Возвращение короля

— Правда, я хочу вернутся в удел, — сказал Фродо, — но сначала я должен побывать в Раздоле. Ибо если мне чего и не хватало в это благословенное время, так это Бильбо. Я очень опечалился, когда увидел, что он не прибыл с Элрондом.

— Вы удивляетесь этому, Хранитель Кольца? — спросила Арвен. — Вы знаете власть вещи, которая уничтожена; и все, что сделано этой властью, теперь ушло. Ваш родственник обладал этой вещью дольше вас. Он сейчас очень стар и ждет вас; он не будет больше совершать долгие переезды за одним исключением.

— Тогда я прошу разрешения уехать поскорее, — сказал Фродо.

— Через семь дней мы отправимся, — сказал Арагорн. — Мы долго будем с вами попутчиками, потому что поедем в Рохан. Через три дня вернется Эомер, чтобы увести Теодена в марку, и мы поедем с ним, чтобы почтить павшего. А теперь, прежде чем вы уйдете, я хочу подтвердить слово, сказанное вам Фарамиром, и заявить, что вы свободны в королевстве Гондор; и ваши товарищи тоже. И если бы был дар, соответствующий вашим деяниям, я дал бы его вам; но все, что вы желаете, будет вам дано, и вы поедете с почестями, как принц этой земли.

Но королева Арвен сказала:

— Я вам дам дар. Ибо я дочь Элронда. Я не пойду с ним, когда он отправится в серый приют: я избрала долю Лютиен, и сладкую и горькую одновременно. Но вместо меня пойдете вы, Хранитель Кольца, когда наступит время и если вы пожелаете. Если ваши раны мучают вас и воспоминания о вашей ноше тяжелы, вы должны будете уйти на запад, где залечатся ваши раны и минует усталость. А это носите в память об эльфийском камне и вечерней звезде, с жизнью которых переплелась ваша жизнь.

И они сняла подобную звезде белую жемчужину, висевшую на цепи у нее на груди и повесила цепь на шею Фродо.

— Когда воспоминание, и страх, и тьма долго будут одолевать вас, — сказала она, — это принесет вам облегчение.

Через три дня, как и ожидал король, в город прибыл Эомер Роханский и с ним Эорд лучших рыцарей Марки. Его встретили с почестями; и когда они сидели за столом в Мерготронде, большом зале пиров, он увидел красоту женщин и переполнился удивлением. И прежде чем отправиться отдыхать, он послал за гномом Гимли и сказал ему:

— Гимли, сын Глоина, готов ли ваш топор?

— Нет, лорд, — ответил Гимли, — но я могу подготовить топор, если нужно.

— Суди сам, — сказал Эомер. — Ибо между нами все еще стоят слова, касающиеся госпожи золотого леса. А теперь я увидел ее собственными глазами.

— И что же вы теперь скажете, лорд?

— Увы! — воскликнул Эомер. — Я не скажу, что она прекраснейшая из всех живущих женщин.

— Тогда я иду за топором, — сказал Гимли.

— Но вначале я должен попросить извинения, — перебил его Эомер. — Если бы я видел ее в другом обществе, я сказал бы то, что вы хотите. Но теперь я ставлю на первое место Королеву Вечернюю Звезду и готов сражаться со всеми, кто не согласен со мной. Идти ли мне за мечом?

Гимли низко поклонился.

— Нет, теперь я прощаю вас, лорд, — проговорил он. — Вы избрали вечер, а моя любовь отдана утру. И сердце мое говорит, что скоро оно уйдет навсегда.

Наконец пришел день отъезда, и большой отряд готов был отправиться на север от города. Тогда короли Гондора и рохана отправились в святилище и пришли к могилам на Рат Динон и вынесли тело короля Теодена на золотых носилках и прошли по городу в молчании. И положили носилки на большую повозку в окружении всадников Рохана и со знаменем впереди; и Мерри, как оруженосец Теодена, ехал в повозке и держал оружие короля.

Остальным товарищам были подготовлены в соответствии с их ростом лошади; и Фродо, и Сэмвайс ехали рядом с Арагорном, Гэндальф — на обгоняющем тень, а Пиппин — среди рыцарей Гондора; а Леголас и Гимли, как и раньше ехали верхом на Арод.

В поездке участвовали и королева Арвен, и Галадриэль, и Келеборн с их народом, и Элронд со своими сыновьями, и принцы Дол Амрота и Итилиена, и многие капитаны и рыцари. Никогда не передвигался по марке такой отряд, какой сопровождал возвращение домой Теодена, сына Тенгела.

Неторопливо и мирно проехали они Анориен и прибыли к серому лесу под Амон Дином и здесь услышали они в холмах гром барабанов, хотя никого не было видно. Тогда Арагорн приказал трубить в трубы. И герольды прокричали:

— Смотрите, едет король Элессар! Лес Друидан он отдает Гхан-Бури-Гхану и его народу в собственность навсегда; и отныне никто не смеет войти в него без их разрешения!

Барабаны громко зарокотали, и наступило молчание.

После пятнадцати дней путешествия повозка короля Теодена прошла по зеленым полям Рохана и прибыла в Эдорас. Здесь все отдохнули. Золотой зал был увешан прекрасными занавесами и полон света, и был дан величественнейший пир, которого не видели со времен постройки дворца. В течении трех дней люди Марки готовились к погребению Теодена; его положили в каменном доме со всем оружием и многими прекрасными вещами, которыми он владел, и над ним была насыпана большая насыпь, которую закрыли зеленым дерном. И теперь с восточной стороны поля курганов было восемь могильных насыпей.

И всадники королевского дома на белых лошадях объехали насыпь с песней о Теодене, сыне Тенгела, сочиненной его менестрелем Глеовином, и после этого он не писал никаких песен. Торжественные голоса всадников трогали даже сердца тех, кто не понимал их речи; слова этой песни зажигали огонь в глазах народа Марки; и люди Марки снова слышали топот копыт с севера и голос Эорла в битве на поле Келебранта; и катилась песня о короле, и громко пел рог Хэлма в горах, пока не настала тьма и король Теоден не восстал и не поехал сквозь тень в огонь, и умер в великолепии до того, как солнце сверкнуло утром над Миндолуином.

Мерри стоял у подножья зеленой могилы и плакал, а когда песня кончилась, он воскликнул:

— Король Теоден! Король Теоден! Прощай! Ты был мне как отец, хотя и не надолго… Прощай!