Летопись Линеи (СИ)

-- Как ты относишься к чаю, Элисса? Знаю-знаю, странный вопрос для представителя культуры, подарившей миру этот восхитительный напиток. Однако, я не привыкла полагаться на стереотипы. Как давней подруге Леона, ты мне очень близка Элисса, и я бы хотела получше узнать тебя.

-- Боюсь разочаровать, но я отлично вписываюсь в этот стереотип -- как и большинство альвов, я люблю чай, особенно мятный.

-- Это же просто чудесно! Я уже чувствую, что мы станем хорошими подругами. Попробуй этот чай, из Далланских трав, мне интересно знать твое мнение.

-- Всенепременно, -- вежливо согласилась Элисса и взяла чашечку.

Чай имел пряный привкус и был действительно очень вкусным, согревающим изнутри, заставляя вспомнить о жарких объятиях любимого. От этих мыслей, бледные щеки Элиссы порозовели.

-- Чудесный вкус, но я никак не могу понять, что это за травы?

-- Тут целый букет, некоторые растут повсюду в Линденбурге, но большая часть только в Даллане.

-- Жаль.

-- Согласна.

Покончив с чаем, девушки закончили ранее начатую беседу о детстве Леона. Элисса заметила, что уже скоро солнце начнет свое ежедневное шествие к горизонту. Поблагодарив Семилию за гостеприимство и получив плату, альвийка собралась домой. Семилия даже позаботилась о том, чтобы до поместья Готфрида ее сопроводил один из стражников служащих дому Эклер. Уже там, Элисса осталась дожидаться возлюбленного. Возвращаться сейчас домой ей было не с руки, пришлось бы ехать в темноте, а одной, пусть и верхом на единороге, это было страшно, рискованно и просто холодно. Элисса переживала из-за своей рассеянности, думала над тем рассердится ли на нее Леон? Чтобы как-то скрасить часы ожидания любимого, а заодно и приготовить для него сюрприз, Элисса сама занялась ужином, хотя для того у Готфрида был нанятая кухарка. Если ее любимый и приедет хмурый, то уж вкусный и сытный ужин точно сгладит его пасмурное настроение.

***

Утром этого же дня, когда Элара провожала взглядом сестру, совершенно дикая как Дашарская пума, мысль, набросилась на нее из кустистого подсознания, распугав, обыденные, привычные мысли. Элара ощутила, как в животе согнулся дугой комок ужаса от задуманного, но вместе с тем она ощутила и экстаз, исступление и безудержный восторг. Разум невольно уступил место чувствам и Элара исполнилась уверенности в том, что все получился. Перво-наперво, она отправила своего единорога гулять в лес, а сама решительно вошла в дом и направилась в комнату сестры. Ее колотила дрожь, хотя на улице стояла жара -- ее тело словно выражало свой протест против действий хозяйки, непроизвольным вздрагиванием мышц. Несколько секунд Элара стояла и с восхищением смотрела на свадебное платье сестры. Уже законченное, только и ждущее, чтобы в него прыгнула стройная Элисса. Элара аккуратно взяла его и спрятала в шкаф, куда его всегда прятала Элисса, когда приходил Леон. Элисса так спешила, что совсем забыла убрать его, а может она не думала, что Леон будет заходить в ее комнату, раз ее нет дома. После этого Элара стянула с себя через голову свой зеленый сарафан и одела один из сарафанов сестры, ванильного оттенка. Сев перед зеркалом, Элара быстро и ловко расплела косу, заплетая ее в косу-водопад, с которой последние дни ходила ее сестра. Через каких-то полчаса зеркало отражало ни дать, ни взять -- Элиссу. Элара сжала кулачки, унимая дрожь, внутренний жар сжигал ее изнутри так, что температура вокруг воспринималась по-осеннему прохладной. Элара вышла на веранду и села на качели, подобрав под себя ноги, откинувшись на спинку и успокаивая нервы, слегка покачиваясь и утопая в мягких подушках. Девушка сама не заметила, как задремала. Ее облачная как мечта дрема растворилась, когда послышался голос Леона, зовущий Элиссу. Юноша спешился с лошади и уже вел ее за уздечку к дому. Элара подошла к перилам веранды и подарила Леону улыбку, приветственно помахав рукой. Юноша ответил воздушным поцелуем, затем привязал Грозу в пристройке у глицинии, где всегда оставлял ее прежде. Пока Леон поднимался по веревочной лестнице, Элару так и подмывало отшутиться и укорить юношу тем, что он не отличает сестер. Однако голосу разума заткнула рот дикая, необузданная страсть и желание получить желаемое, прежде чем Леон навсегда будет для нее потерян.

Поднявшись на веранду, юноша обнял девушку, прижимая к себе, а затем поцеловал. Жгучий удар внутреннего протеста от происходящего пробрал все тело девушки до костей, да так, что она чуть не оттолкнула от себя Леона. Но это была последняя попытка разума сделать хоть что-то прежде чем он захлебнулся в океане чувств, утратив всякую надежду и волю к борьбе. Соскучившаяся по мужской ласке и испытывая необузданное влечение к Леону, Элара обхватила его голову пальцами, желая получить больше, чем намеревался дать рыцарь в быстром, приветливом поцелуе.

-- Соскучилась, -- объяснилась Элара, говоря своим обычным голосом, точно таким же как у Элиссы. При Леоне и Элиссе она намерено слегка меняла его, чтобы не путать юношу.

-- Как и я! Не терпится вступить в тот день, когда разлука будет редким гостем в нашем доме, а то и вовсе забудет к нему дорогу.

-- Жду этого больше всего на свете.

-- Элара дома?

-- Нет. Сегодня она на рыбалке, вернется... нескоро, -- кокетливо ответила альвийка и улыбнулась.

-- Твоя сестра отважная девушка.

-- Вся в отца. Садись, Леон, отдохни с дороги, я принесу чай. -- девушка жестом пригласила Леона сесть на один из плетеных стульев и тот воспользовался ее предложением.

Альвийка ушла в дом, а Леон остался наслаждался шелестом листвы, щебетанием птиц и ароматом глицинии. В тени ее цветов можно было найти хоть какое-то спасение от жары, а близость дома к морю, дарила возможность наслаждаться отголосками морского бриза, прохладными и бодрящими. Когда на веранду вышла Элисса, Леон подумал, что его хватил тепловой удар -- на альвийке был легкий, летний белый пончо и ничего больше. Длинный, до колен пончо скрывал фигуру, но вместе с тем открывал обнаженные ноги и при удачном повороте, бедра.

-- Хотела показаться тебе в нем вот так, пока не вернулась Элара, -- поставив поднос на столик, сгорая от смущения, произнесла альвийка.

Леон и думать забыл про какой-то там чай. Поднявшись со стула, он нежно притянул девушку к себе, целуя ее в слегка обнаженное от сползающей ткани, плечо. Элара увлекла его за собой в дом, в комнату Элиссы, где обоюдные поцелуи уже не знали преград одежды и стеснения собственных желаний. Пончо полетело на пол, открывая дивный мир желанной красоты. Следом за пончо устремилась и одежда Леона, а влюбленные уже были на кровати. Прерывать все было уже поздно, да и не думала об этом Элара, она вообще была неспособна сейчас думать. Если по началу девушка хотела выжать из этого момента все, потому, что знала, что он первый и последний, то сейчас она вообще уже ни о чем не думала, вверив свое тело течению страсти. Испытывая на себе ничуть не мешающий вес Леона, будучи прижатой к кровати Элара чувствовала себя желанной и любимой тем, кого любила сама. Она не собиралась становиться препятствием на пути к счастью сестры, все, чего она хотела это получить эти бесценные минуты и сохранить их в своем сердце, -- ни больше и ни меньше. Эти мгновения стоили всего, даже если бы пришлось сжечь весь мир, погибнуть или заплатить любую цену -- оно стоило того, так Элара себя чувствовала в тот момент. Все происходящее воспринималось ей как противоестественное и неправильное, но черт возьми, вместе с тем, как безумно приятное и желанное.

"Неужели нас и правда не отличить?" -- такая странная, не подходящая к происходящему мысль, внезапно посетила Элару.

Когда все было кончено и семя обманутого рыцаря осталось в лоне альвийки, Элара села и внезапно нервно, нездорово рассмеялась. Она смеялась и смеялась, будучи не в состоянии остановиться, с раскрасневшимися щеками точно пьяная. Леон пребывал в недоумении, не понимая, что так насмешило девушку. Та в свою очередь столь же внезапно перешла на плачь, закрыв лицо руками. Магия сладострастного порыва прошла, обнажив ужас произошедшего в реальности без грима страсти. Леон в ужасе застыл, не в силах сказать или сделать что-то, он понял, что только что произошло. Немыслимой, непробиваемой толщей гранита в воздухе повисла тишина.