Проспать Судный день

Возможно, дверь мне открыла даже та же самая монахиня, а может, чуть другая, но в таком же головном уборе, но книжку «Древние монахини Северной Америки» Одюбона я почему-то оставил дома, так что и не понял. Она жестом позвала меня прежде, чем я закончил представляться.

— Профессор Густибус занят чем-то очень важным, — сказала она. — Примет вас сразу же, как только закончит.

Она налила мне стакан воды и украсила его ломтиком лимона, а потом оставила меня в прихожей, разглядывать старые изображения архитектурных и инженерных проектов. Я встал и начал расхаживать вдоль стен, но на фотографиях были только объекты, ни одного человека. Я до сих пор понятия не имел, кто такой этот Густибус, вернее, что он такое. В любых иных обстоятельствах меня бы насторожило то, что он дал мне важную информацию, а я ему поверил. Но обстоятельства не были иными. Я попал в большие-большие неприятности, и мне требовалась любая доступная помощь.

Я уже принялся баловаться с ломтиком лимона в стакане, когда монахиня в головном уборе, формой похожем на картонку от «Квакер Оутс», вернулась.

— Пойдемте сюда, мистер Доллар, — сказала она с акцентом, легким, как тонкий слой горчицы на сэндвиче.

Густибус ждал меня в библиотеке, среди заваленных книгами и странными предметами столов. Он был в том же тонком белом одеянии, а его белоснежно седые волосы были убраны в такой же «конский хвост». Едва улыбнулся, увидев меня, но не положил предмет, который рассматривал через лупу. Похоже, это была какая-то глиняная табличка.

И, наконец, положил все на стол.

— Простите, мистер Доллар, что заставил вас ждать. Так понимаю, последняя неделя у вас была хлопотная.

Он сказал это таким тоном, будто я пару раз опоздал на автобус и получил неожиданную посылку.

— Ага, можно и так сказать. Кстати, что вы слышали?

— Насчет суда над вами? Насчет результата — ничего, кроме того, что вердикт не был вынесен. Полагаю, вы нашли способ… как они это называют? Сделки с судом?

— Скорее, я нашел способ отсрочить приговор, предавая моего единственного настоящего друга.

Мне не хотелось говорить о сделанном мной выборе с этим загадочным персонажем, у которого, похоже, главным повседневным вопросом было употребление в пищу продуктов органического земледелия.

— Я долго пытался с вами связаться.

— У меня тоже вдруг оказалось много дел, — сказал он с раздражающей небрежностью. — Что вам потребовалось?

— Конечно же, информация. И я готов ею обмениваться.

Я оглянулся, убеждаясь в том, что Низколетящая Монахиня покинула библиотеку.

— Мне надо побольше узнать про рога. И перья. Суд не завершен, он отсрочен, и я не думаю, что надолго. Времени у меня нет.

— А-а.

Он жестом показал мне на стул, я вспомнил, что сам он никогда не садится.

— И вам нужно…

— Мне нужно знать, как действуют эти предметы, как они… перемещаются, не могу подобрать другого слова. Как они проявляют себя. Где они могут быть спрятаны.

— Я удивлен, что вы не спросили об этом в прошлый раз.

— Забудьте. Я пытался связаться с вами позже.

Почему-то теперь его отстраненность и спокойствие раздражали меня куда сильнее. Может, потому, что у меня, так сказать, осталась последняя жизнь в компьютерной игре. Может, потому, что молодая смертная женщина, которая была мне небезразлична, погибла, а ее любовница теперь обречена до самой смерти оплакивать эту потерю.

— Слушайте, так вы мне поможете или нет?

Он внимательно поглядел на меня, будто услышав отголоски моих мыслей.

— Я извиняюсь… не хотел вас обидеть, мистер Доллар. Давайте к делу. Что вы желаете мне предложить?

— Я не рассказал вам о моем путешествии в Ад, в прошлый раз. Это было долгое, долгое путешествие. Я очень много увидел и обрел… слово «приключения» будет здесь неправильным. «Охренительно ужасный опыт», ближе к истине. Могу рассказать вам об этом.

Густибус покачал головой.

— Боюсь, это не мой профиль, на самом деле. Я специализируюсь на Небесах. Информация об Аде не имеет для меня большой ценности, по крайней мере, в нынешнем направлении моей работы. О, безусловно, мелкие прислужники Ада могут быть очень полезны, в качестве источников информации, но меня интересует лишь то, что они могут сказать о Небесах, а не об их омерзительной родине.

Мне просто захотелось его ударить. Блин, вот если бы я имел выбор, какой опыт приобретать, вместо того, чтобы результатом всех моих дел было то, что кто-нибудь пытается меня пристрелить или отгрызть голову.

— Тогда что вам нужно?

— Что произошло с вами до суда? Где вас заточили?

— Что? В смысле, в… в белизне? Я даже не знаю, как еще это назвать.

— Возможно, и так. Это часть процесса, о котором мне очень мало известно.

— Меня обрабатывала Патиэль-Са, Ангел Утешения. Это достаточно постыдная подробность, чтобы удовлетворить ваш интерес?

Он улыбнулся.

— Очень даже может быть. Продолжайте, расскажите мне, а я, в свою очередь, постараюсь отплатить вам самым лучшим, что имею.

И я описал ему мое пребывание в белой пустоте, что я ощущал, что я слышал, что я (типа) видел, сделав акцент на том, что в результате я вывалил все свои тайны, до последней. Большую часть времени Густибус слушал, не глядя на меня, а лишь уставившись в окно, на черно-синий океан и мрачное, как в тюрьме, серое небо.

— …на самом деле, не помню точно, но я наверняка и о вас им все рассказал, точно так же, как и все остальное, — закончил я.

Густибуса это явно не встревожило.

— Патиэль-Са просила вас напрямую или даже приказывала исповедаться?

— Нет. Я делал это потому, что хотел этого сам. Боже, мне это было необходимо. Было ощущение, что это лучшее, что я могу сделать.

Я помолчал, переводя дыхание, поскольку воспоминания пробудили во мне желание кого-нибудь пристрелить, а приемлемых кандидатов поблизости не было.

— Итак, этого вам достаточно? Не пришло ли время вернуть долг?

— Рассказанное вами просто потрясающе, — сказал Густибус, поворачиваясь ко мне. — Что вам необходимо знать?

— Рог. После нашего предыдущего разговора я раскрыл человеческую личность, в которой пребывает здесь Энаита, и провел изрядные исследования. Она живет под именем Доньи Сепанты, богатого филантропа персидского происхождения. Живет в Сан-Джудасе уже лет тридцать, не меньше. Судя по всему, впервые встретилась с Элигором в Стэнфордском музее, одним из главных спонсоров которого она является. У меня была догадка, что она прячет рог там, но она оказалась ложной. Мы дорого заплатили за эту информацию. В действительности там находится потайная дверь в Каинос.

— А-а. Этот еретический Третий Путь, как называют его высокопоставленные персоны на Небесах.

— Точно. Насколько я понял, она и Элигор могли заключить соглашение не один десяток лет назад, когда только встретились, а могли и совсем недавно. Есть миллион мест, где она могла бы спрятать рог, даже здесь, в Сан-Джудасе. Происшедшее в музее показало мне, что я не могу позволить себе еще одного открытого столкновения, не имея к этому серьезной причины. В смысле, этот проклятый рог может быть где угодно, буквально. Если она вдруг сделала то, что сделал мой друг Сэм, когда спрятал перо в пространственно-временном кармане… рог может быть хоть прямо здесь, а я не буду иметь ни малейшего шанса его найти.

Сказав это, я вдруг понял, насколько самодовольным и замкнутым на себя я был с самого начала. Предмет размером, скажем, с зажигалку может быть сделан невидимым и спрятан вне времени и обычного пространства, а я с радостью ринулся на его поиски, уверенный в успехе, будто самый старший ребенок в поисках пасхального яйца.

— В этом и проблема, — сказал я, закончив ненавидеть себя, на время. — Чем больше я ищу, тем меньше я знаю. Как вообще рог демона и перо ангела могут перемещаться из одного мира в другой? В смысле, ведь люди не могут попасть с Земли на Небеса, не умерев, так?