих пор дуешься на меня из-за Сафир?

-- Н-нет.

-- Ну и дурак.

-- Сафир злится на меня из-за тебя, -- сказал Острон. Лейла громко фыркнула.

-- Пф-ф, твоя Сафир сейчас далеко. Кто знает, где она?

Он помрачнел.

-- А если она погибла? -- спросила девушка.

-- Если ее не будет в Ангуре, -- тихо сказал он, -- когда я туда вернусь, я уеду искать ее. Один. И не успокоюсь, пока не найду ее.

-- Или ее труп?

-- Заткнись, Лейла. Еще одно слово -- и ты пожалеешь.

Девушка хмыкнула и замолчала. Раскаленный воздух струился перед ними, и тень скалы понемногу удлинялась: солнце медленно ползло на запад.

-- Ладно, извини, -- наконец сказала Лейла. -- Я надеюсь, она жива. Просто хотела подразнить тебя.

-- Это уж слишком, -- буркнул Острон, вглядываясь в горизонт. -- С такими вещами не шутят.

-- Ну, но ты такой смешной, когда речь заходит о ней.

Он ничего не ответил на это. Тишина растекалась по пустыне; ни звука, ни шороха. Люди дремали или просто сидели в тени; ожидание тянулось медленно.

Острон, задумавшись, не сразу заметил, что что-то легло на его плечо; когда глянул направо, с легким удивлением обнаружил, что это голова Лейлы, задремавшей у него под боком.

От ее волос пахло пустыней.

Сунгай поднялся на ноги первым, отряхнулся, расправляя плечи.

-- Пора ехать, -- позвал он остальных; действительно, жара понемногу спадала. Острон тоже встал, когда Лейла подняла голову, и привычно взглянул на восток.

Пару мгновений он стоял неподвижно, еще не уверенный, правда ли это; сердце пропустило удар.

-- По коням, живо! -- потом закричал он, резко снявшись с места. -- Одержимые на горизонте!

-- Во имя Джазари, -- воскликнула рядом Лейла; люди засуетились, перепуганно заржали лошади. Не прошло и двух минут, как отряд тронулся в путь.

Острон на этот раз ехал последним, то и дело оглядываясь. Тонкая темная полоса на востоке никуда не исчезала. Это означает, одержимые совсем близко: ведь в этих местах серир уже идет под уклон и в любое мгновение превратится в долину Шараф.

Они скакали галопом не меньше часа, потом Сунгай сделал знак, и лошади перешли на рысь. Необходимо было беречь силы; все прекрасно это понимали. Острон продолжал вертеть головой, а потом обнаружил, что стало как-то темнее.

-- Тучи собираются, -- сказал ехавший рядом Ханса. -- Снова ливень будет.

-- Это хорошо... и не очень, -- отозвался Острон.

Еще какое-то время они ехали рысью, пока первые тяжелые капли не упали на пыльную землю серира. Всадники, как один, обеспокоенно подняли головы. Почти сразу пригнулись, накидывая бурнусы; один Улла замешкался, и когда грянул ливень, потоки воды буквально ударили ему в лицо. Маарри закашлялся, склонившись.

Острон снова оглянулся назад: теперь это, впрочем, было почти бесполезно, за плотной пеленой ничего было не разглядеть.

По команде Сунгая всадники снова перешли на галоп. Мощные струи дождя обрушивались на их головы; очень быстро серир превратился в каменистую грязь, а потом конские копыта и вовсе начали разбрызгивать большие лужи. Острон по-прежнему ехал позади всех, когда Сунгай, придержав своего коня, оказался рядом.

-- У нас проблемы, -- крикнул он, пытаясь преодолеть рев стихии. -- Шараф затапливает!

-- Проклятье, этого я и боялся! -- ответил Острон. -- Какие варианты?

Сунгай оглянулся.

-- Мы почти вплотную подошли к храму Шарры. Мы можем попытаться поискать укрытие в руинах!

-- Так и сделаем, значит!

Сунгай пришпорил лошадь; на его плечи возлегла задача вести отряд. В такую бурю ориентироваться в пространстве мог он один. Острон оглянулся снова; ему показалось, что сквозь грохот воды он слышит крики и улюлюканье.

Лошади замедлили бег; как бы их ни понукали всадники, скакать по грязи было непросто. Теперь Острон уже был уверен, что крики ему не мерещатся. Он остановился, оборачиваясь. Даже такой ливень помешает ему лишь немного. Другое дело...

Он уже видел их, мутные пятна в потоках воды, и привычно передернул плечами. Первые бегущие фигуры в лохмотьях действительно вспыхнули, но ненадолго, огонь почти сразу был погашен водой; вспышка повторилась.

А потом он увидел другого всадника. Одержимые остановились, и их движения будто замедлились. Огромная черная лошадь вышла вперед, неся на своей спине человека.

Ливень размывал его очертания, будто на рисунке, смазывал черты лица; но Острон точно знал, кто это. Ятаган Абу тускло сверкнул в его руке; другой всадник также достал оружие.

Придется рискнуть. Или он достанет белоглазого с первой попытки, или...

По крайней мере, безумцы продолжали стоять и только скалились, будто время остановилось для них. Белоглазый поднял руку с палашом, повернув его так, что Острону было почти не видно лезвия. Длина клинка. Все дело в длине клинка. Тот, чей меч достанет противника...

Острон с силой ударил коня по бокам и понесся вперед. Почти в тот же момент тронулся и белоглазый. Расстояние между ними начало резко сокращаться; бросив поводья, Острон схватился за пряжку бурнуса и сорвал его, и когда две лошади поравнялись, палаш со свистом разрубил грубую ткань.

В следующее мгновение белая лошадь повернулась, обходя черную, и Острон снова промчался мимо белоглазого, но с другой стороны; тот не успел обернуться.

Он чувствовал, как кривой клинок ятагана нашел свою цель, но не мог оценить, насколько серьезна нанесенная рана; конь уже уносил его прочь. Острон понимал, что его шанс закончился, и в одиночку против толпы одержимых, не в состоянии использовать Дар, он не справится.

Какое-то время ни звука не доносилось сквозь грохот ливня. Белый жеребец мчался по грязи так быстро, как только мог. Острон видел вдалеке отряд стражей Эль Хайрана; кто-то из них обернулся, потом еще раз. Он понемногу догонял их и наконец поравнялся с Хансой, который ехал в самом конце.

-- Что ты сделал? -- крикнул марбуд.

-- Ничего хорошего, -- отозвался Острон, оглядываясь; его уши снова уловили крики одержимых. -- С ними тот тип в сером плаще! Я не могу использовать Дар, когда он рядом! Где Сунгай?..

Джейфар нашелся в голове отряда; добравшись до него, Острон обнаружил, что прямо перед ними возвышаются древние стены на высокой скале.

-- Сунгай, можем ли мы укрыться в Шарре?

Тот нахмурился, поднимая взгляд на гору.

-- Думаю, что можем, -- ответил он. -- Я слышал, что наверх ведет только одна лестница. Оборонять ее даже против большого числа одержимых...

-- Тогда быстрей! -- перебил его Острон и снова отстал, пропуская мимо себя конников. Дождь не переставал; вода текла по его кольчуге. Темные фигуры одержимых вновь показались позади, и Острон обреченно понял, что по-прежнему не может вызвать пламя.

Что ж, если это была его ошибка, он понесет за нее ответственность. Жаль, что вместе с ним погибнет еще пятьдесят человек.

Тем временем Сунгай первым настиг отвесной скалы и какое-то время ехал вдоль нее, пока не отыскал древнюю лестницу. Скала действительно выглядела неприступной, а лестница была такой узкой, что по ней едва мог пройти один человек, ведя в поводу лошадь. Джейфар спрыгнул с коня и принялся подниматься; следом за ним пошли остальные.

Острон и Ханса оказались в конце, и когда нари шагнул на ступени, одержимые были уже совсем близко. Нервно оглядываясь, он мог видеть цепочку людей, поднимающихся по лестнице; на их счастье, лестница быстро уходила вглубь скалы. Какие неведомые силы сумели прорубить такой проход в камне, им оставалось только гадать.