Город и ветер

Единственным предметом обстановки в спальне помимо кровати было выглядевшее невесомым резное белое кресло. В нём, развалившись и устроив на коленях короткий халиссийский меч, спал правящий лэрд клана сокола. В хрупкой, изящной обстановке Терр вер Алория выглядел как тяжёлый боевой топор на хрустальной подставке, но Тэйон сомневался, что кто-нибудь осмелился бы ему об этом сказать.

Медленно, стараясь не шуметь, магистр сел, в тысячный раз проклиная неуклюжие, неподвижные ноги. Бесполезно.

Едва он начал двигаться, халиссиец распахнул глаза, не пошевелив ни одним лишним мускулом, но при этом передав впечатление мгновенного перехода к боевой готовности.

Тэйону казалось, что он падает в зеркальное отражение. Зеркальное? Маг представил, как должен сейчас выглядеть: худой, бледный, волосы всклокочены, взгляд не то непонимающий, не то безумный. Скорее всё-таки безумный. Уголок губ бывшего лэрда сам собой пополз вверх в язвительной, нет, презрительной усмешке, которую сидящий напротив всегда относил на свой счёт…

Халиссиец стремительно и в то же время мягко встал, и Тэйону потребовалось всё его самообладание, чтобы не отпрянуть и не схватиться за оружие. Усмешка стала острой, режущей до крови, до крика. На побелевшей на рукоятке меча руке воина сверкнул золотом перстень с изображением сокола. Ответной искрой сверкнули глаза, и высокий широкоплечий мужчина развернулся и, не сказав ни слова, покинул комнату. Магистр Алория остался в неподвижности, точен и резок, точно взведённый арбалет. Он просто боялся пошевелиться, зная, что неловкое движение может сделать мучительно очевидной ущербность его тела.

Условный стук в дверь, и внутрь прошли, блистая глубокими кругами под глазами, Рино и Сааж. Он оглядывался с ленивым любопытством, откровенно скучая и в то же время умудряясь держать в поле зрения всё помещение, не говоря уже об окнах и дверях. Они тащили ворох чёрных одежд и толкали перед собой летающее кресло, на котором была разложена целая коллекция оружия и туалетные принадлежности.

Тэйон окинул невозмутимых вассалов сухим взглядом, но вынужден был всё-таки позволить помочь себе. Что, впрочем, не помешало магистру во время всех унизительных процедур выглядеть счастливым, точно дракон, страдающий зубной болью. И столь же дружелюбным.

— Доклад, — буркнул мастер ветров вместо приветствия. Супруги обменялись над его головой выразительными взглядами, и Рино сверкнул улыбкой:

— Как мы рады, что вы не в темнице, магистр!

Тэйон глухо зарычал. Сааж одарила обоих взглядом не то терпеливой матери, не то матёрой убийцы.

— Двадцать девятый день одиннадцатого месяца, утро, прямой угрозы не отмечено. — Таолинка начала отчёт с самого важного. — Кейлонгское вторжение полностью отражено. Остатки флота сдались силам первой леди д’Алория, а император Кей официально заявил, что эта «безумная выходка» являлась самовольной инициативой одного из принцев-жрецов, пытавшегося таким образом устроить переворот. Голова принца будет представлена вместе с извинениями. В настоящий момент в Совете идут дискуссии о том, стоит ли их принять или же следует официально объявить империи войну.

Тэйон опустил голову, позволяя Сааж опрокинуть кувшин на намыленные волосы, и его ответ, доносящийся из-под потока воды, прозвучал неразборчиво.

— Расклад в Совете?

— Спор идёт между фракцией ди Эверо, утверждающей, что позволить кейлонгцам вывернуться сейчас будет признанием слабости, и партией первой леди д’Алория, которая считает, что великий город сейчас действительно слишком слаб, чтобы ввязываться в авантюры. Страж ди Шеноэ колеблется: он был не прочь возглавить карательный поход, но официально во всём поддерживает первую леди.

— А что ещё ему остаётся? — риторически поинтересовался Рино, заглядывающий за все занавеси и кадки с растениями. Убийц за кадками не обнаружилось. Пока.

Магистр тряхнул волосами, отбирая полотенце и заканчивая вытираться самостоятельно. От политики, как бы необходима она ни была для выживания, воротило с души. Пора было переходить к более важным вопросам.

— Сама госпожа адмирал?

— Получила лёгкую колотую рану и обширный ожог во время боя, однако ранения, по нашим данным, не представляли опасности. Госпожа прибывает сегодня в город, чтобы принять участие в триумфальном шествии в свою честь.

— Как вовремя, — непонятно почему хмыкнул Тэйон. Откинулся на кровать, сжал зубы, позволяя натянуть на себя штаны. Хотелось убить кого-нибудь. Хотелось быть сразу в полудюжине мест. Хотелось поговорить наконец с Таш. — Будущая королева?

— Официально объявила о своей помолвке с никому не известным чужаком по имени Оникс Тонарро. Её влияние в данный момент оказалось достаточным, чтобы добиться одобрения Совета. Венчание произойдёт послезавтра, в день коронации.

— «Шторм насылай, пока ветры пьют в таверне, а ещё лучше, когда они уже валяются под столами», — процитировал Тэйон халиссийскую пословицу, и линия его рта была жёсткой. Между мастером ветров и старшей наследницей Нарунгов осталось много недосказанного, и вопрос выживания при власти юной, слишком решительной для собственного блага королевы всё ещё оставался открытым. Как, впрочем, и вопрос выживания самой королевы.

Хотя… Тэйон остановил взгляд на белоснежной резьбе, оплетавшей дверной проём. Судя по вензелю, затерявшемуся среди виноградных листьев, последние несколько дней он провёл, отлёживаясь в личной спальне самой Шаэтанны. А если верить лёгкому аромату льдистой свежести, всё ещё едва ощутимой в присутствии более сильного запаха соколиных перьев, сама госпожа ди Лаэссэ провела не один час у его изголовья, пытаясь использовать свой природный дар и чары этих стен, чтобы залечить ментальные раны мага.

Не совсем попытка сказать: «Простите, я больше не буду», но что-то к этому близкое.

Магистр отложил информацию для дальнейшего использования, пока что отказываясь её анализировать. Натягивая тонкую шёлковую рубашку, постарался прикинуть, какова вероятность того, что в его одежду и оружие напихали враждебных заклинаний. Сам Тэйон не чувствовал ничего, кроме обычных очищающих и сохраняющих ткань наговоров, но, учитывая его состояние и несколько дней беспомощности в руках врагов, это ни о чём не говорило.

Во всей своей нелицеприятной актуальности вставала проблема лояльности таолинских агентов. Или отсутствия оной. В конце концов, что есть верность?

Тэйон хорошо помнил ночь, когда в двери резиденции постучал шатающийся от потери крови молодой парень, принёсший своему проклятому прадеду растерзанное тело наёмной убийцы рода Тонар, и с тихой яростью человека, которому просто некуда больше идти, предложивший чёрному целителю свою жизнь взамен на исцеление женщины. Ворвавшиеся вслед за ними таолинские ликвидаторы. Торопливая церемония венчания с так и не пришедшей в сознание девушкой. А затем сам мастер ветров, наглядно объясняющий родичам невесты, что после замужества она необратимо перешла в другую семью и, значит, по законам Тао, больше им не принадлежит. Впрочем, это объяснение не шло ни в какое сравнение с тем, что пришлось выдержать, когда «невеста» всё-таки пришла в себя и обнаружила на шее брачное ожерелье…

Тэйон принялся методично застёгивать пуговицы на удлинённой манжете.

— Ваши действия после моего ареста? — Он говорил небрежно, но оба таолинца, разумеется, поняли, какой именно вопрос был задан.

— Хаотичные, — вынес себе лаконичный приговор правнук мастера Ри.

Когда-то в процессе разговора он оказался стоящим между своей супругой и Тэйоном. Как у него получилось заставить этот манёвр выглядеть ленивым и естественным, было известно лишь самому Рино.

Сааж не стала опровергать общий вывод, но, как всегда, уделила большее внимание деталям:

— После того как Рино-лан стало известно о нарушениях в режиме вашего задержания и он поставил о них в известность первую леди…

Пальцы на пуговицах застыли. Голос спокойный и далёкий:

— Лэри Алория знала о том, что меня заключили в шеренизовый мешок?