...Выше тележной чеки

Ворожко походил на пса, у которого отнимают добычу. – Два раза ты миловал ее! Она дочь Беркута! Дочь твоего врага! Я… Мы все требуем ее смерти! Мы – дедичи харпийские, слуги Кеев!

Толпа откликнулась дружным ревом. Велегост понял – если он запретит, Ворожко обнажит меч, и все, ради чего он здесь, придется начинать сначала. Им мало крови – все еще мало…

– Брат! – рука Танэлы легла на плечо. – Сделай что-нибудь!

Кей оглянулся. Харпы уже собирались вокруг Ворожко, лица были угрюмы, руки сжимали клевцы. Сполоты переглядывались, все еще не понимая, но на всякий случай тоже сбивались поближе к Кею. Откуда-то вынырнул мрачный Хоржак, заворчал, рука легла на рукоять меча.

– Кей Велегост! – голос Ворожко окреп, загустел, словно с Кеем говорил не четырнадцатилетний мальчишка, а тридцатилетний муж. – Если ты пощадишь врага, мы больше не сможем тебе верить. Ни тебе – ни всем Кеям. Мы, дедичи, ваша опора! Без нас ты не сможешь править харпами! Выбирай – или мы, или эта девка!

Их глаза встретились, и Кей почувствовал, как душу охватывает гнев – гнев бессилия. Чемер прав – они, Кеи, не боги. Только боги могут спасти синеглазую девушку, что так славно пела о весенней ласточке.

– Отдай! – в ухо ударил шепот Хоржака. – Косматый с ней! Потом я этого мальчишку на куски разрублю!

Велегост помотал головой. Он не смог спасти Айну, не смог спасти сотни и сотни других. Хватит!

– Кеям не ставят условий, дедич! Наше слово – закон!

Лицо Ворожко дернулось, рука скользнула к мечу.

– Аригэ!

Незнакомое румское слово ударило, словно стальной клинок. Лоэн неторопливо вышел вперед, поправил сбившийся плащ, подошел к Стане.

– Стойте! – повторил он. – Прекрасная Кейна, переведи им мою речь!

Танэла чуть помедлила, затем кивнула и стала рядом с риттером.

– Скажи мне, храбрый Ворожко, существуют ли в вашей земле благородные обычаи? Ведомы ли они тебе?

Площадь стихла. И харпы, и сполоты слушали негромкий голос Кейны, переводящий слова риттера. Ворожко кивнул:

– Конечно, доблестный Лоэн! Я знаю, что негоже требовать смерти юной девушки, но она – дочь врага, предателя! Это он убьет ее своей изменой, не мы!

– Тогда ты знаешь и другое, храбрый Ворожко! Всякая девица, даже виновная в тяжких грехах, вольна искать себе защитника. Того, чей меч не даст ей погибнуть.

Внезапно Велегост почувствовал, как в сердце вновь вспыхнула надежда. Риттер прав! Почему же он сам не подумал об этом?

Дедич задумался, затем покачал головой.

– Обычай такой есть и у нас, но…

– Благородный Кей Велегост, заступившийся за эту девицу, не может скрестить с тобой меч, ибо он тот, кому ты служишь. Однако же род мой не менее знатен, и ежели ты не сочтешь поединок со мной бесчестьем, то я – к твоим услугам. Впрочем, ты еще юн и вправе выставить вместо себя защитника.

Лоэн шагнул к дедичу. В лучах утреннего солнца сверкнула синеватая сталь.

Ворожко отшатнулся, лицо пошло красными пятнами:

– Кейна! Переведи риттеру Лоэну, что я не хочу драться с таким славным